Феликс Крес - Королева войны

— Гм… Откуда это у тебя?

Жемчужина приподняла край платья, открыв легкую сандалию из лакированного дерева и кожи. Точнее говоря, на обычную сандалию она походила лишь расположением ремешков; невольница стояла почти на цыпочках.

— Я велела мне их сделать. А что, плохо?

— Очень. Не носи их или прикажи сделать такие и для меня. Но не точно такие же, только похожие, пусть этот ремешок будет… покажи… вот здесь. Крест-накрест с этим. Белые, красные и… синие?

— Синего не носи, синее тебе не идет.

— Тогда серебряные и золотые, — сказала Эзена. — Мне вообще не в чем ходить. Ты говорила, что Денетт… А, что я буду стирать вам белье? Гм… Ты не хочешь, чтобы его благородие Денетт был твоим господином, Анесса?

— Ты спрашиваешь или шутишь?

— Спрашиваю.

— Ваше высочество, ты же прекрасно знаешь. — Жемчужина тотчас же восстановила дистанцию.

— Нет-нет, — сказала Эзена, садясь за стол, и оперлась о него локтями, сплетя пальцы. — Я знаю, что ты хочешь, чтобы удался план князя Левина, а его благородие Денетт может тому помешать, хотя я, собственно, не понимаю, каким образом. Но я спрашиваю не об этом. Я спрашиваю, хотела бы ты иметь такого господина? Денетт был бы для тебя хорошим господином, Анесса?

— Я только вещь, ваше высочество. Я не могу решать, кому я буду принадлежать и кто будет мной пользоваться.

— Потому и не решаешь, — раздраженно сказала госпожа Сей Айе. — Я тоже когда-то была вещью, но знала, кого люблю, а кого не люблю… Ты что, вдруг поглупела? Набралась от Денетта? Может, в его семени что-то такое есть?.. Ты разговариваешь со мной так же, как и недели две назад. Ты хотела бы такого господина или нет?

— Ведь он дурак! — со злостью бросила Жемчужина. — Насколько я слышала, до тебя это дошло, так зачем ты меня заставляешь повторять? Разве приятно принадлежать дураку?

— Ты действительно не хочешь стать свободной? Я дам тебе свободу, — сказала Эзена, возвращаясь к разговору, состоявшемуся два дня назад.

— Не хочу. Я не умею быть свободной. Первая Жемчужина Дома — такого Дома! — предмет лишь для своего хозяина. Для всех остальных я… кто-то. Здесь, в Сей Айе, я самая важная персона после тебя. Став свободной, я стану никем для всех.

— Я оставила бы тебя при себе.

— В качестве кого? Женщины без прошлого, без происхождения, у которой вместо имени отца в бумагах лишь подпись заводчика и подтверждение чистоты родословной? Той, которая уже не Жемчужина Дома и потому ничто и никто, но продолжает пытаться править? Рассказать тебе о судьбе одной прачки, которая внезапно стала княгиней?

— Это совсем другое дело.

— Нет, в точности то же самое. Йокес, к примеру, не выполнил бы ни одного моего поручения, а если даже и выполнил, то считал бы себя безмерно униженным. Не говоря уже про Кесу… Первая Жемчужина Дома, которой нечего сказать. Оставь это, ваше высочество. Прошу тебя, Эзена. Что со мной не так?

Княгине стало жаль красивую дартанку с непричесанными мокрыми волосами, которая, похоже, была искренне обеспокоена.

— Все хорошо. С тех пор, как ты перестала притворяться, ты…

Она смущенно замолчала, потом показала невольнице язык.

— Просто несносна.

Анесса подошла и поцеловала княгиню в кончик носа.

— Ты не освободишь меня?

— Не освобожу, — рассмеялась Эзена. — Давай-ка лучше расскажи побыстрее, что у вас там было в лесу с Денеттом… А потом позовем Йокеса.

Жемчужина Дома злорадно усмехнулась и рассказала о том, что произошло в папоротниках. В мельчайших подробностях.

Йокес ходил по коридору, пытаясь разобраться в собственных чувствах.

С того мгновения, когда ему стала известна правда о госпоже Сей Айе, он не знал покоя. Каждый день он пребывал в глубокой задумчивости, глядя в окно или покачиваясь в кресле с бокалом вина в руке… Все было так, как он говорил Анессе: он бежал от войска и войны, пытаясь найти хоть немного спокойствия. Но — наивный — он искал не там, где надо. Он уже знал, что для такого, как он, спокойствие есть только на войне… Спокойствие духа. Когда было ясно, кто враг, а кто друг, сердце и совесть могли спать спокойно. В Сей Айе, а может быть, во всем Дартане ничто не было ясно и очевидно. Воспитанный суровым отцом, старым рыцарем, комендант войска Сей Айе гордился своим происхождением, ходил с высоко поднятой головой, мог не раздумывая указать любому на его место. До поры до времени. Впервые в жизни он почувствовал себя… смешным, ну да, смешным. В течение всего лишь нескольких месяцев он был готов одной и той же особе указывать на ее место — то в ручье, с корзиной для грязного белья; то перед судом в Роллайне; то без малого на королевском троне… Неожиданно он осознал, что чистая кровь в жилах вовсе не заметна для любого, кто хочет и умеет видеть и слушать. Если бы это было так, если бы ее существование действительно как-то проявлялось, Эзена никогда не стала бы прачкой. Если бы даже произошла такая печальная ошибка, то после того, как бывшая невольница заняла надлежащее ей место, никто не сомневался бы, что она этого места действительно заслуживает. А тем временем он сам первый из всех ставил под сомнение права «невольницы». Как так получилось, что чистая кровь оказалась не в состоянии распознать другую чистую кровь? Может, все же существовало что-то еще, кроме войны, кроме службы под знаменем Арилоры, что могло уравнять людей любого положения? Но что? Он не знал.

Он чувствовал себя осмеянным, униженным и жалким.

Ни одной из многостраничных хроник, оставленных князем Левином, он не читал. Даже если бы он и хотел, у него не было такой возможности, поскольку над ними постоянно сидела ее высочество. Но он разговаривал с Анессой. Жемчужина с присущим ей красноречием изложила ему настоящую историю старшей из мифических трех сестер. Историю первой королевы Дартана, величайшей в истории женщины-воина, дело которой никто не сумел продолжить. Королева Роллайна ушла, оставив богатый и могущественный объединенный Дартан, с сильной королевской властью, справедливым законом, цветущим искусством, множеством ученых мудрецов, — Дартан, который без труда мог подчинить себе все земли и племена Шерера, но выбрал интриги и распри между родами. Она ушла… А теперь вернулась, и он, Йокес, стоял рядом с ней.

Если бы он только мог, он бы оспорил то, что Роллайна и Эзена — одно и то же. Но тому имелись доказательства. Ведь дочь Шерни в армектанской невольнице увидел сам князь Левин, наследник традиций самого знаменитого дартанского Дома. Кроме того, даже если опустить внешнее сходство Эзены и легендарной королевы, бесспорные доказательства, как уверяла Анесса, имелись в хрониках. Йокес не мог поверить, когда услышал, что именно с него началась вся история. Да, в книгах были записаны даже имена — и среди них имя Йосс, древний аналог имени, которое он носил. На службе у Дома К. Б. И. никогда не было никого с таким именем — до того самого момента, когда старый князь, приняв присягу на верность от нового коменданта своих отрядов, спустился в подвал замка, чтобы найти фрагмент, где говорилось о рыцаре Йоссе, который явится в Сей Айе, чтобы принять командование войсками королевы Роллайны. Прачка Эзена все еще ходила к ручью, никому не известная, не замечаемая господином Сей Айе, когда комендант Йокес — рыцарь Йосс — набирал новых солдат и перевооружал войско, которым ему предстояло командовать…