Дэвид Эддингс - Повелитель демонов из Каранды

— Почему ты не остановил его, когда он сжег документы? — спросил он.

— Мы всегда так делаем, — пожал плечами остролицый человечек. — Мы ничего не храним в виде записей. Долмар во всем полагается на свою память.

— Но так ему очень легко тебя обворовывать!

— Конечно, но он ворует в разумных пределах. А если бы наши записи попали в руки налогового ведомства, это была бы катастрофа. Ну что, вернемся во дворец?

Гарион вынул свой список.

— Нет, — сказал он. — Сначала нужно разделаться вот с этим. — Он с мрачным видом просмотрел список.

Шелк оглянулся на двух шпионов, неотвязно следовавших за ними.

— Помощь в двух шагах от нас. — Он рассмеялся. — Видишь, полицейских можно использовать по-разному.

В течение нескольких последующих дней Гарион обнаружил, что императорский дворец в Мал-Зэте не похож ни на один королевский двор на Западе. Поскольку вся власть была сосредоточена в руках Закета, чиновники и должностные лица во дворце соперничали друг с другом, желая добиться благосклонности императора, и подчас придумывали на редкость хитроумные истории, чтобы дискредитировать своих врагов. Появление во дворце Шелка, Бархотки и Сади придало дворцовым интригам особую остроту. Эта троица, находясь между Гарионом и Закетом, дала понять, что пользуется полным доверием короля Ривы. И они стали ждать, что же произойдет. Чиновники и придворные императора быстро сообразили, что появилась новая тропинка к ушам их правителя, открываются новые возможности интриговать. Троица друзей четко поделила между собой сферы деятельности. Шелк занялся вопросами коммерции, Бархотка — политикой, Сади нашел для себя интерес в опасном мире преступности. Каждый ненавязчиво дал понять, что, во-первых, берет взятки, а во-вторых, готов передать «наверх» всякие просьбы в обмен на информацию. Вскоре Гарион обнаружил, что имеет в своем распоряжении целый разведывательный аппарат. Шелк и Бархотка виртуозно манипулировали честолюбием, страхом и завистью, играя на расшатанных нервах чиновников, как на хорошо настроенных музыкальных инструментах. Сади использовал методы, опробованные во время его долгого пребывания при дворе Салмиссры, иногда исподволь, а иногда до боли откровенно. Содержимое его красного кожаного короба действовало безотказно, и несколько человек, державших в повиновении целые отряды чиновников и даже генералов, внезапно скончались при весьма странных обстоятельствах: один свалился на землю с почерневшим лицом и выкатившимися глазами в присутствии самого императора.

Закет, до тех пор наблюдавший за деятельностью этой троицы со скрытым любопытством, решил положить этому конец. На следующий вечер, во время ежедневной беседы с Гарионом, он заговорил с ним довольно резко.

— Я, собственно, ничего не имею против того, чем они занимаются, Гарион, — вымолвил он, поглаживая лежащего у него на коленях мурлыкающего котенка. — Они разворошили все осиные гнезда, свитые в темных уголках моего дворца, а потревоженная оса становится подозрительной. Мне нравится, что все эти подхалимчики напуганы и сбиты с толку, — так с ними легче справиться. Но я решительно возражаю против яда. Неопытный отравитель запросто наделает ошибок.

— Да Сади может отравить одного человека на банкете среди ста гостей.

— В его способностях я нисколько не сомневаюсь, — согласился Закет, — но беда в том, что он непосредственно отравлениями не занимается. Он готовит свои снадобья и продает их непрофессионалам. Здесь, во дворце, есть люди, которые мне действительно нужны. Все знают, кто они, и это спасает их от удара кинжалом. Однако неосторожное обращение с ядом может лишить меня целых министерств. Не могли бы вы попросить его больше не продавать своих снадобий у меня во дворце? Я бы поговорил с ним лично, но не хочу, чтобы это выглядело как официальное порицание.

— Я обязательно с ним поговорю, — пообещал Гарион.

— Буду вам очень благодарен. — В глазах императора появилась лукавая искорка. — Но только по поводу яда. Другие его снадобья оказывают довольно любопытное действие. Вчера, например, я видел, как восьмидесятипятилетний генерал ухлестывает за молоденькой горничной. У этого старого дурака уже четверть века таких мыслей в голове не было. А позавчера начальник отдела общественных работ — надутый осел, от одного вида которого меня просто тошнит, — добрых полчаса кряду на глазах у десятка свидетелей пытался взобраться на отвесную скалу. Давно я так не смеялся!

— Найсанский эликсир творит с людьми интересные дела, — улыбнулся Гарион. — Я попрошу Сади ограничиться успокоительными средствами.

— Успокоительные средства, — рассмеялся Закет. — Премилое название.

— Мне всегда удается найти подходящее слово, — скромно отозвался Гарион.

Рыжий котенок зевнул, поднялся на лапки и спрыгнул с колен императора. Его пестрая мамаша немедленно схватила за шкирку черно-белого котенка и водрузила его на место рыженького. Затем она посмотрела на Закета и вопросительно мяукнула.

— Спасибо, — поблагодарил ее Закет.

Довольная кошка соскочила на пол, поймала рыжего котенка и, придерживая лапой, стала его облизывать.

— Она всегда так делает? — спросил Гарион.

Закет кивнул.

— С тех пор как она стала матерью, у нее много забот, но она не хочет, чтобы я оставался один.

— Она к вам очень внимательна.

Закет взглянул на лежащего у него на коленях черно-белого котенка, который, обхватив его руку всеми четырьмя лапками, яростно грыз зубами его палец.

— Думаю, я вполне мог бы без этого обойтись, — сказал он, морщась от боли.

Глава 9

Самым простым способом избежать вездесущих шпионов, наводнявших императорский дворец, было обо всех важных вещах разговаривать за его стенами, поэтому Гарион очень часто прогуливался по дворцовым паркам в обществе одного или нескольких своих друзей. В одно прекрасное весеннее утро он гулял с Белгаратом и Полгарой в тени вишневого сада, слушая сообщение Бархотки о последних политических интригах, которые плетутся в коридорах дворца.

— Самое удивительное, что Брадор в курсе почти всего происходящего, — рассказывала девушка. — На вид он вовсе не так расторопен, но его секретная полиция вездесуща.

Бархотка поднесла к лицу ветку цветущей вишни, наслаждением вдохнула ее аромат.

— Здесь они нас, по крайней мере, не слышат, — сказал Гарион.

— Да, но зато видят. На твоем месте, Белгарион, я бы так много не болтала — даже вне стен дворца. Вчера мне попался на глаза один человек, который усердно записывал каждое слово из разговора, который велся шепотом в пятидесяти ярдах от него.