Наталья Резанова - Рассказчица историй

На самом деле почти никто из тех, кто складывал эти песни, видел, как мы скакали к главной пирамиде.

Атланты спрятались в своих каменных домах. Они боялись мрака, ночи, боялись всего, что нарушает привычный ход событий. И, как обычно бывает с людьми, они претворили свой ужас в поэтический вымысел.

Я мало могу сказать, что чувствовала, когда летела к Большой Пирамиде. Была некая доля злорадства. Атланты считали нас голыми и грязными варварами — и что они теперь перед этими варварами? (Правда, что до меня, я оказалась не столько грязной, сколько мокрой.) И одновременно я была довольна тем, что атланты отсиживаются в домах.

Мне не хотелось вести бой в стенах города. Погибло бы слишком много постороннего народа.

Когда я была в Трое, то прикидывала, как это могло бы быть. Получалась настоящая бойня. И тогда я решила по возможности избегать этого…

И все же оставалось смутное недовольство тем, что никто не выходит к нам навстречу, что не с кем обменяться ударами и отвести душу… Но все это было как-то побоку. Потому что основное дело — Большая Пирамида. Остальное не имело значения.

Она выросла перед нами потому, что так замыслили неизвестные строители. Тьма во тьме, но наверху горели факелы — единственные, какие я увидела в городе. Ступенчатая гора, уступы из тесаного камня, четыре лестницы, ведущие во все стороны света…

Я уже знала, как она выглядит. На вершине — каменная платформа с жертвенником, под ней — внутренний храм. Вдоль лестницы тянулись желоба, по ним, вероятно, могли бы лить в целях обороны горящую «кровь огня», но, верно, сверху им показалось, что нас слишком мало, и этого не понадобится.

Какие-то люди — храмовая стража, надо полагать — бросились на нас у низкого заграждения.

Мои самофракийцы радостно завопили, увидев, что дело не ограничится столкновением у ворот.

Я спрыгнула на землю. Кто-то тут же сунулся под мою руку, размахивая чем-то вроде молота. Он не успел увернуться. После Талоса человеческая плоть казалась странно податливой.

И все же я предпочла бы достойного противника в человеческом облике, а не медного великана. Но мне было некогда. Я раскидала каких-то, подвернувшихся на дороге, и предоставила разбираться с ними своим людям.

Времени не оставалось. Я побежала вверх по лестнице. Не знаю, с какой целью ступени сделали такими высокими, на высоте бедра. Каково шагать по ним коротконогим? И было их по девяносто одной с каждой стороны. Это я тоже знала.

Я бежала по этим ступеням. И не подозревала, что так тороплюсь. Что-то хрустело и ломалось под моими подошвами — кажется, ступени были посыпаны раковинами. Хорошо, что я не сняла сапоги, хотя в них и хлюпала вода.

Некто с криком бросился на меня сверху, но прыгнул так неудачно, что мой меч без всяких усилий оказался прямо у него в животе. На нем не было лат, мельком отметила я, выдергивая меч. Потому что мне было некогда.

И снова я бежала по этим безумным ступеням, не приспособленным, чтобы по ним ходили люди. Только жертвы. А я жертвой не бывала сроду. Потом ступени кончились.

Человека на краю, который пытался ударить меня факелом, я просто схватила за длинную хламиду и спустила вниз по лестнице. Не разобьется — пусть благодарит Богиню.

Другому врезала сапогом под дых, он покатился мне под ноги, я перескочила через него и оказалась на середине платформы.

И, наконец… Я не сразу поняла, что это они. Показалось, какие-то эфиопы или другие люди Земли Жары. Потом вспомнила, что тела жертв покрывают священной лазурной краской. Сейчас, в темноте, она казалась черной.

Двое людей, мужчина и женщина, распластанные на жертвеннике, руки и ноги прикручены сыромятными ремнями к укрепленным в камне бронзовым кольцам. Эти люди были еще более голыми, чем я.

На мне, по крайней мере, имелись сапоги, перевязь и шейный обруч.

И эти люди были живы.

Вскочив на жертвенник, я разрубила ремни и, подцепив мечом бронзовые кольца, вырвала их из гнезд — это оказалось совсем нетрудно — и бросила вниз. Они, звеня, поскакали по ступеням пирамиды. А потом я воткнула меч в щель между плитами, как подобает при поклонении Богине — меч на жертвеннике рукояткой вниз. И Солнце вернулось на свое место.

Главный покой внутреннего храма, располагавшийся под жертвенной платформой, оказался совсем небольшим. Мы все в нем едва помещались.

Это была квадратная полутемная комната, стены покрыты барельефами. Какие-то совершенно незнакомые мне звери и птицы, жуткие оскаленные морды и, разумеется, повторяющееся изображение солнечного диска.

Ихи с проклятиями (я еще недостаточно знала атлантский язык, но не сомневалась, что это были именно проклятия) плескался в бадье с водой — смывал жертвенную краску. Его сестра молча сидела в углу, кутаясь в шафранную занавесь, содранную со стены.

Я в это время слушала сообщения вестовых — Биа и Геланора, прибывших от Аэлло и Мелайны.

Кто-то из советниц, поднявшись, перебросил мне чистую рубаху — у Хтонии, видимо, оказалась в седельной сумке. Сама Хтония находилась наверху, наблюдая за городом с вершины пирамиды.

С лестницы, которая вела на жертвенную платформу, пробивался солнечный свет, и это было сейчас в храме единственное освещение.

Геланор сообщил, что Дворец Справедливости захвачен без сопротивления. Местные чиновники сдались на милость победителя, поскольку за мной, мол, несомненно, силы Неба и Солнца. Что же касается казарм, осажденных Аэлло, то часть солдат уже сложила оружие, другие продолжают сопротивляться, но довольно вяло.

— Биа, скачи обратно к Аэлло и передай — тем, кто сложит оружие, будет предоставлена свобода без условий и ограничений. — Краем глаза я заметила, как нахмурилась Митилена. — Геланор, передай Мелайне…

— В городе пожар! — послышался сверху голос Хтонии.

— Я пойду, посмотрю, — Ихи побрел наверх, отряхиваясь, как искупавшийся пес. Он довольно быстро оправился для человека, только что избежавшего мучительной казни.

Через мгновение он показался над лестницей.

— Так я и думал! Они подожгли рвы вокруг царской цитадели. «Кровь огня»…

«Они» — это были явно не мои люди.

— Геланор, передай Мелайне, чтобы оставила несколько воинов для охраны и шла к царской цитадели. Думаю, дорогу она найдет, особенно если рвы горят. Еще передай, что я подошлю подкрепление и скоро буду сама.

Ихи спустился вниз.

— Я хотел сказать… — начал он и смолк. Я посмотрела на него.

— Чиновники не умеют драться. А солдаты не станут отдавать свою жизнь за Хепри, если им не прикажут командиры. Но гвардия… царская гвардия — это совсем другое цело.

— Мирина одна убила Талоса, — фыркнула Аргира. — Неужели мы все не справимся с гвардией?