Александр Гуров - Ученик некроманта. Игры Проклятых

Тело сковал приступ боли. Клавдий судорожно напряг мышцы и вновь заскрежетал ногтями о рустику пола. Он хотел закрыть рот, чтобы не издать ни звука, но тризм, сковавший челюсть, не дал ему сделать это. Вампир приглушенно застонал, но вскоре сорвался на крик, сильнее вцепился в каменную кладку, словно тонущий за спасительную тростинку. И как тростинка не выдерживает веса утопающего, так и тонкие пальцы вампира, не выдержав, с хрустом переломались от напряжения. С диким скрежетом, сменившимся тонким клацаньем и нечеловеческим криком, раздробились ногти, впились острыми осколками в плоть. Брызнула кровь, залила собой черный камень, освежая старые кровавые подтеки. Переломанные пальцы закоченели в невообразимой, неправдоподобной позе. От озноба и напряжения Клавдия мелко затрясло, он мысленно выругался – настолько искусно, насколько только мог. И все проклятия изливались на надрывно ноющий укол под сердцем, который вампир по праву считал средоточием всех несчастий и источником всех бед. Рана уже затянулась, не оставив после себя и шрама, но Высший прекрасно знал: что целo снаружи, не всегда целo изнутри. Он винил себя за совершенную глупость, проклинал того, кому обязан своей «болезнью».

– Тебе надо поспешить, – гулкими ударами, бьющими в барабанные перепонки звоном колоколов, ворвался в сознание знакомый голос. Каэль явился, словно почуяв, о ком думает Батури. – Я слишком долго пребывал в забвении. Воскреси меня, Клавдий, и мы вместе будет править над родом вампиров, вместе приведем его к изобилию.

– Хорошо… хорошо… только избавь меня от этой боли! – взмолился Батури. – Я сделаю все ради рода, и ты это знаешь!..

– Знаю, – звучал в голове голос Каэля. – Но боль неминуема. Терпи. Терпеть осталось недолго.

Перворожденный не соврал. Боль быстро отступала, возвращая телу мягкое, словно касание облачных кудряшек, спокойствие. Клавдий расслабился. Его губы изогнулись в бешеной довольной улыбке. Боль ушла – ее больше не было, было лишь сумасшедшее счастье. Вампир расхохотался, словно умалишенный, едва почувствовав контроль над собственным телом, но смех длился недолго. Приступ истерии прервал новый голос, вклинившийся в сознание – голос наставника:

– Батури, я жду тебя в своем кабинете. Поторопись.

Клавдий все еще улыбался, но теперь измученно – предвкушая разговор с Арганусом. Он не верил, что с личем состоится дружеская беседа, и уже сейчас ожидал худшего. С бешеным трудом вампир встал на ослабевшие ноги и, качаясь, вышел из своей комнаты.

Война за воскрешение Перворожденного началась. Клавдий не знал, чем она закончится и принесет ли успех, но уже сейчас готов был идти до конца.

Превозмогая боль, Клавдий вошел в кабинет учителя, гордо выпрямив спину и надменно чеканя шаги. Он прятал изломанные пальцы за полой плаща, но капель крови на одежде он спрятать не мог. Арганус сразу заметил в вампире изменения, сразу заметил неуверенный усталый взгляд, мастерски скрытый за мнимым хладнокровием.

– Ты выкрал прах Каэля, – сходу начал Арганус.

Клавдий, почувствовав холодок, пробежавший меж лопаток, ссутулился, словно забитая дворняга, но с величием вельможи сел в кресло напротив некроманта.

– Откуда такое заблуждение? – деланно изумился вампир.

– Не играй со мной в дурные игры, – равнодушно выговорил лич. – Ты знаешь, где сейчас покоятся те, кто пытался меня переиграть. И если тебе дорога жизнь, ты не будешь отрицать известных мне фактов.

Клавдий, забыв о сломанных фалангах, впился в поручни кресла – его лицо искривилось от боли.

– Я все равно воскрешу Каэля, даже если погибну сам.

– Воскресишь, – одобрил Арганус. – И сделаешь это не позднее чем через два дня.

Клавдий немало удивился. Он совсем иного ожидал от разговора.

– С чего такая уверенность?

– Это не уверенность – это приказ. Подведешь меня, не успеешь в сроки – подпишешь свой смертный приговор.

– Слушаюсь. – Батури улыбнулся, обнажая нечеловечески мелкие резцы зубов и два острых, как нож, клыка. – Я могу идти?

Арганус не ответил, лишь повернул голову по направлению к окну. Недолго думая, Клавдий выпорхнул в ночь, уже зная, куда отправиться.

– Почему ты не приказал ему воскресить Каэля сразу? Зачем придумывал эту идею с похищением? – донесся из ниоткуда голос Черной Вдовы, стоило вампиру покинуть комнату.

– Твоя тупость меня удивляет, – усмехнулся Арганус. Он не считал необходимым давать трактовку своим действиям, но решил сделать исключение и объяснить призванной, почему поступил именно так, как поступил: – Если бы Клавдий принял удар в сердце, то Каэль, воплотившись в Батури, стал бы моим рабом. При воскрешении ритуалом я не получу контроля над Перворожденными. Он станет новым игроком, с которым, хочешь – не хочешь, но считаться придется.

Каэль достаточно могуч, чтобы не быть моей марионеткой. Он может нарушить мои планы. Правда, сейчас у меня не осталось выбора. Через три дня состоится поединок Морены за трон Хельхейма. Если она победит раньше, чем «оживет дважды мертвый», – вспомнил слова пророчества Арганус, – то последовательность будет нарушена. Этого я позволить не могу. У Клавдия два дня, чтобы совершить ритуал. А теперь иди и проследи, чтобы он не опоздал.

– Но…

– Иди! – повысил голос Арганус, повторяя приказ, и Черная Вдова поспешила исполнить волю призвавшего – неосязаемым облаком выпорхнула в окно.

Боковым зрением он заметил, как в портале окна мелькнула тень. Когда он обернулся, ничего не увидел. Несколько мгновений он упрямо изучал темноту за окном, но, ничего этим не добившись, вернулся к чтению книги. Тень молнией пронеслась с другого бока. Он резко повернул голову и изучающе пробежал взглядом по стене, перетянутой цветастой, вышитой золотыми нитями драпировке. Комната была пуста. Тут негде было спрятаться. Грубые стены были скрыты за разноцветными пестрыми тканями и коврами, даже двери и окно терялись в серебряной паутине ленточек. Читальная зала представляла собой неправдоподобно яркую, переливающуюся сотнями пестрящих цветов коробку, но из-за отсутствия какой-либо мебели – пустую коробку, в которой не останется незамеченной даже мышь.

Лазарь напряг зрение, тщетно пытаясь разглядеть тень, которая недавно скользнула в окно, но это не дало ровным счетом ничего. В комнате, кроме него самого, никого не было. Если бы он присмотрелся к темной точке, которая прилипла к драпри, то смог бы распознать в ней летучую мышь, даже больше – нетопыря: достаточные знания помогли бы Лазарю отличить вампира от обычного кожана. Но ничего, кроме переливающихся на свету одинокой свечи ковров, он не заметил и вернулся к чтению.