Крис Хамфрис - Вендетта

Ярость и отвращение грозили захлестнуть ее. Будь у нее сейчас праща, Тца бы недолго думая метнула камень в голову мерзавца. Она почувствовала, как внутри нарастает рычание, и подумала: может, уже значительно позже, чем ей кажется? Затем взяла себя в руки, сделала один глубокий вдох, другой. Гнев сейчас не поможет. Надо придумать что-то другое.

Девушка посмотрела мимо Эмилио на город. Ветер переменился и теперь разрывал столбы дыма на клочки, донося до Горы Дьявола запах разрушения. Тца глубоко вдохнула, и у нее закружилась голова, затем выдохнула и заговорила:

— Я не могу пока ответить тебе…

— Ответ может быть только один. Нарушишь договор, и Маркагги потеряют все, чем владеют.

Она набрала в легкие побольше воздуха, успокаивая себя.

— Что ж, наверное, так и будет. Мне надо обдумать это, все обдумать. Тогда я дам тебе ответ.

Лицо Эмилио озарилось триумфом.

— Так что ты при любом раскладе окажешься в выигрыше. Каким именно будет расклад, я скажу тебе через месяц.

— А зачем мне ждать, — усмехнулся парень, — если я все равно останусь в выигрыше?

«Дыши глубже. Вдохни дым».

Снова закружилась голова. И опять это чувство, которое она уже испытала, проснувшись сегодня рано утром в погребе: странное чувство… Будто внутри нее есть кто-то еще. Оно отличалось от обычного рычания, но было схоже с ним.

Тца поднесла руку ко лбу.

— Мы не сможем… Не сможем пожениться еще полгода. Пока я буду носить траур по отцу.

— Но мне все же нужно твое согласие. Чтобы подготовиться.

Девушка пошатнулась. Эмилио сейчас стоял прямо перед ней, он протянул руку, чтобы поддержать ее.

— Ты в порядке? — спросил он.

«Дыши глубже. Вдохни дым. Что это? Кто?..»

Тца открыла глаза, взглянула на парня. На лицо, которое могло бы быть красивым, если бы не жестокость в глазах и изгибе рта. Она выдавила из себя улыбку и произнесла:

— Я в порядке. И мне пора вернуться к козам. Приходи, чтобы услышать мой ответ через… — Она снова покачнулась, затем выпрямилась. — Через месяц. У меня в убежище нет ни календарей, ни часов, поэтому приходи ровно через месяц. В ночь полнолуния, за час до восхода луны. Я встречу тебя у камней Каурии.

Он хотел сказать девчонке еще кое-что, удержать ее, но та легко высвободила правую руку — руку, которой раскручивала пращу, — из его хватки. Странно, но движение отдалось в мышцах болью. Наверное, слишком много работала с оружием, решила Тца, развернулась и, потирая больное место, зашагала к холмам.

Она спустилась в распадок и исчезла из поля зрения молодых людей. Здесь девушка остановилась и, жадно глотая ртом воздух, припала к стволу каштана, чтобы удержаться на ногах. Город отсюда уже не был виден, но Тца по-прежнему ощущала запах пожара.

«Дыши глубже. Вдохни…»

ГЛАВА 15

ГОРИ ЯСНО

«…дым? Где дым, там…»

— Огонь!

Громкий крик застрял в опаленном горле. Неистово кашляя, Скай с воплем выдернул руку из очага.

Куртка была на подкладке из искусственного пуха, и, размахивая ею в попытке сбить пламя, Скай добился лишь того, что нейлоновый верх почернел и свернулся.

— Ложись! — крикнул он сам себе, упал и катался по земле, пока не врезался в козье стойло.

В легкие не попадало ни глотка воздуха — лишь отвратительный дым горящей синтетики. Скай прекрасно понимал, что долго так дышать нельзя — он потеряет сознание и может даже умереть, — и навалился на охваченную пламенем руку. Боль была чудовищной, грудь и живот обожгло, кожу на открытых участках тела моментально опалило, но все же пламя потухло. Сорвав пуховик, Скай отшвырнул его в сторону. К несчастью, он упал прямиком в огонь и снова занялся. От очага пополз удушливый дым.

«Надо выбираться отсюда», — подумал Скай.

Он нашарил за спиной край стойла и, обогнув его, пополз по земляному полу к выходу. Отталкиваться приходилось ногами, чуть-чуть он помогал себе левой рукой, правую же совершенно не чувствовал. Задыхаясь, Скай сумел приподняться настолько, чтобы отодвинуть защелку на двери, после чего оттолкнул деревянный бочонок и прополз оставшиеся несколько ярдов наружу.

Целую вечность он мучительно кашлял, пока наконец не восстановил дыхание и не понял, что на улице холодная ночь и идет дождь. Но Скаю было плевать на влагу, он лежал и жадно глотал свежий воздух. Постепенно голова прояснилась, но вместе с сознанием пришла тошнотворная пульсирующая боль. Да, боль возвращалась, и это очень его беспокоило, потому что сильнее всего ныла грудь, хотя и была лишь слегка обожжена. Рука же будто отмерла — Скай ее совершенно не чувствовал.

Он заставил себя приподняться и привалился спиной к стене, укрывшись от дождя под каменным навесом. Затем протянул левую руку внутрь хижины и нащупал металлический предмет. Возблагодарив фортуну — он оставил фонарик у входа, когда посреди ночи выходил справить нужду, — Скай нажал на кнопку.

Вот черт!

Рано было восхвалять удачу: правая рука, от запястья до предплечья, напоминала кусок жареной свинины в хрустящей корочке — воскресный обед прямиком из духовки. Но хуже всего были вплавленные в плоть здесь и там кусочки пластика того же синего цвета, что и куртка. Кисть имела более или менее нормальный вид — сильно обожженная, она смогла избежать худшего, так как не была закрыта курткой.

Пальцы крепко сжались в кулак, и Скаю не удалось разлепить их. Тогда он принялся поочередно отгибать один за другим. При этом они издавали странные звуки, будто перелистываешь бумаги. Наконец, когда Скай распрямил последний палец, мизинец, что-то упало на землю.

Округлый камешек.

Скай помнил, что сжимал в руке Наутиз, последнюю вырезанную руну, когда отправился в путешествие. Но даже не поднимая лежащую рисунком вниз руну, он знал, что увидит не вертикальную линию, рассеченную другой, диагональной. Должно быть, падая, он схватил другой камень. И не нужно даже смотреть на него, чтобы узнать, какой символ там изображен. Достаточно просто поднять ладонь.

В центре замкнутая красная линия образовывала почти идеальный овал, обозначая очертания камня. Внутри лежала на боку буква V.

— Кеназ, — пробормотал Скай и, закашлявшись, подытожил: — Факел. Гори ясно.

Юноша рассмеялся. Да, он определенно горел!

— Подразумевается, что это метафора! — выкрикнул Скай, когда почувствовал, что готов затрястись в новом приступе смеха.

Ничего хорошего во всем этом нет. Ситуация отнюдь не смешная. И с рукой ничего веселого. Ужасно, что он ничего не чувствует.

Скай вспомнил, как обжег однажды палец на плите. Сначала почти ничего не было, но потом, когда вздулись волдыри, пришла настоящая боль. Всего лишь палец. Что же будет теперь, когда обожжена вся рука?