Елена Белова - Все исправить

Дим, работающий на износ над его планом. Его медиашар никогда не отключается, а дворцовый врач, с опаской оглядываясь, шепчет, что Повелитель, конечно, во всем прав, но такое количество стимуляторов никому не может пойти на пользу.

Дим, который всего раз, в тот первый день после исцеления сказал: «Прости», — но про себя говорит это почти каждый день, каждую встречу.

Дим на коленях над телами Тигра… и Зойки. И такой вихрь эмоций, что и антиэмпатический барьер не помогает. Его боль жжет изнутри, иссушает, и ты невольно делаешь то, что не делал с детства, — касаешься его плеча, успокаивая… утешая… и будто натыкаешься на взгляд, в котором боль мешается с надеждой и огромным изумлением: «Ты простил? Простил?»

Дим, напоминающий атланта, потому что шатается от усталости, хрипит, но держит этот чертов мир на своих плечах. Однажды он просто теряет сознание во время разговора, потому что подавление волнения среди вампиров выпило из него все силы и нервы, а за помощью он, как всегда, и не подумал обратиться.

Дим…

— Нервничаем? — Низкий голос пропитало напряжение.

Да, Диму тоже это не слишком нравилось. И вместо того чтобы шарахаться, Лёш мог бы и чем-то полезным заняться — например, поддержать…

— Есть немного. — Лёш заставил себя улыбнуться. И уставиться на брата с восхищением. — Ди-им… мне УЖЕ жалко Ложу.

— Неужели? — На бледном лице мелькнула тень улыбки.

— Точно. После сегодняшнего они будут кошмары видеть!

Дим странно посмотрел на него… и ничего не сказал. Бросил взгляд в зеркало и уронил:

— Тогда пошли. Да, Март. Насчет твоей «гадюки»…

Чем уже и изолированней общество, тем более в нем привержены ритуалам и традициям. Ложа фактически правила примерно девятью миллионами демонов. Много это или мало? Но ритуальные заморочки у них были на высоте.

Пещера была освещена, но не в полную силу.

Это намек гостю о его примерном статусе — гость важный, но не главный. И не равный им.

На полу змеились знакомые узоры — аналог человеческих гербов. Дим машинально посчитал — двенадцать цветов. Во встрече заинтересовано двенадцать кланов. Из тридцати. Мало. Опять-таки это могло означать всякое, но в комбинации с неполным освещением смысл тот же. Гость ожидаем, и с ним будут говорить… не более.

Я-асно…

Посреди пещеры, прямо перед сиденьями патриаров Ложи стояло подобие стула. Каменное, но с подлокотниками и ножками, даже с узорами на спинке.

Дим неожиданно ощутил, что звереет. Вот как, значит.

Они заранее отказывают ему в равенстве. Поэтому и стул из камня. Хотели бы показать уважение — принесли бы нормальный. С поверхности. Тут они есть, не у всех, конечно. Хотели бы показать уважение — приготовили бы место для его свиты. Хотели бы… Но они не хотят.

Ну хорошо же.

Дим движется вперед спокойным, размеренным шагом, намеренно не говоря приветствия. Ни у дверей (так обычно делают демоны рангом пониже), ни на середине пути. Оказавшись рядом с отведенным ему местом, он останавливается.

В пещере мертвая тишина.

«Дим?»

«Позже, Лёш. Поверь, я знаю, что делаю».

«Хорошо».

Вадим молча смотрит на «стул». Долго, несколько секунд, пока тот не рассыпается в песок. Поднимает глаза на патриаров. И идет дальше. Каждый шаг здесь — вызов.

Но с этими по-другому нельзя.

Лишь перед самой площадкой он замедляет шаги. Медленно вытягивает руку, с наслаждением ловит вспышки тревоги, почти страха…

Он почти чувствует, как мечутся в их головах встревоженные мысли о пустой пещере (секретность, преисподняя, секретность…) и о том, как легко рассыпался камень от его касания…

Но он всего лишь призывает кресло. Оно смотрится здесь странно, но это к лучшему. К лучшему…

— Добрый вечер, господа. Представимся?

Демоны обычно «не видят» людей.

Люди для них — никто. Стадо, которое «пасут» Стражи, слабаки, которым почему-то достались солнце и жизнь на поверхности. Демоны забыли, что когда-то сами ушли с поверхности, потому что в пещерах тогда можно было выжить. А наверху почти нет…

Демоны стараются не видеть людей. Тех, кого когда-то бросили выживать как придется, без помощи.

Демоны ненавидят Стражей. Почему светлые подонки не дают им жить в свое удовольствие? Почему захапали себе источники и не делятся?

Давным-давно демоны забыли, что именно они, тогда, до Катастрофы, отвечали за охрану и баланс источников… И не уберегли.

Демоны стараются ненавидеть Стражей. Тех, кого предали, оставив расхлебывать Катаклизм без энергии, практически голыми руками. Легче ненавидеть того, кого предаешь, чем испытывать вину. Так легче жить…

А я и человек и Страж.

И вы еще как меня ненавидите.

А вот придется потерпеть, снобы подземные. И Вадим улыбнулся надменно и зло, мысленно подвинув эти прикрытые капюшонами фигуры туда, где им было самое место — на пол, перед троном, вниз.

Миром с вами не выйдет, но кто сказал, что я хочу мира?

— Представляются обычно гости. — Один из капюшонов блеснул глазами из тени…

Как змея. Очковая кобра. Раздувает капюшон и скользит, готовясь цапнуть. Авдоари, уровень Дахану-бра, клан Хинти. Жив еще. Ну-ну.

Вадим улыбнулся еще шире:

— Так это гости.

И некстати приплыл кусочек чужой памяти — голубоватая вода бассейна, которую вспенивают три косых плавника. Акулы. Тигровые, белые, синие. Голодные взгляды, хищные броски. Стремительно надвигающаяся тень, вихрь воды под ногами, переворот, быстрый толчок в разинутую пасть, смех, рвущийся с губ. Адреналин, привычно вскипающий в крови. И купание, превращенное в смертельный аттракцион, потому что так хочется. Потому что ему не хватает стычек с покорной теперь Ложей… Ох и помотали они в свое время повелительские нервы. С младшими демонами все просто и понятно, а вот эти мерзкие игры, когда за каждым словом прячутся еще сорок, когда ты должен слышать и понимать то, что не прозвучало, но подразумевается…

«Акулы попроще».

«Что?»

«Потом».

Альтер эго сощурил глаза, и Вадим ощутил, как резервная энергия будто сама перераспределяется на боевые защиты. И как шевелится «холодок», готовясь и предвкушая…

— Уровни не поверхность, светлый маг. И тем более не Свод Небес.

И ты здесь не более чем гость.

— Поверхность не Уровни, — как бы соглашаясь, кивнул Вадим.

— И… — Правый капюшон, похоже, самый нетерпеливый, поторопил примолкшего «гостя». Если он сам признает свой статус, то дальше все двинется по накатанной. Ноне в этот раз.