Сергей Болотников - Город призраков

— Давай, — поторопил Влад, — да пойдем отсюда.

Севрюк кивнул, как показалось Владиславу, растерянно. Странное выражение, на лице бывшего солдата Влад видел такое всего раз или два за все время их знакомства.

Совершенно пустая площадь навевала уныние. Даже здание Дворца культуры, примостившееся на ее краю, казалось мелким и незначительным.

Владислав смотрел, как Дивер, не торопясь, пересекает площадь, внимательно глядя себе под ноги. Впереди фасад дворца облупился и тоскливо зиял выбитыми стеклами. Через зияющие проломы можно было рассмотреть загаженный вестибюль. Цвет стены дворца не угадывался, словно целое здание вдруг покинуло этот цветной мир, переселившись в монохромную выцветшую фотографию. Да и все вокруг как-то обесцветилось. В тишине четко было слышно, как воркуют голуби — с какой то пугающей потусторонней безысходностю. Вот захлопали крылья, и крупная птица, такая же серая, как и окружающий пейзаж, взвилась в воздух. Пыль клубилась под ней крошечными вихрями.

Дивер дошел до середины площади и остановился. Он выглядел маленьким и потерянным на гладком море запыленного асфальта.

«Какое море?! — изумился Влад. — Площадь-то крошечная! »

Голубиные крылья все хлопали. Уже не одна — две, три серые толстые птицы описывали над площадью круги. На асфальте неясно обрисовывалось темное пятно. Масло пролилось — или еще что.

Ощущая неприятный холодок в груди, Владислав решил подойти ближе к Диверу. Не выдержав, обернулся, посмотрел на Змейку, прихотливыми изгибами струящуюся к реке. Но нет, улица была совершенно пуста, и даже окна в домах глухо зашторены. Ну, прямо как в чумном городе!

Когда Влад обернулся, Дивер уже падал. Он как-то смешно и нелепо дернул руками, словно пытаясь поймать что-то одному ему видимое, и тяжело и безвольно валился на землю. Упал на живот, раскинув широко руки.

Чувствуя нарастающий страх, Владислав побежал к нему. Лежащий Дивер дернул ногой, и Сергеев с ужасом подумал, что у того мог случиться приступ. Сразу вспомнилась история о его пулевых ранениях.

Голуби — почему так громко хлопают крылья? Словно этих летучих тварей уже сотни, тысячи!

Севрюк лежал лицом вниз, его тело коротко подергивалось, и он издавал однообразные хрипы с бульканьем, от которых у Влада шел мороз по коже. Кое-как, ухватившись за плечо, Сергеев перевернул массивного медиума на спину. Зрелище открылось не из приятных — Дивер был смертельно бледен, на щеках его резко проступили мелкие вены, а наполовину открытые глаза уставились в небо сверкающими белками. Дивер выглядел... да, Владу было знакомо это состояние — он выглядел впавшим в транс. Глаза перекатывались под веками.

Владислав очень бы удивился, узнай он, что именно на этом месте отдал концы Валера Сидорчук, один из зачинщиков грандиозной драки. Сбитый с ног молодецким ударом, он упал, а секунду спустя тяжелый военный ботинок одного из дерущихся наступил ему на голову. Череп, содержавший в себе сознание, устремления и целый набор незатейливых воспоминаний Валеры, треснул, после чего эти воспоминания и устремления оказались выплеснуты на асфальт. А дерущиеся еще долго топтали его бездыханное тело.

— Ты что, Михаил?! — Влад сильно встряхнул колдуна за плечи. В мозгу вертелись бессвязные советы по обращению с эпилептиками. Что-то про язык, который припадочный может проглотить. Но Влад был не уверен, что сможет уцепиться за покрытый пеной язык Севрюка.

При очередном встряхивании глаза медиума широко раскрылись, как будто он был пластмассовой куклой, у которой они открываются даже от легкого толчка. Покрасневшие глаза с выцветшей голубой радужкой уставились прямо в лицо Владу.

— Ну, наконец-то... — сказал тот потрясенно, но тут Севрюк открыл рот и молвил:

— Тьма!

Он глядел на Владислава и сквозь него.

Тот отшатнулся и выпустил тело из рук. Дивер упал на асфальт, голова его глухо стукнулась о твердое покрытие площади. Теперь его взгляд был направлен строго вверх, в зенит. Туда, где должно быть солнце, не скрывай его облачный полог.

— Фата! — сказал Севрюк глубоким, полным интонаций голосом — Над! Сверху! Накрыта... — и он сделал движение руками, словно расстилал скатерть. — Фата...

— Какая фата, Михаил? — жалобно спросил Влад. — Да что ты?

— Темная, — ответил тот почти нормальным тоном. — Темная вуаль. Полупрозрачная, но крепкая, как паутина. Сковывает. Липнешь, вырываешься... Но кто паук?!

После этого заявления его взгляд вдруг принял осмысленный вид, и он рывком поднялся. Сергеев отступил от него шага на два, словно Севрюк мог укусить. На лице журналиста было полнейшее смятение.

— Влад, стой! — приказал Дивер. — Ты не понимаешь... Это... я это видел!

— Я понимаю, — произнес Сергеев, делая еще один шаг назад.

— Лучше уезжай отсюда! — произнес Севрюк, медленно поднимаясь. — Не от меня, ты не меня должен бояться!

— Я не боюсь...

— Боишься, — устало сказал Дивер, с кряхтением принимая вертикальное положение, — зря.

Сергеев мотнул головой. Спросил неуверенно:

— И что ты видел?

Севрюк тяжело вздохнул, подошел к Владу и произнес:

— Было видение. Давно такого не было. Давай сделаем так — сейчас мы идем по домам, а потом, дня через три, я тебе звоню и рассказываю. Ты вроде не очень готов сейчас воспринимать.

Владислав покорно кивнул, и они, не говоря больше ни слова, зашагали в сторону Змейки. Когда пересекли границу площади, мощным порывом ветра разогнало серую хмарь и, впервые за все утро, на небе проглянула голубизна. Хлопнула ставня одного из домов. Женский голос крикнул:

— Виктор! Витя! Ключи забыл!

Шедший по улице затрапезного вида мужичок оглянулся и заспешил обратно. Улицу пересекла стайка детей — ухоженных, домашних. На лицах сияли улыбки. Мягко прокатилась машина, из полуоткрытого окошка доносились звуки мажорной музыки. Солнце ли в том виновато, или еще что, но дома вдруг утратили свою угрюмость, показали весело расцвеченные ставни. В палисадниках пышно росли цветы — ромашки и ноготки, весело качающиеся на ветру. Группа ярко одетых людей прошла вдоль улицы, громко разговаривая. Когда они дошли до пересечения со Звоннической улицей, в их рядах раздался взрыв хохота. Нижний город жил. Жил той обычной жизнью, какая бывает у провинциальных городков в будни.

Потертая бродячая собака, словно целиком состоящая из рыжих лохм, лениво грелась на проглянувшем солнышке. Глаза у нее были блаженно прикрыты, лапы подергивались, нося свою владелицу по призрачной тропе полуденных грез.

Ощутимо потеплело.

Влад и Дивер добрались до моста и на этот раз с другой его стороны полюбовались на панораму. На коричневатой водной глади прыгали веселые солнечные зайчики.