Виктор Дубровский - Тайные тропы

С письменностью тоже какая-то фигня здесь творится. Она есть, есть бумага и чернила. Но заставить кого-нибудь писать — это просто невозможно. Тот же шаман, казалось бы, сам бог велел ему хоть какие-то заметки по своим опытам записывать, так нет же. Он будет стонать, охать, вздыхать, но заставить его писать можно только под страхом смерти. То, что при этом теряются уникальные знания, думать даже не хочется. Ну и ладно. На нет и суда нет.

Ичил пришёл ко мне весь измученный, с синими кругами под глазами, но довольный, как кот.

— Все, — говорит, — я сделал это.

— Что это? — спросил я. Меня самого шатало от литературных трудов и выворачивания мозга наизнанку. Почему-то слово «консервация», до которого я догадывался совсем недолго, дня два, могло переводиться как «положить далеко», «закопать в землю» или «засолить». Вот и изучайте таким образом инструкции.

— Раствор, который поможет Тыгыну, — ответил Ичил, — и я смог сделать громкий звук с огнём.

— Давай как-то по очереди. Раствор где?

— Я пока убрал. Ему пока ничего не сделается.

— Тогда пошли смотреть на твой грохот, — предложил я.

— А зачем ходить. Здесь и проверим.

Он достал из мешка изделие «Бульбулятор М2», в виде десяти бамбуковых трубок, стянутых двумя досками.

— Первые три совсем развалились, а одна сгорела, — пояснил Ичил, — эта работает, как надо.

Положил конструкцию на землю, чиркнул кресалом и отошёл в сторону. Потянулся дымок от фитиля. И начался грохот. Вполне себе шутиха, по звуковому и оптическому эффекту равная отделению фузилёров. Сайнара и Айхан забились по кустам, а невидимый наблюдатель ломанулся куда-то в пампасы, ломая кустарник. Обделался, наверное.

— Знатно! Мои поздравления. Это то, что надо. Я даже не спрашиваю, как тебе это удалось.

Айхан ошалело мотал головой, а Сайнара пообещала Ичилу, что мстя её будет ужасной. Чтоб девушек, паскуда, не пугал до полусмерти.

— Только вот надо таких шутих сделать не менее сотни, чтобы на всех хватило — начал нагружать я Ичила.

— Я сделаю. Ты мне силу сделай.

М-да. Силу ему подавай. Как ему объяснить, что нужна серная или соляная кислота, да ещё цинк. Слов-то я таких не знаю, косноязычие проклятое. С медью проще. Пришлось ему рассказывать на словах, что такое кислота, и как разные пары металлов создают гальванический элемент, и как их соединять между собой. Не знаю, что он понял, но кивал убедительно.

— Ну всё. На сегодня хватит. Пошли финальные аккорды слушать и посмотрим на награждение, — пресёк я все разговоры, — завтра договорим. Да, кстати, братан, сделай мне какую-нибудь микстуру, чтобы память улучшить. Если можешь. А то я все эти ужасные алфавиты никак запомнить не могу.

— Сделаю, — ответил Ичил, — когда учился, нам давали такой отвар.

— Вот и хорошо, вот и славненько, сказал я, и мы пошли на концерт.

Финальные аккорды фестиваля удались, особенно заключительная речь господина Арчаха. Конечно, нельзя сказать, что это шоу было феерическим или фантасмагорическим. Оно вообще, с точки зрения публики, живущей в резервации, обнесённой МКАДой, было, наверное, никаким. Серым, унылым, без фейерверков и без голосящих обдолбанных диджеев. Без ослепительных софитов, лазерных лучей и всего такого, чем нынче принято завлекать на такие мероприятия пресыщенную публику. Меня могут понять КСПшники, но вряд ли. У них тоже свои тараканы в голове. Но после выступления Арчаха около пяти тысяч степняков могли бы разнести вдребезги всё, но разносить здесь было нечего. Он довёл зрителей до исступления.

Некоторые слабонервные, не дожидаясь раздачи дипломов, ускакали громить коммунаров. Ну и хорошо. В общем, это выступление Арчаха было такой незамысловатой вишенкой на торте, венчающей мою подрывную деятельности в Степи. Мавр сделал своё дело и надо побыстрее сматываться, пока ещё что-нибудь не случилось. Тыгын, кстати тут же объявил, чтобы все с аласов Урун Хая выметались, с завтрашнего дня, дескать, кого поймают, того повесят. Огорчённые зрители начали разъезжаться. Боокко засобирался тоже, его зовет труба и слава, будет петь песни в караван-сараях. Арчаху выдали ещё одну медаль и оставили в стойбище. Такого человека нельзя от себя надолго отпускать. Слаб он характером и падок на деньги. Совратят ещё мальца нехорошие люди.

Потом мы с Сайнарой отправились купаться и заниматься ужином. Вплотную заниматься, не откладывая на завтра всё, что можно сделать сегодня. И откуда у этой, вчера ещё невинной девушки, такие сексуальные запросы. Я помру, наверное, от истощения раньше, чем меня казнят.

Ичил напоил Тыгына своим отваром из волшебной травы, теперь старику неможется. Шаман говорит, что обновление организма — штука болезненная, поэтому на пару-тройку дней Улахан Тойон не при делах. Наконец-то нашлось время заняться своими курсантами. Лагерь я застал в образцовом порядке. Аккуратные ряды палаток, то бишь, их местной разновидности, дорожки посыпаны песком, бордюры побелены, трава имеет ровный зелёный цвет, сортир выдраен. Приятно посмотреть.

Немного в стороне тройка отрабатывала удары по коровьей туше, под чутким и неусыпным контролем старшего сержанта. Ко мне подбежал дежурный по лагерю с докладом.

Собрал муннях, построил и дал новую вводную. Скакать по горам, аки архары. Переждав поток возмущения, а главным возмущальщиком оказался товарищ старший сержант, высказал своё мнение:

— Тут, где мы живём — не только степь с травой, но и горы с камнями. Так что готовьтесь вести боевые действия в любых условиях и складках местности. Кто не готов к новым подвигам, у кого отсутствует внутренний стержень, могут собирать манатки и пи… перемещаться в сторону родного стойбища, собирать кизяк и крутить хвосты быкам. Я сказал! [25]

Всё, как один, повелись «на слабо», включая товарища старшего сержанта, хотя тот и продолжал бурчать, что умный, дескать, в гору не пойдёт, умный гору обойдёт. Я ободрил его дежурной фразой про неувядаемую славу, медаль и денежное вознаграждение и тот заткнулся. Про бюст на родине героя ещё рано говорить.

Первичные навыки скалолазания я получил в одной из своих прошлых жизней, когда кобелировал с одной девушкой. Госсподя, сколько же глупостей делают мужики ради баб! Точнее, я, как оказалось, кобелировал с её рюкзаком, набитыми всякими верёвками, железками, спальником и прочим барахлом, а она, в свою очередь, пошла в горы ради какого-то парня. Естественно, я её бросил, когда понял, что она меня динамит, прям на каком-то полустанке, возле Большого Урала. Вы не знаете, какие там полустанки? В общем, деревянный домик в чистом поле, среди живописных холмов и долин. Помахав альпинисточке, скалолазочке и минетчице ручкой, я запрыгнул на площадку товарняка с железной рудой, и добрался до цивилизации всего за сутки, бесплатно. Что ценного я извлёк из нашего недолгого, но бурного романа — это карабкаться по камням, сбивая локти и ноги в кровь. Ну и ещё вязать узлы, забивать гвозди в камни и прочие, никому не нужные, мелочи.