Ярослав Коваль - Война за корону

— Оставьте, вы и сами по себе — серьёзная боевая единица.

— О да! — женщина расхохоталась. — Сейчас пойду сделаю всё-таки маникюр, и буду неотразима. И непобедима. Раз уж мне всё равно нечем заняться.

Госпожа Элейна перекинула поводья из руки в руку и жестом успокоила своего Феро. Тот с недоверием покосился на фуражира, вздумавшего было приблизиться к нему с большой лоханью вивернового корма. Женщина сняла со своего питомца узду, подставила ему кормушку, а после этого быстро убрала седло. Уложила его на поленницу.

— Аккуратней с ним! — велела она работнику, так и косившемуся на разозлённого виверна с опаской. — Вы, должно быть, не в курсе, он никого к себе не подпускает. Я его сама накормлю и почищу. Не приближайтесь.

— Да я уж понял…

— Как вам мой Феро, Илья? Редкая здесь северная порода. Раньше, лет так двести назад, она была шире распространена, а вот его родителей мне пришлось искать в поте лица.

— Действительно, необычный…

— И дело ведь даже не в цвете или размерах. Хотя и в них тоже. Это виверн именно для наездника-одиночки, рассчитанный на бой, а не гонку. На прямой он не развивает большой скорости, зато очень выносливый и маневренный. Но двух и тем более трёх вооружённых людей пронесёт не долго. Если, конечно, эти двое-трое — крепкие мужчины, а не женщина и юноша. Нас с вами он держит без проблем, видели сами.

— Странно, что он обслугу к себе не подпускает. Мой Тёмка спокойно кого хочешь подпускал себя кормить и чистить.

Во взгляде женщины вспыхнул огонёк интереса.

— А вопрос тут только в особенностях выучки, — туманно произнесла она. — Вашего виверна обучал мастер-тренер, с ним самого начала были не только вы, но и Санджиф. И к общим помещениям его приучали с детства, если я не ошибаюсь.

— Ну да…

— В подобной ситуации виверн будет терпимо относиться к любому чужому человеку. И да, уход за ним можно будет поручить любому работнику. А к своему Феро я никого не подпускала больше полугода, занималась с ним сама, сама обкатывала и обучала, сама ухаживала. Он признаёт только меня, для него все остальные люди на свете — потенциальные враги. Это очень полезное качество для боевого виверна.

— То есть, получается, что тогда моего Тёмку смогли угнать потому, что я не ограничивал его контакты и позволял чужим его учить?

— Угнать?.. А-а… Поняла. Украли. Или, как я слышала, выпустили? Это ведь разные вещи.

— Ну… Выпустили, да.

— Тут существует множество тонкостей, но в целом да, именно по этой причине.

Госпожа Шаидар расстегнула куртку, сняла перчатки. Заглянула за поленницу и вытащила оттуда ведро с засунутой внутрь щёткой на ручке, сдёрнула сохнущую на дровах тряпку. Зачерпнула воды в бочке.

— Ну, раз мы с вами единственные не задействованы в высоком искусстве планирования, — усмехнулась она, с трудом подтащив к своему виверну полное ведро, — то займёмся делами примитивными.

— Вам помочь?

— Лучше не надо. Разве что подержать тряпку. — Женщина принялась натирать чешую своего питомца. Тот с удовольствием разлёгся прямо на снегу. — Это недолго.

— Да я без проблем… — Илья с интересом разглядывал чудесное существо. — Мне нетрудно.

— А потом можно будет пойти в мой шатёр, например. Чтоб не мёрзнуть. Из всех больших шатров только мой, кажется, не занят совещающимися. А то, что там тесновато… Ну, зато и теплее.

— Да я совсем не замёрз.

— Вообще ни к чему замерзать. — Отложив щётку, женщина протёрла виверна заиндевевшей тряпкой. — Идёмте. Вас, наверное, здорово разочаровывает всё происходящее? Подозреваю, вы большего ожидали от магической войны. Но войны вообще штука весьма скучная.

— Я просто ничего не знаю о войне. Меня ведь не учили, — Илья усмехнулся. — Но вот Сафа учили, а он такую ерунду говорил об осаде школы… Ну что снабжение не может прерваться, потому что кто это вдруг не позволит в школу бананы привозить…

— Последний раз в Оборотном мире война велась двести лет назад. С тех пор произошли кое-какие изменения в мировоззрении. В глазах обывателей, особенно если подать такой факт с должной окраской, нападение на школы и больницы ещё воспринимается как варварство, хотя никто уже не сомневается, что нападать будут всё равно.

— А разве раньше не нападали?

— Раньше имелся крохотный нюанс. Больницы и школы находились под покровительством Храма, правда, без всяких хитростей, то есть на самом деле только дети и болящие. А с Храмом во все времена надо было ссориться очень осторожно.

— М-м, ну у нас всё равно было по-другому. И монастыри штурмовали, и монахов убивали…

— У нас тоже случалось всякое. Но всё-таки в нашем мире Храм — чуть более значительная сила, чем у вас.

— Ещё бы! У вас вообще всё совсем иначе!

— В действительности, если абстрагироваться от бьющих в глаза отличительных фактов, то придётся признать, что наши два народа очень похожи. Во многом. Поверьте мне на слово, — и посмотрела длинным странным взглядом.

Он неуверенно улыбнулся ей в ответ. До шатра госпожи Шаидар они добрались довольно быстро — он оказался сравнительно невелик и так же многолюден, как любой другой. И так же сильно выстужен, да ещё и часть полога была завёрнута на крышу, и ветер, как и люди, свободно ходил между опорами. Там были грудами свалены вещи, и теперь что-то уносили, что-то приносили, а что-то пытались уложить аккуратнее, словом, работа кипела вовсю.

Женщина нырнула под свисающую ещё часть полога, хотя студёно было и здесь, и принялась разбирать небольшие тючки, увёрнутые до твёрдости и потому тяжеловатые. Илья подступил к ней и принялся помогать: этот положить сюда, а тот — туда.

— Ну, у нас, например, двести лет назад женщин вообще не обучали военному делу, — заметил он. — А у вас — сплошь и рядом.

— Не сплошь. Отнюдь. Не сказала бы даже, что это происходило чаще, чем у вас, Илья. Насколько я помню вашу историю, в средневековой Европе считалось вполне нормальным, когда жена воевала за земли мужа в его отсутствие.

— Мда, — протянул юноша, не помнящий историю настолько, чтоб подтвердить или опровергнуть слова госпожи Элейны. — Они ведь воевали вместе с советниками. Вынужденно. И никогда не бились сами. А вы…

— О, меня не стоит приводит в пример. Я никогда не мечтала о военной карьере. Просто в юности начиталась любовных романов и стала бояться, что меня похитят. И нехорошо со мной поступят. Стала учиться пользоваться ножом и маленьким кинжалом. Потом сообразила, что ведь если подпущу к себе здорового мужика, то, может быть, и не успею воспользоваться оружием. Стала учиться метать нож, причём не только из положения стоя, но и сидя, лёжа, внаклонку и так далее. И сейчас ещё могу швырнуть что угодно из любой позы, — и, не разгибаясь, коротко взмахнула рукой. Блеснул в воздухе увесистый металл, сшиб косо поставленный к опоре шатра деревянный щит, годящийся то ли для того, чтоб подпирать что-то, то ли для того, чтоб служить подобием двери или ставней.