Екатерина Хайрулина - Игры в вечность

* * *

– Ты знаешь, что Лару хотела взять этого царя Атну в верхний мир, дать бессмертие, сделать своим мужем?

– А он отказался?

– Да.

Утнапи понимающе усмехнулся, взъерошил короткие волосы на макушке. Он вдруг стал другим, словно что-то сломалось в нем… или, может наоборот, вернулось на место. Кажется, вот таким он и должен быть. Сейчас Утнапи удивительно походил на царя, такой же невысокий, крепкий… хотя нет, царь был куда шире в плечах, но вот взгляд – такой же жесткий, внимательный прищур серых глаз.

Что его изменило? Чужая смерть? Нет, что-то подсказывало – не смерть, жизнь. Вернувшаяся человеческая жизнь, вместо божественной вечности. Необходимость принимать решение и действовать, быстро, без лишних рассуждений и соплей… А ведь он умеет, понял вдруг Эмеш, умеет действовать, хоть и давно забыл, здесь это не нужно. Здесь только размеренность и покой, триста лет…

– Думаю, царь прав, – говорил, между тем, Утнапи, – ему не место среди нас.

– Он всего лишь человек…

– Нет, Сар. Дело не в этом. Он другой. Знаешь, иногда мне кажется, их мир гораздо правдивее и реальнее нашего, есть там что-то, чего давно уже нет у нас. У них все по-настоящему. Не знаю, было ли это настоящее у нас там, наверно было, но здесь его точно нет. Мы что-то потеряли, становясь богами. Сидит, просеивая сквозь пальцы песок.

– Настоя-ящее, – задумчиво протянул Эмеш, покачал головой, – глупости все это, у них там то же самое. Только издалека может все иначе смотрится, жизнь-смерть. Красиво и романтично, а на деле – все одно. Как и у нас. Мы точно такие же.

– Может и так, – серьезно согласился Утнапи, и долго молчал, ковыряя носком сандалии песок, разглядывал что-то под ногами, потом так же молча смотрел вдаль.

– А кем ты был в жизни, Сар? – вдруг спросил он.

Эмеш нахмурился. Не стоит таскать прошлое за собой – помнил он. Да, впрочем, что у него за прошлое, обычное, его таскай – не таскай, не истреплется.

В жизни! вдруг по-новому понял сказанные слова. Ни в «той жизни», ни «там», ни «раньше», а просто «в жизни», как будто сейчас уже не жизнь. Впрочем да, только игра.

– Преподавателем живописи в институте, художником, не слишком, впрочем, талантливым… – сказал, и невольно улыбнулся, да, это здесь он великий морской бог. – Знаешь, Ут, мне это нравилось.

– Верю, это хорошо… А потом? Потом вспоминать не хотелось.

– Да, тоже ничего особенного.

– Понятно, – вздохнул Утнапи. – А я был военный летчик, полторы тысячи боевых вылетов, орден «За службу Родине», медаль «За отвагу»… да много чего.

– А потом? Эмеш вдруг почувствовал, как земля уходит из-под ног.

Не стоит таскать прошлое. Совсем не стоит! Они были правы. Когда прошлое грозит схлестнуться с настоящим – рушится мир. Утнапи смотрел куда-то вдаль, в глубину, внутрь себя…

– Потом глупо. Сердце. Не разрешили летать, перевели в наземные службы… а куда мне в тридцать семь лет вдруг без неба? Смотреть как они летают… Пить начал… Атт ведь не хотел меня сюда брать, говорил, что эти игры не для меня. Но я просил только одного – крылья.

– Крылья? – не поверил Эмеш.

– Ага. Он мечтательно закрыл глаза, улыбаясь чему-то своему, далекому.

– Я умею летать, Сар. Ты не знал? Просто, как птицы. И засмеялся. Эмеш с трудом сглотнул.

– Вообще-то знаешь, не стоит говорить о прошлом…

– Не стоит, – серьезно согласился Утнапи, – но какая теперь, к чертям, разница.

Солнце садилось за реку, тихо шурша песками Бехреша, словно песок прошлого шуршал у ног.

– А как тебя звать-то, Ут, ну, на самом деле.

– Павел.

– Александр, – Эмеш пожал протянутую руку.

– Закурить бы сейчас…

– Угу…

Эмеш машинально похлопал себя по бедру, нет, у него и карманов-то не было, не то что сигарет в них.

– Я сейчас.

Он быстро встал, шагнул куда-то в пустоту и через минуту вернулся с пачкой сигарет в руке.

– Вот! Держи. Все-таки удобно быть богом. Утнапи кивнул, улыбаясь. И вроде бы ни к чему.

– Только летать тут не удобно, все время о небо головой бьешься.

Интермедия. Творцы иных миров

Наши истинные враги, так же как наши истинные источники силы – лежат внутри. Виллару Хуайята, нация кечуа, Перу

Шаг, еще шаг… звуки мерно падали в пустоту, словно капли воды в глубокий колодец. Вокруг не было ничего кроме узкой, извивающейся как ботиночный шнурок тропы, окруженной с двух сторон отвесными скалами. Тропа эта была протоптана еще до появления людей, и даже до выхода из Потока Первых. Дингир ясно помнил, как ступил на нее в тот самый день. Тропа ничуть не изменилась с тех пор, только теперь он идет в другую сторону.

Обогнав небольшую группу бородатых дикарей в грязных шкурах и свернув за угол, Дингир неожиданно для себя оказался на открытом пространстве. Впереди раскинулась черная безмолвная Река. Поток. Ее неспешные воды, гладкие словно зеркало, отражали далекий берег по-своему, так, что даже он чувствовал желание отвести глаза. Но дело было не в отражении, не в приглушенном мерцании непроницаемой воды и уж точно не тяжелом глубинном рокоте, просто Поток нельзя созерцать равнодушно – так уж устроен мир. И в этом мире Поток – главная, единственна сила, начало и конец всего, жизнь и смерть.

За спиной раздались странные звуки, выражающие толи восторг, толи проклятья – это дикари наконец выбрались с тропы. Пыхтя и разинув рты они уставились на Реку, начали нерешительно переминаться с ноги на ногу, но дальше идти пока не решались. Посмотрев на них Дингир со всей ясностью осознал, что если не поторопится, то вынужден будет торчать здесь еще долго.

– Эй, лодочник! – он помахал рукой и решительно зашагал к почерневшей посудине у самого берега.

– А, Нерожденный… – старик поднял на него ярко желтые, птичьи глаза и равнодушно ухмыльнулся, – на тот свет собрался? Дингира отчетливо передернуло.

– Я пришел по делу, – сухо объявил он.

Разговор обещал быть долгим и, оглядевшись, Дингир уселся на белоснежный сухой песок у самой воды, где мелкие камешки шуршали под набегающей волной. Устроившись поудобнее и вытянув ноги, он с удовольствием почувствовал, что никакие лодочники не заставят его усомниться в завтрашнем дне.

– Ну, давай, выкладывай – старый демон выжидающе прищурил один глаз.

– Вообще-то мое дело касается Пакшаса, а не тебя.

– А от меня ты чего тогда хочешь?

– Мне нужно с ним связаться, а ты единственный, кто может в этом помочь.

– Ай, Нерожденный! – лодочник усмехнулся, хищно скаля несколько рядов острых зубов, – неужели такому, как ты, нужна помощь? Дингир мысленно взвыл и приготовился к долгой, нудной беседе. Не хочется признавать, но…