Андрей Лазарчук - Кесаревна Отрада между славой и смертью. Книга II

– Останетесь здесь, – говорит Гетан лучницам. – Даже будут гнать – не уходите. Ясно?

– Ясно… – это Ксантия.

Живана молча натягивает повязку на пустую глазницу.

Чародея отводят на лавку. Он садится и откидывается, тяжело дыша.

Гетан поворачивается и уходит. На пороге спотыкается, словно забыл что-то… нет. Бежит дальше.

Надо усилить посты…

Две вороны проносятся над самой землёй, взмывают над забором и пропадают.

– Ко… мандуй… – выкашлял Левкой. – Аггей… поможет…

Он стоял на коленях, держась за грудь, и исходил рвотой. Кажется, одно из чудовищ зацепило его. На какой-то миг Протасий замешкался. Но в комнаты уже вбегали лекарь и адъютанты.

Высокий конкордиец-тысячник с костистым лицом – несомненный северянин – стоял у входа. Аггей Полит, начальник штаба Левкоя. Один из немногих выживших в сече у предместий Порт-Ирина…

– В вашем распоряжении, стратиг, – он щёлкнул каблуками.

– Идёмте на крышу, – кивнул Протасий.

Над высокой коньковой крышей возвышалась ещё и башенка, так что вид открывался знатный… стоять и любоваться, для того и строена башенка…

– Где они могут укрываться? – спросил Протасий.

– Скорее всего, за речкой, вон в той дубраве, – показал Полит. – Там можно спрятать десять тысяч конных. Другое дело, что атаковать они не смогут: хотя речка и мелкая, но то, что кажется прибрежным лугом в излучине, на самом деле топкое болото. Они могут этого не знать…

– …или знать тропы. А ещё какое место?

– Овраги. Вернее, бывшие русла. Их два. Вон там и вон там. Кустарник и редколесье. Конным не спрятаться – да и не пройти, очень сыпучие и крутые склоны. Только пехота россыпью.

– Пехота россыпью. Какие у вас силы?

– У вас, стратиг. Две полные сотни гвардии и сорок всадников. И…

– И тридцать моих. Понятно…

Он зажмурился, пытаясь сообразить: а не найдётся ли неожиданного хода, происходящего из самих обстоятельств? Враг то ли справа, то ли слева, численность неясна, позади река и болото, уходить – значит, обречь на гибель всё это сельце… и нет времени ни на что.

Это понимание: что времени нет, что атака начнётся вот-вот – было ясным и чётким.

– Всем – на базарную площадь, – скомандовал Протасий. – Включая тех, что в караулах.

– Понял, – кивнул Полит. В глазах его Протасию померещилась усмешка.

Биться на улицах издревле считалось дурным тоном. Но на мнение штабных лощёных архатов Протасию всегда было наплевать.

…Крайны накатились и откатились, унося убитых. Всех. Под стрелами. Это они молодцы, подумал Азар, пытаясь стереть пот со лба кольчужным оручием. Тут им в доблести не откажешь…

Он бился вместе со стражниками Гетана, оборотясь к короткой боковой уличке, ведущей от базарной площади к малому общественному току. Во времена, когда молотьба кончалась, там каждый вечер устраивали представления. Сельцо не имело своего театра, и не потому, что азахи презирали комедиантов – такое говорили про них зря, – а просто как-то не сложилось. В душе любой азах оставался кочевником… Будучи помоложе, Азар мог бы вызвать на перепляс любого, даже городского танцора. Последние же годы он только пел. У него оказался неожиданно выразительный баритон.

Оглядываясь, он видел башенку своего дома – строил сам, своими руками, терпя смешки соседей, – и на ней – стратига Протасия и двух девочек-лучниц. Не знаю, как дело обернётся, подумал он неожиданно и ожесточённо, а вот если уцелеем, возьму эту чёрненькую одноглазую в дочки…

Когда он оглянулся в очередной раз, Протасия на башенке не было. Только девочки.

Значит, сейчас начнётся…

Какой-то общий выдох пронёсся над союзниками. Азар стоял с краю и не сразу увидел то, что видели солдаты, развёрнутые фронтом к главной улице, широкой главной улице азашьего сельца.

Крайны приближались; но их даже не было видно за спинами жителей…

– Не стрелять! – зачем-то крикнул тысячник Аггей Полит.

Кто бы смел выстрелить…

– Гетан! – шёпотом (иначе почему-то не мог) позвал Азар. – Дай мне пятерых.

Тот, не оборачиваясь, покачал головой.

– Тогда я сам…

Он пригнулся и бросился бежать к своему дому – за спинами стоящих. Потом он услышал догоняющие шаги. Двое.

– Гетан послал?

– Да…

Двоих мало, подумал он. А я что-то хотел суметь в одиночку?..

Три пушки – малость поменьше тех, что делал слав Алексей, и не из лиственницы, а из граба, – сохли сейчас под застрёхой. Пусть до корыта с колёсами руки так и не дошли… но Азару пришла в голову одна хорошая мысль.

– Ты понесёшь две, – на плечи одному из стражников, который казался покрепче. – Ты – одну. Я впереди и налегке. Не отставать.

– Дядя Азар!.. – та самая, чёрненькая, лук наготове. – Я с вами!

– Не сметь! Не сметь уходить с поста!

– Да тут уже никого…

Некогда спорить, счёт на секунды. Азар схватил со стены плетёный кожаный аркан, бросился через сад, мимо коровника, через задние ворота – на окаёмную дорогу. Вроде бы никого. Направо, до ворот Асианы, вдовы сотника Душана. Знакомых таких ворот… а теперь наискось, через детскую поляну с маленькой железной каруселью, предметом зависти всех деревенских ребятишек… Ржавеет карусель, год как нет на свете детишек Асианы.

Мокрая хворь забрала.

Скорее сюда!

Нет у Асианы забора с соседом Ипатием, лишь лёгкая загородка, чтобы козы не шастали. А Ипатий живёт как в лесу, деревья вокруг дома густо, да не плодовые, а сосны. Поэтому хвоя на земле толстым слоем.

Под Кипенью обеих ног лишился Ипатий и в доме ещё не появлялся с тех пор, где-то в лазаретах пропадает…

Из ворот – через улицу – в ворота старосты Виталия. Просторен его двор, а дом приземист и тесен. Зато – почти неприступная крепость. Окна-бойницы запечатаны изнутри, к двери прямо не подойдёшь, лишь через коленчатый дворик. А у дальних ворот, выходящих именно на центральную улицу – то, что нужно…

Крайны!

Лезут через забор. Через боковой забор…

Дальше всё было очень быстро и просто. Сабля сама взлетела и опустилась – и пресекла путь не успевшего изготовиться к защите рыжеусого крайна, тут же другой схватился за живот и сел, между пальцев торчало оперение стрелы. Но их оставалось ещё шестеро…

Ничего не боялся Азар больше, чем погибнуть в этой сече. Потом уже понял, почему: подумают, что сбежал. И – чёрненькая девка одна против них останется… Была эта мысль, была, именно такая: одна против них… помнил он это потом долго, что – была. Может, не подумай он тогда так, не пали бы один за другим молодые стражники Гетана… только что были, и – нету обоих. Бросились на помощь очертя голову…

Но и гибелью своей, лёгкой и будто бы зряшной – отвлекли они врагов, оттянули чуточку на себя, разорвали такт движений стали, да тут ещё и стрелы – сунулся на колени тот здоровенный крайн, что зарубил обоих и снова ближе всех к успеху был, наседая на Азара, рубака опытный и коварный, со своим особым махом… но – сунулся на колени, стрела в ухо вошла, глаза его сразу побелели и остановились. И Азар не упустил миг замешательства у врага, и стало их четверо – половина от тех, что было, и их самих – тоже половина.