Андрей Дашков - Звезда Ада

– Мне гораздо проще, – сообщил ему Люгер. – С удовольствием прикончу тебя, святоша… Тем более что ты, наверное, рассчитываешь попасть прямиком в рай?..

У Ралка были стальные нервы. В Элизенваре Люгер слыл опытным дуэлянтом, и нашлось бы немного воинов, превосходивших его в искусстве владения мечом, но лейтенант оказался весьма серьезным соперником. Слот понял это после первого же своего выпада, отраженного уверенной и искусной рукой.

…Оружие скрещивалось не так уж часто – прекрасно сбалансированные мечи были только продолжениями двух тел, двигавшихся с равным совершенством. Поединок был похож на плавный танец теней, завораживающий и бесплодный, но только до первой ошибки. Мастерство обоих соперников было настолько велико, что ждать этой ошибки пришлось бы очень долго…

Решающий и по-настоящему неотвратимый удар мог быть нанесен лишь из бездны бессознательного; тогда он был бы сродни дуновению ветра, течению реки, лунному свету и, значит, совершенно непредсказуем. Вопрос был только в том, чье состояние безмятежной отрешенности окажется более глубоким.

Люгер заставил себя не думать ни об обороне, ни о нападении. Он забыл о своем мече и о той угрозе, которую представлял собой мерцающий в полутьме клинок Ралка. Он предоставил возможность действовать высшей силе, неумолимому и вечному закону, непостижимой судьбе. Вскоре для Люгера уже не существовали ни замок Крелг, ни комната с витражами, ни даже Ралк с его фанатичной непреклонностью.

Все остальное произошло в краткий миг отсутствия контроля со стороны человеческого сознания и могло показаться роковой игрой случая.

Клинок Стервятника скользнул в узкую щель между двумя полюсами враждебной тьмы, а затем окружающий мир появился вновь. В нем было хрипящее и содрогающееся тело Ралка, солдаты с перекошенными лицами, устремившиеся навстречу, его собственный опускающийся меч, залитый прекрасным пурпурным светом…

Люгеру потребовалось всего лишь мгновение, чтобы приготовиться к новому бою. Однако озлобленные солдаты вдруг превратились в шатающихся идиотов с выпученными глазами и скрюченными пальцами, раздирающими пустоту. Внезапная агония была недолгой… Прежде чем оба противника рухнули на пол, Стервятник ощутил чье-то присутствие и стремительно обернулся.

В дверях комнаты стояла баронесса Далия. Вопреки ожиданиям Люгера, ее лицо не выражало ни ужаса, ни отвращения. За нею был виден Меск, который с прежним равнодушием взирал на три тела, распластанных на полу. Кровь одного из них заливала роскошный ковер, сотканный в Круах-Ан-Сиуре.

– В чем дело? – спросил Слот, указывая острием меча на двух других мертвецов.

– Меск угостил их вином, – спокойно ответила баронесса. В ее взгляде была непривычная твердая решимость. Только едва заметное подрагивание пальцев выдавало ее подлинную слабость.

– Ты отравила королевских солдат? – с недоверием уточнил Люгер.

– Почему бы нет? Ведь они угрожали жизни моего мужа, не так ли?..

Стервятник с сомнением смотрел на нее и Меска, еще раз проявившего безграничную верность госпоже и при этом отличавшегося странным безразличием к происходящему. Слот подозревал, что так же безропотно старый слуга по приказу баронессы отравился бы сам.

– А теперь тебе нужно уходить, – продолжала Далия. – Еще восемь солдат ожидают у главных ворот замка. Меск даст тебе переодеться и проводит по черной лестнице к северному въезду. Там ты получишь коня. Если надумаешь вернуться, возвращайся не раньше, чем через год. Я буду ждать тебя… Если поедешь в Фирдан, вот список мест, где тебе предоставят убежище и ни о чем не будут спрашивать. – Она вручила ему конверт, пахнувший ее кожей, неоконченным ужином при свечах и несостоявшейся ночью любви.

– …Может быть, когда-нибудь мы встретимся в одном из этих мест, – добавила она с глубокой тоской.

И опять Люгер почувствовал, что здесь что-то не так. Ее поведение казалось необъяснимым, абсурдным, и все же баронесса преследовала какую-то цель. Он мог предположить только, что она сама была жертвой некоей зловещей и запутанной интриги, в которой сыграл определенную роль и черный лебедь.

Тем не менее, как ни темна была их игра, баронесса и Меск спасали его жизнь. Возможно, лишь для того, чтобы спасти свои собственные, но никто не посмел бы требовать от людей большего.

– Может быть, поедем вместе? – предложил он без особого воодушевления, но подчиняясь велению долга. Перспектива скитаний с безумной вдовой не вселяла вообще никаких надежд. Впрочем, он ожидал, что баронесса откажется от его предложения.

– Нет, – сказала она с загадочной и мрачноватой улыбкой. – Мое место здесь. Я должна оставаться в замке до конца.

Люгер не спросил, что она имеет в виду. Он не представлял себе, как баронесса сможет объяснить убийство или исчезновение офицера ордена и двух королевских солдат, но у него хватало собственных забот. В сущности, Далия была ему безразлична. С Сегейлой его связывали гораздо более прочные узы, несмотря на разделявшее их расстояние и почти полную безнадежность поисков.

Поэтому он ограничился благодарностью, удовлетворился нежным и грустным прощальным поцелуем и, с готовностью воспользовавшись услужливостью

Меска, тихо покинул замок Крелг верхом на прекрасном скакуне, трепетавшем от избытка свежих сил…

Океан был тих, и стук копыт далеко разносился в ночи. Долго и осторожно скакун двигался шагом. Отъехав от замка подальше, Люгер пустил коня во весь опор и направился на восток по безлюдной равнине, озаренной ярким светом полной луны. Он не забывал о том, что у лейтенанта ордена шуремитов Ралка могло оказаться еще два тела…

Глава двадцать вторая

СТЕРВЯТНИК И ЯСТРЕБЫ

Подъезжая к Фирдану поздним утром, Люгер спрятал под воротник свои длинные волосы цвета пепла, которые делали его здесь слишком заметным. У него был выбор – сразу отправиться в гостиницу «Пятый Угол» за гомункулусом, от которого он надеялся получить ответы на некоторые накопившиеся вопросы, или же переждать опасные времена в одном из убежищ, указанных баронессой. Последнее он отверг из-за неприятных знамений, связанных с пребыванием в замке Крелг, и решил рискнуть. Город был велик даже для ищеек ордена, кроме того, о появлении Люгера тут знали немногие.

Скакуна из конюшни Галвика он продал на первом попавшемся рынке – конь был слишком хорош для человека, не желающего привлекать к себе внимания. Меч морморанской работы тоже был великолепен, но с ним Стервятник не мог расстаться и спрятал его под полой дорожного плаща, позаимствованного из гардероба незадачливого барона.