Юлия Фирсанова - Точное попадание

— Знаешь, я думаю, мы сможем подружиться! — потом авансом в счет будущих отношений погладила коня по длинной шее. Грива у него оказалась куда мягче Белкиной, походила больше на густые человеческие, нежели на жесткие конские волосы и, вот удивительно, почти не путалась. Надеюсь, не из-за того, что эльфы его шампунем-кондиционером каждый день мыли, а то у меня из бытовой химии затерялись лишь кусочек чего-то, похожего на мыло (во всяком случае, слегка пенился и приятно пах), да маленькая бутылочка густой жидкости — полный ассортимент, раздобытый заботливым Лаксом у Дивных.

Ну ничего, дайте мне только до города добраться, денежки есть, э-эх, развернемся, пополним запасы. Обожаю тратить монетки и бумажки на что-то приятное и баловать себя, ведь никто другой тебя так хорошо не побалует, просто потому, что не сможет постигнуть, чего загадочной женской душе будет угодно в данный конкретный момент. Не всегда же нам, дурам, конфет и цветов хочется, мне — так и вообще почти никогда. А цветы я не только не пью, но даже и не ем, поскольку не коза.

Дэлькор выгнул изящную как у лебедя или балерины шею, повернул ко мне голову, проржал что-то ласковое и прежде, чем я успела отстраниться, снова лизнул в щеку. Ну точно кот или пес на четырех копытах! Или в прошлой жизни был кем-то из друзей человека.

— Это любовь! — язвительно прокомментировал Лакс наши взаимоотношения.

— Нет, пока только дружба, — важно пояснила я. — Ты же видишь, он целует меня только в щечку!

— А, ну точно, — со смешком признал мою правоту вор и вернулся к созерцанию дороги, насвистывая под нос мелодию, спетую нам эльфами, ни разу не сфальшивив. Фаль подхватил забаву, вплел в канву свиста собственные мелодичные трели и запорхал вокруг нашего маленького каравана, снижаясь и взмывая вверх в такт музыке. Получалось очень красиво: чудесная мелодия, радужное мельтешение в воздухе. Солнечные лучи, заливающие дорогу, заставляли крылышки мотылька ослепительно сиять. В этот концерт совершенно естественно вплетались перестук копыт, шелест трав, стрекот насекомых, пение птиц, а потом и далекий собачий лай, мычание коров, петушиные соло. Мы проезжали деревню, раскинувшуюся где-то более чем в паре километров от основной дороги. Но пастух гонял деревенское стадо совсем рядом с «проезжей частью».

Глава 9

Дорога в Патер, или О лошадях и потенциальных врагах

С приближением города и по мере удаления от земель эльфов человеческие поселения стали попадаться все чаще, я даже перестала откладывать в памяти их примитивные названия. Все-таки не умеют простые люди звучные имена давать своим деревням. Большие Кочки, Кривые Пни, Выселки, Козлищи — это еще самые поэтичные и достойные упоминания. В голове зашевелились воспоминания об истоках этого грубого обычая: чем непригляднее назовешь для молвы себя или свой дом, тем больше шансов, что беда обойдет стороной. Не знаю уж, есть ли в этом магическая правда, но чему-то романтичному в моей душе такие предрассудки претили. Однако, поскольку не во власти магевы переименование географических объектов, оставалось смириться с грубой действительностью и найти утешение в созерцании окрестностей. Никогда бы не подумала, какое счастье ехать по дороге, не опасаясь, что за следующим поворотом можно наткнуться на свалку с воняющими отходами. Конечно, в городе (это мне Лакс сказал, когда я с ним восторгом поделилась), в тех частях Патера, что победнее, воняет сильно, канализация проложена, но забита крепко, да и чистят ее нерегулярно.

«Это ты, приятель, никогда не нюхал воздуха после выброса на химическом заводике, когда весь район, куда ветер принес амбре, неделю прокашляться не может, так что не пугай пуганых. Как бы там ни воняло, а все одно, развитую промышленность органические запахи никогда не переплюнут, слабо», — подумала я и вновь вобрала полную грудь полевых ароматов, таких крепких, что хоть в бутылки разливай и продавай вместо духов.

— Кто-то едет, — заметил вор через три с половиной часа нашего путешествия и чуть придержал коня, чтобы я подъехала к нему ближе.

Мимо нас уже и так двигался народ, кто на своих двоих, кто на повозках или конях, но ни о ком меня Лакс предупреждать и не думал. А вот сейчас чего-то насторожился.

— Никак за нашими эльфами едут? — задумчиво прикинул рыжий, привстав на стременах. — Жаль, отсюда еще не разглядеть.

Я вообще пока видела только махонькое, с булавочную головку облачко пыли на горизонте. Да уж, вор у нас, оказывается, истинный Соколиный Глаз.

— Эй, Фаль, не сгоняешь на разведку? — попросила сильфа.

— Сейчас, Оса! — гордый поручением, согласился мотылек, крутанулся в воздухе, энергично закивал головенкой и сорвался с места, как наскипидаренный. Этакая симпатичная комета без хвоста промелькнула и моментально скрылась. Вот так скорость! Естественным путем такого не добиться, вся физика на дыбы встанет, наверное, сильф применил что-то из врожденной магии вроде той, которая помогала ему жрать в три горла и животом не маяться.

Обернулся наш разведчик, а вовсе не спутник-шпион (потому что наш, ведь те, кто на нашей стороне — непременно разведчики, а чужие — подлые шпионы), так вот, Фаль слетал туда-обратно мигом. Завис, трепеща крылышками перед мордами коней, и скороговоркой доложил:

— Всадники! Люди! Одеты одинаково, кроме одного, тот очень яркий и пышный, на петуха, которого мы в Кочках видели, похож. Все при оружии!

— Значит, точно за эльфами, — довольно кивнул Лакс и тронул коня в поле, взмахом руки предлагая и мне съехать с дороги, дабы не мозолить глаза важной публике.

Наверное, у моего спутника в плоть и кровь вошла привычка по возможности избегать не только столкновений, но и соприкосновений с власть предержащими и людьми в форме. Впрочем, будь у меня такая профессия и оставленное ею на шее украшение, я бы небось точно так же себя вела.

…Мы подались на простор разнотравных лугов, благо никакого смотрителя, готового накостылять по шее за потраву будущего сена, поблизости не было. Лошади, так вообще оказались безмерно довольны нашей тактикой, шли нарочито медленно и украдкой хватали то один, то другой пучок травы посочнее. Звучно и восторженно хрумкали, отмахиваясь между делом от мух и слепней. Хвост Дэлькора работал не останавливаясь, со снайперской точностью разил особо настырных тварей. Одна за другой они опадали с его крупа хладными трупами. Остальным лошадям таких талантов при их раздаче Творец не уделил, но вкусная трава служила достаточной компенсацией за вполне умеренные физические неудобства. Я нагнулась, показывая высочайший класс джигитовки, и вырвала из земли какую-то гибкую плотную хворостину. Принялась обмахивать своего коня, а заодно и Белку. Конечно, такой меткости, как у Дэлькора, мне добиться не удалось, зато руки заняла. Фаль как большая бабочка порхал от цветка к цветку и уже успел вымазать нос в пыльце, интересуясь всем подряд.