Виталий Горелкин - Рождение Темного

– Как я здесь очутился? – я попытался придать голосу суровость.

Шурга явно не ожидал встречного вопроса. Он точно завис и несколько секунд молчал. Привыкай, дикарь, еще и не такое будет. За мной опыт столетий по одурачиванию невежд.

– Э-э. Это я тебя сюда привез, – Шурга сделал шаг назад и опустился на колено. Дальше он говорил, уперев кулаки в землю и не поднимая взгляд. – Извини, если нарушил твои планы, но ты нужен нам. И я взял Коготь, не зная, кто ты на самом деле. Покарай меня, но не лишай мой народ надежды.

– Коготь? – переспросил я.

– Сейчас, я никому его не показывал, – Шурга резво вскочил и достал из висящей на поясе сумки небольшой сверток.

Огадур был одет достаточно скудно – кожаные штаны, стоптанные полусапожки и безрукавка мехом наружу. На поясе кроме сумки висел кинжал и большой ятаган, и как он только умудряется сражаться таким оружием? Ростом то он был где-то метр шестьдесят, да и особым телосложением не отличался: весь сухой, жилистый как высохшее на солнце дерево. Кожа у огадура имела желтоватый оттенок, жесткие прямые волосы были забраны в назад в хвост. Немного удивили его раскосые глаза, которые вместе с широким приплюснутым носом, делали похожим Шургу на китайца. Точно, если бы не клыки – вылитый мандарин.

Пока огадур разворачивал тряпки, я осмотрелся по сторонам. Мы находились внутри высокого шатра. На первый взгляд он был сделан из сшитых шкур каких-то животных, накинутых на деревянные подпорки. В разных местах к ним были привязаны плетеные шнурки с кусочками кожи и пожелтевшими от времени костяными амулетами. На равном расстоянии от меня по кругу стояли шесть плошек с жиром, в которых плавали горящие фитильки.

Мне стало холодно. Черт, да я абсолютно голый! Наверное, меня раздели для лечения, а не для чего-нибудь другого. Онир утверждал, что все огадуры не чураются полакомиться человечинкой. А как я исхудал! Даже при здешнем скудном освещении заметно как сильно выпирают ребра. Увидев рядом шерстяное одеяло, я схватил его и укрыл свои ноги.

В постоянно мерцающем свете шатер выглядел до боли знакомым, хотя я точно был уверен, что никогда здесь не был. Снаружи подул сильный ветер, полы шатра, или правильно его называть юртой, заколыхались и висящие амулеты пришли в движение. Одни стали мягко ударяться друг об друга, а другие тихо гудеть. При этом казалось, что где-то в темной вершине юрты кто-то невнятно шепчет.

Магические амулеты, освещение, делающее помещение таинственным, потусторонние звуки… Я мысленно поаплодировал владельцу этого жилища, сумевшему с помощью примитивных подручных средств сделать такое великолепие. Скорее всего, эта юрта принадлежит местному шаману. Вон он сам, кстати, лежит в луже крови.

Только тут до меня дошло, что было в недавно выпитой чаше. От отвращения я содрогнулся. Но это были еще цветочки.

– Вот он, Коготь Огадура, – подал голос Шурга, и я посмотрел на протянутый мне предмет.

Черт, черный кинжал из древнего храма. Я думал, что сумел от него избавиться.

– Откуда он у тебя? – я посмотрел на проклятый артефакт магическим зрением. Фу-х, все нормально. Демон внутри него никак себя не проявлял. Надеюсь, он еще не отошел от той трепки, что получил недавно.

– Коготь нашел рядом с башней травника из Дикого отряда, – начал объяснение Шурга. – В детстве у меня обнаружили зачатки Дара, но их оказалось мало, чтобы стать настоящим шаманом. Но даже этих крох хватило, чтобы навсегда запомнить запах могущества верных слуг Огадура. Когда я по приказу капитана наемников искал ваши следы, то обнаружил тело крестьянина, от которого явно пахло гневом божественных слуг. Я прошел по запаху, ожидая, что встречу жреца, но вместо этого наткнулся на Коготь. Опасаясь, что реликвия может попасть в чужие руки, я забрал ее с собой. А потом, потом…

Шурга сбился и посмотрел на меня полными восторга глазами.

– А потом я нашел место, где ты призвал силу Огадура. Моя вина, не сразу понял, что там было. Ведь уже сотни лет никому из шаманов не удавалось подобного! Только Вестнику такое под силу!

– И тебя не смутило, что Вестник оказался человеком? – я вступил на тонкий лед, провоцируя огадура, но нужно было пользоваться моментом и выжать из Шурги максимум информации.

– Последние слова Огадура знают все его потомки, – лицо клыкастика тронула робкая улыбка. Он прикрыл глаза и торжественно продекламировал: «Я вернусь. И приход мой означит Вестник. Не смотрите на его облик, Он может казаться человеком, ильвэром, демоном или духом, Но суть его будет моя. И наступит время мести».

– Правильно, – сказал я, удивляясь, что здесь еще не бегают толпами самозваные Вестники, ведь под такое определение не походит только гном. – Да, а почему я не помню дороги сюда?

– После того, как ты расправился с наемниками, вы выпили отравленное вино. Помочь тебе могли только здесь, – Шурга склонил голову и замер, ожидая моего вердикта.

– Спасибо тебе воин, что спас меня, – если бы не случайно подслушанный разговор огадура с шаманом, я бы мог поверить в сказку об отравленном вине. Но сейчас лучше сделать вид, что купился и продолжать выуживать сведения. – А что случилось с моими спутниками? И где мои вещи?

– Путь из того леса был долог, почти три седьмицы. Я не мог их всех взять. Только тебя. Одежду твою отдал женщинам, они ее починят или сошьют по размеру новую. Больше у тебя ничего не было.

– Понятно, – пробормотал я.

Значит, Вестник настолько им важен, что Шурга приложил огромные усилия, чтобы спасти меня. Или привезти сюда. Но три седьмицы! Почти двадцать дней был без сознания! Не удивительно, что снились такие кошмары. Интересно, а он меня хоть кормил, или постоянно вливал только зелье? Судя по неважному состоянию тела, где остались только кожа да кости, все это время я был на сверхжесткой диете.

Огадур неправильно истолковал мои слова и приял их за сомнение в правдивости рассказа.

– Клянусь, – Шурга распахнул меховую безрукавку и приставил к груди нож. – Я никому их твоих спутников не причинил вреда!

– Верю тебе, – я постарался придать голосу налет торжественности. – И благодарю за спасение.

Огадур с облегчением вложил кинжал в ножны.

– Спрячь это, – я кивнул на обсидиановый клинок. – И помоги встать, яд еще полностью из меня не вышел. Хочу посмотреть как вы сейчас живете.

Шурга вздрогнул после моей «случайной» оговорки и посмотрел на меня с благоговейным страхом. В правильном направлении думаешь, товарищ: вдруг мне не одна сотня лет и я помню, как вы жили при Огадуре.

Шурга помог мне одеться и, подставив плечо для опоры, повел с экскурсией по стойбищу. Результаты обнадеживали – все встречные дикари склоняли голову, а женщины так вообще падали ниц. Почти у каждого огадура к верхней одежде были пришиты костяные и деревянные амулеты. Набравшись наглости, я спросил о них своего сопровождающего.