Анатолий Дроздов - Изумруд Люцифера

Человек рассматривал рисунок, словно проверяя, все ли там на месте, затем, вздохнув, отбросил в сторону грубо выкованный молоток и резец. «Вот и все, — подумал он и поежился, ощущая стылость камня под собой, — все здесь. Эти четыре крестика между каплями: Амьель Эскар, Пуатвен, Гуго и я, — последние, кому известна тайна Сокровища. Нас было шестеро, когда мы подошли к замку де Со. Шесть сердец, готовых биться на смерть, спасая Сокровище. Матеус с Пьером Бонне остались здесь, чтобы сбить погоню со следа, а потом отправились в Арагон. Их поймали на границе, они тотчас признались, что они — Добрые Люди, и их сожгли, не позаботясь даже выведать имена. А мы на следующий день нашли этот дикий грот… Тридцать лет прошло… Амьель Эскар погиб первым: он ходил по селениям, проповедуя, и его быстро поймали. Вот его крестик, сверху. Пуатвен и Гуго ушли в замок Керибюс, там наши держались еще четырнадцать лет, пока и их не настигла судьба защитников Монсегюра. Их крестики посреди между каплями. Мне Эскар приказал вернуться в родную землю, принять покаяние. Это было нетрудно: когда не говоришь, то язык не лжет. Я служил вассалу Ги де Леви, хорошо служил, поэтому у меня есть дом, жена и дети. Теперь я стар, голова моя седа, и пришла пора показать братьям, где Сокровище. Нельзя, чтобы о нем знал только я один. Моя пора пришла. Я приму solament, как братья в Монсегюре, и последую по их пути. Вот он, мой последний крестик под каплями, в левом нижнем углу квадрата. Я не могу рассказать, что это все означает, но расскажет сама карта. Я проведу их по тайному пути, объясняя, что значит прямой греческий крест, а что — повернутый. Почему они чередуются неравномерно, что означает пять крестиков вокруг чаши и один — последний, за копьем».

Человек в рясе еще раз вздохнул и встал с камня. Осторожно ступая по неровному полу грота, он выбрался наружу и вскоре уже шел по узкой дорожке вниз от замка де Со. Никто не обратил на него внимания: гора, на которой стоял замок, была, как сотами, испещрена большими и малыми гротами, в них постоянно ютился всякий пришлый люд, который, никем не контролируемый, появлялся ниоткуда и исчезал в никуда.

Спустившись с горы, человек в рясе пошел по дороге к долине, и, миновав ее, углубился в лес. Здесь было тихо, только кое-где пересвистывались птицы. Человек, прислушиваясь к этому легкому пересвисту, грустно улыбался. Неожиданно справа от дороги шевельнулись кусты, и в раздвинутые ветки выглянуло смуглое, бородатое лицо. Прохожий услышал, как звонко щелкнула тетива арбалета, и мгновенно присел. Но постаревшее тело запоздало: короткая стрела вонзилась его висок. Колени человека подогнулись, и он мягко упал в дорожную пыль.

Из кустов вышли двое и медленно подошли к убитому. Они оба были смуглыми и бородатыми, их одежда представляла собой лохмотья, зато короткие мечи на поясах и арбалеты за спинами были добротные.

— Смотри! — сказал на наречии басков один из убийц, переворачивая ногой труп. — Это что, монах? Мы застрелили монаха? Вечно ты спешишь!

— Какой еще монах?! — горячо возразил другой, срывая с пальца убитого перстень из белого металла и показывая его сообщнику. — Видишь: пчела! Это поганый катар. Их еще много бродит по Сабартезу. Нам с тобой за него любой инквизитор все грехи простит, — грабитель попробовал перстень на зуб и скривился: — Олово! — он зашвырнул перстень в кусты и, нагнувшись, быстро обшарил тело. — Ничего! — расстроено сказал он, разгибаясь.

— А я тебе говорил: спешишь! — укоризненно сказал первый. — Надо было сначала остановить, обшарить, а потом просто заколоть. Теперь вот стрелу из черепа не вытащишь — застряла. А стрела хорошая, каленая.

— Вытащу! — не согласился второй. Однако, попробовав, отступился.

— Может, что во рту прятал? — первый грабитель двинул носком рваного сапога по челюсти убитого и воскликнул:

— Смотри! У него нет языка!

— Значит, никому и не пожалуется! — хохотнул его сообщник, поправляя за спиной арбалет. — Пошли! Надо искать другое место, раз здесь не повезло.

— Может, оттащим его в кусты? — сказал первый, которому, как было видно, не хотелось идти, — и подождем следующего?

— Лучше на новом месте, — не согласился сообщник, — не повезло с одним, не повезет и с другим. Брось его!

Он повернулся и, посвистывая, зашагал по дороге. Сообщник, вздохнув, двинулся следом…

…Музыка, равнодушно генерируемая электронным синтезатором, негромко звучала в темноте, снова и снова воспроизводя одну и ту же фразу. Кузьма приподнялся на локтях. Мелодия из «Лебединого озера» повторилась. Странно было слышать в пустой квартире эти беспрерывно повторяющиеся звуки.

«Телефон! — наконец, сообразил Кузьма. — Мобильный!»

Он вскочил с постели и побежал на кухню, где, щелкнув включателем, схватил продолговатую серебристую коробочку.

— Алло?

— Кузьма? Это ты?

— Я… — сонно ответил он, еще не соображая, кому принадлежит этот голос.

— Это Григорович, — разъяснил голос и тут же укорил: — Полчаса дозвониться не могу. Квартирный телефон все занят и занят. Ты с кем это среди ночи разговариваешь?

— Ни с кем. Я спал… — удивился Кузьма и тут же вспомнил, что не отключил Интернет. Но Григоровичу говорить об этом не захотел. — Трубку, наверное, плохо положил, — соврал он, — бывает.

— Бывает, — согласился Григорович. — Теперь о деле. У меня плохая новость.

«Что-нибудь с Викой?» — холодея, подумал Кузьма и замер, словно так можно было отвести плохое…

— С Маргаритой беда, — нарушил установившееся молчание Григорович.

— С какой Маргаритой? — не понял Кузьма.

— Голуб.

— С Ритой? — удивился Кузьма. — А что случилось?

— Неизвестные ворвались к ней среди ночи в квартиру. Избили ее. Сильно… — Григорович сделал паузу. — Перевернули все вверх дном, искали что-то… Сейчас она в больнице. Надо, чтобы ты приехал.

— Сейчас? Среди ночи? — Кузьма глянул на часы — без пяти четыре. — Кто меня к ней пустит?

— Мы пустим! — в голосе Григоровича слышалось раздражение. — Кузьма, идет следствие. Ты сам знаешь, какое серьезное дело. Маргарита в состоянии давать показания, надо, чтобы и ты там был.

— Ладно, — нехотя согласился Кузьма. Эта история ему чем-то не нравилась. И не потому, что пострадала Рита, он чувствовал, что-то здесь не так.

— Машина у подъезда будет через десять минут. Собирайся и выходи. Все! — Григорович положил трубку.

Оделся Кузьма быстро. Мгновение подумав, взял с собой, кроме бумажника, и паспорт — мог пригодиться в официальном учреждении. Вспомнив о не выключенном компьютере, забежал в спальню. Когда экран монитора снова зажегся перед ним, он хотел щелкнуть кнопкой мыши по клавише в левом нижнем углу, но в последний миг передумал. Взял из коробочки на полке маленький квадратный листок и аккуратно списал на него адрес, приведенный в сообщении. Листок сунул в карман. Затем стер сообщение, и, заглянув в папку, сохранялись файлы, вычистил и ее. И только потом выключил компьютер.