Сергей Самаров - Козни колдуна Гунналуга

— Меня зовут ярл Торольф. Мы с тобой, ярл Ингьяльд, прежде не встречались, но, должно быть, ты слышал обо мне, как и я о тебе…

— Я слышал о тебе мало хорошего и предпочел бы не встречаться никогда…

Новая порция грома прокатилась над самой головой ярла Ингьяльда, даже не заставив его вздрогнуть, а уж тем более шарахнуться от окна. Торольф дождался, когда гром стихнет, и ответил в том же тоне:

— О тебе хорошего говорят так же мало, как и обо мне. Но плохого, думается мне, гораздо больше. По крайней мере, я не нарушаю порядок, установленный Одином, и не притесняю вольных бондов…

— Это хорошо делает твой сын… — ответил Ингьяльд.

— Я за него не в ответе, — мрачно сказал Торольф. — Но Один уже покарал Снорри за это и теперь готов покарать тебя…

— Не твоей ли случайно рукой руководит Один? — Ингьяльд рассмеялся.

— У Одина своих рук хватает. Гром над твоей головой был тебе предупреждением. Больше предупреждений не будет, но наступит кара…

— Я не ребенок, которого можно напугать громом. Я слишком стар, чтобы вообще кого-то бояться, будь это ты или Один…

— Ну что же, пусть он покарает тебя за богохульство, отважный и глупый старик, — сказал Одноглазый и протянул в сторону окна руку.

Гром загрохотал сразу после этого жеста. Ингьяльд не отодвинулся от окна, как и прежде. Но тут же в тучах сверкнула одна молния, за ней вторая, а третья, наиболее яркая, ударила прямо в распахнутое окно, которое загораживал собой старый ярл Ингьяльд. Что стало с ярлом, видно не было. Зато хорошо было видно, как засветилось окно: сначала ярким белым светом, на который больно было смотреть, потом наружу через оконный проем пробился громкий треск, а потом белый свет быстро сменился на ярко-красный. И языки пламени выглянули из окна. Красивая сцена, придуманная Гунналугом, была разыграна с идеальной точностью. И произвела эффект, которого колдун добивался. А Торольф Одноглазый двинулся вдоль обрыва в сторону стен. Пройти ему пришлось всего пятнадцать шагов, и еще не все воины, слышавшие разговор, поняли, что произошло, и уж тем более никто не успел сообразить, что их дом горит и все они могут сгореть в пламени, если не покинут двор. Но снаружи их ждут вооруженные противники. И воинам предстояло сделать выбор, где принимать смерть. Но ярл Торольф желал поторопить события, чтобы подтолкнуть воинов к нужному выбору.

— Эй, там, на стенах… — крикнул он.

Воины, до этого только высовывающие головы, показали плечи.

— Вашего ярла Ингьяльда за нечестивость покарал Один. Ингьяльд убит молнией, а дом горит. Кто не хочет сгореть в пламени, может выйти. Я предлагаю вам два пути. Первый. Поскольку вы теперь свободные люди и вас не сковывает клятва верности погибшему ярлу, я предлагаю вам перейти на службу ко мне, как перед этим перешли тролли. Второй путь. Я не буду карать вас за верность ярлу Ингьяльду. Кто не хочет служить мне, может уйти, куда его глаза поведут. Но думайте быстрее, скоро весь дом будет объят пламенем…

И тут же, в подтверждение слов Торольфа Одноглазого, где-то в доме раздались истошные крики:

— Пожар!.. Пожар!.. Горим!.. Дом горит!..

Кажется, битва за Дом Ингьяльда была уже выиграна…

Только двенадцать воинов покойного ярла Ингьяльда не согласились по какой-то причине присоединиться к войску Торольфа Одноглазого. Скорее всего, чувствовали за собой поступки, которые не позволят им стать друзьями и соратниками рыбакам. Торстейн Китобой тоже понял все именно так, а может быть, и узнал кого-то, и потому желал было «проводить» уходящих, чтобы рассчитаться за прошлые притеснения, но Гунналуг категорично запретил это делать.

— Эти люди разнесут весть о случившемся по всей нашей земле. И решат спорный вопрос, вынесенный на собрание бондов, даже без нашего участия. Не трогать их. Я был бы рад, если бы и остальные, подобно им, разошлись по дорогам. Но… Но они нужны нам и в войске.

— Они и нам тоже нужны… — согласился с колдуном ярл Торольф.

Китобою оставалось только согласиться. Но, когда он направился было к своим воинам, Гунналуг повторил в спину Китобою:

— Я же запретил трогать их… Кто тронет уходящих, у того завтра же горб вырастет.

Китобой идти к своим передумал.

Когда Торольф Одноглазый подошел к лодке, его встретил недоумевающий Красный Нильс.

— Колдун расспрашивал меня, как остановилась волна, — сказал Нильс. — Разве не он остановил ее?

Ярл только пожал плечами.

— Не я, это точно. И, думается мне, не ты. Может быть, у него получилось нечаянно…

Глава 5

После такого удачного начала своего пешего марша по Норвегии ярл Торольф Одноглазый чувствовал себя окрыленным и сильным, чуть ли не великим и непобедимым. Конечно, колдун Гунналуг не поскупился и поделился, как и обещал, с ярлом частицей своей славы, и теперь эта слава окружала Торольфа и нимбом висела вокруг головы. Еще немножко, и Одноглазый сам готов был бы поверить в то, что Один даровал ему право управлять молниями по своему усмотрению. Получилось все очень красиво и эффектно. Поднята рука, и тут же удар молнии туда, куда рука указала. Хорошо было бы, чтобы молния вылетала из руки, но этого даже Гунналуг сделать не сумел. Однако и так все получилось сказочно. Не только бывшим воинам ярла Ингьяльда, но даже старым, прошедшим вместе с ним множество походов воинам самого Торольфа произошедшее показалось великим чудом. И Одноглазый каждой клеткой тела ощущал, что воины трепещут, даже случайно оказавшись рядом, и боятся посмотреть ему в единственный глаз. Его авторитет никогда, даже после самых значимых побед, не был таким высоким, как сейчас. Это и понятно. Ярлов, прославившихся своими победами, в их краю было хоть пруд пруди. Но чтобы кто-то из ярлов делал такое, что всем показал Торольф, воины и представить себе не могли. Им, конечно, хотелось бы сжечь и пограбить усадьбу Ингьяльда. Вернее, сначала пограбить, а потом сжечь. Но и бескровной победой они были довольны. Бескровная победа — это еще один эпизод, который не укладывался в головах воинов, привыкших все брать мечом и преодолевать упрямое сопротивление. Но всех радовало такое значительное усиление отряда и за счет рыбаков, и за счет воинов ярла Ингьяльда. Теперь, как все понимали, у Торольфа такие силы под рукой, что едва ли найдутся силы, достойно противостоящие ему в борьбе за титул конунга. А стать частью дружины конунга — это ли не мечта достойного воина. Самые крупные набеги, самые выгодные походы — это то малое, что дает возможность служить у конунга. И даже возможность самым отличившимся получить титул ярла — это тоже была одна из возможностей. Ради таких возможностей стоило потерпеть и одну победу одержать без боя и последующего разграбления имения противника.