Маргит Сандему - Ветер с востока

Вендель кивнул и стал ждать. Ему очень нравился его тесть. Ировар теребил пальцами свою куртку:

— Тун-ши не вернется вместе с нами в зимнее стойбище.

— Не вернется? Но как она…

— Она просила, чтобы ее отпустили сейчас.

Вендель онемел.

— У нее только одна просьба — к тебе, — продолжал Ировар. — Ее дух не обретет покой, пока она не будет знать, что ты зачал с Синсив ребенка. А потерянная душа, Вендель, это — очень серьезно.

Молчание. Было ясно, что у Ировара тяжело на душе.

— Ты сделал это? — спросил он тихо.

— Еще нет. Ировар, я тоже не поеду в зимнее стойбище. Я думал о том, чтобы взять Синсив со мной в мою страну. Ей будет хорошо, я это обещаю тебе. Она перестанет мерзнуть и уставать от трудной жизни. И тогда лучше подождать с ребенком, пока мы не будем там.

Ировар посмотрел на него.

— Ты говорил об этом с Синсив?

— Нет, но я собирался сделать это.

Его тесть задумчиво покачал головой.

— Тебе никогда не удастся уговорить на это мою дочь! Эта жизнь означает для Синсив все. Она никогда не покинет этих берегов или нашего зимнего стойбища в тайге.

— Но я получу в наследство великолепную усадьбу.

— Я знаю, что ты — не первый встречный. Но ты знаешь мою жену. Она знает, чего хочет. И я не думаю, что она хочет, чтобы Синсив покинула эту страну.

— Но у меня, Ировар, здесь нет будущего!

— Я знаю, мой сын. Пойди и поговори об этом с Тун-ши!

— Я должен это сделать. Состязание теперь закончилось, и нет необходимости в моем дальнейшем присутствии как судьи. Ну, пошли!

Когда он вошел в жилище Ировара, то испугался. Неужели это была Тун-ши? Она выглядела как мертвец.

Хотя Вендель и был в родстве с Тун-ши и ее детьми, он, однако, симпатизировал в основном Ировару. Эти трое были слишком суровы, слишком дики и примитивны для мягкого Венделя. Нгут был у своей матери, и они прервали беседу, когда вошли мужчины. Они присели у ее постели, и Ировар изложил точку зрения Венделя. Последний сам заключил это так:

— Ты знаешь, что я никогда не смогу стать охотником и едва ли рыбаком. Я не смогу зарезать оленя. Я намереваюсь взять Синсив домой в мою страну.

— Но Синсив не должна уйти туда, — сказала Тун-ши, при этом ее глаза горели, как раскаленные угли. — Успокойся, Вендель, все разрешится так, как и должно. Единственное, о чем я тебя прошу, это зачать с Синсив ребенка. Теперь, этой ночью. Потому что я больше не выдержу жизни, и я не освобожусь от нее, пока не узнаю, что все свершилось.

— Но Тун-ши, ты не должна умирать! Мы все любим тебя.

— Это мило с твоей стороны, йиий, — Тун-ши назвала его сейчас зятем. Обычно она обращалась к нему, используя слово «пеерене» — почетное звание для очень близких родственников. — Ну, а теперь я должна отдохнуть, ты понимаешь, у меня больше нет сил. Никто не знает, как у меня болит грудь. Так ты обещаешь? Этой ночью!

— Я обещаю. Но я не могу остаться здесь. И если Синсив не может последовать за мной, то я нарушу слово, данное ей. Что тогда с нею будет? Нет, я этого не могу!

— Не тревожься за Синсив, — сказала Тун-ши. — Ты сам устроил так, что наше племя познакомилось со многими другими. Для нашей дочери найдутся хорошие мужья.

— Но она же моя жена, и я за нее в ответе!

— Все устроится, Вендель, положись на меня!

С этими словами она велела ему идти. Вендель был взволнован и не понимал ничего.

В послеполуденное время собрался большой вновь созданный совет. Вендель отпросился с него, потому что он не мог следить за речью на разных диалектах. Руководители племен уселись в кружок перед площадкой для жертвоприношений. За ними стояли восемь племенных символов. Даже на расстоянии Вендель мог понять, что дискуссия была более, чем бурная. Время от времени тот или иной мужчина вскакивал и в ярости уходил, но всегда возвращался и снова молча садился. Никто не хотел упустить ничего…

Совещание длилось много часов. Женщины приносили им еду. Наконец, когда день закончился, пришли остальные участники соревнований. Было высказано мнение, что сейчас должно быть закрытие праздника и оглашение имен победителей. Тогда все было решено, как по мановению волшебной палочки. Члены совета встали и обняли друг друга. Венделя нашли и чествовали как героя, поскольку эта задумка принадлежала ему. Синсив видела, сколько внимания ему уделялось, и ее страсть разгорелась еще сильнее.

А ночью, последней ночью перед тем, как все гости должны были разъехаться по своим дальним домам, она приняла Венделя с большей радостью и усердием, чем когда-либо. И он не сделал ничего, чтобы предотвратить последствия их страсти. Он еще сумеет уговорить ее уехать с ним в Швецию.

На следующий день все гости покидали стойбище и радовались новому приезду сюда будущим летом. Даже таран-гайцы были довольны. Они увозили домой много призов и восемь невест, потому что за время праздников нашли себе мужей не только девчонки Венделя. Все пятеро сияли и болтали с ним. Они крепко обняли его, когда уезжали, к большому огорчению Синсив.

Он смотрел, как они исчезали в тундре, и думал, чувствуя горечь в сердце: «Люди врываются в мою жизнь и снова исчезают. Неудержимо и безостановочно. Когда я обрету покой, всерьез почувствую с кем-то настоящую общность? Здесь не мой дом. Я должен уже отправляться дальше. С женой, с которой у меня нет ничего общего, кроме вожделения. Это плохая основа для совместной жизни».

12

Три недели спустя, когда лед у побережья раскололся на небольшие льдины, а лето почти прошло, случилось нечто невероятное.

Шхуна для ловли тюленей из Архангельска пробилась по Карскому морю до самого Ямала и зашла в бухту, где было стойбище юраков. Это была первая в истории, но, надо думать, не последняя шхуна.

Переполох был колоссальным. Юраки вились вокруг судна, как прилежные пчелы.

Вендель был, может быть, самым взволнованным из всех. Он и Синсив были в гостях у ее родителей, и событие горячо там обсуждалось.

— Но мы можем добраться с ними до Архангельска, — воскликнул Вендель. — Они принимают меня за русского и не имеют никаких подозрений. Но Синсив не хочет.

— Да, я не хочу отсюда уезжать. Я не верю в тот мир, о котором рассказывает Вендель. Я хочу быть здесь!

Вендель был в отчаянии.

— Синсив, мы никогда больше не будем иметь такую возможность.

Но она плотно сжала рот и энергично затрясла головой. С отчаянием в сердце Вендель покинул чум, ему не хватало воздуха. Но он твердо решил взять ее с собой. Когда он вышел, Тун-ши узнала, что Синсив ждет ребенка.

Шаманка повалилась на постель и закрыла глаза.

— Так вот, мои дорогие, теперь я больше не хочу… Ировар, выйди и поговори с нашим зятем! Я желаю поговорить с моим сыном. Синсив, побудь с отцом! И обмани Венделя, что ты поедешь с ним!