Надежда Попова - Инквизитор. И аз воздам

– И как, у тебя есть? – без особенной надежды уточнила Адельхайда.

Курт снова умолк, глядя в стену и не столько решая, следует ли рассказывать всё, сколько подбирая слова и раздумывая над тем, с чего начать.

– Видимо, есть, – сама себе ответила она, снова развернувшись на бок, и приглашающе кивнула: – Говори. Судя по твоему лицу, твоя информация куда занимательней моей.

– Не совсем так, – вздохнул он, – и эта самая информация не слишком-то связана с происходящим в Бамберге вообще… Со мною в город прибыл кое-кто, и это не наш служитель и не агент, но так случилось, что он в курсе всего происходящего. Точнее – она.

– Eia[31], – заинтересованно отметила Адельхайда, демонстративно устроившись поудобнее, как человек, настроенный выслушать долгую и увлекательную историю. – Продолжайте, майстер инквизитор, я вся внимание.

Курт поморщился, не ответив на ее многозначительную ухмылку, каковая исчезла при первых же словах повествования; рассказ о лесной ведьме Адельхайда выслушала безмолвно от начала до конца, не задавая вопросов и не прерывая, и потом несколько мгновений лежала в молчании, обдумывая услышанное.

– Уверен, что девочка не твоя? – уточнила она, наконец, и, увидев не слишком решительный кивок, коротко улыбнулась: – Жаль. Было бы забавно посмотреть на тебя в роли отца. Хотя, конечно, ребенка было бы жалко, посему – ну их к бесу, такие забавы… Итак, вот и обнаружилось еще кое-что, о чем Сфорца не счел нужным меня известить за все эти годы.

– Думаю, попросту потому, что не было повода, – предположил Курт, – Готтер тогда появилась, свершила свое дело – и исчезла. О ней знали Бруно и отец Бенедикт, Висконти и Сфорца – и этого было довольно. До сей поры всего лишь не было расследований, связанных с нею, и эта информация не касалась тебя напрямую. Не думаю, что мне сделают втык за разглашение тайны, превышающей твой доступ.

– Напрасно ты притащил ее в Бамберг, – укоризненно вымолвила Адельхайда. – Помня о том, как обыкновенно завершаются твои расследования, не могу не заметить, что девчонку ты довольно некрасиво подставил, втянув в свои дела.

– Отказать этой «девчонке» довольно сложно, знаешь ли, а она повисла на мне, как клещ.

– Чем-то она тебя зацепила, – произнесла Адельхайда почти серьезно. – Зная тебя, я бы сказала, что ты… опасаешься ее. Но вместе с тем, именно зная тебя, не могу не отметить, что ты ей доверяешь, причем практически безоговорочно.

– Она вряд ли может оказаться наемницей Каспара или Мельхиора, – усмехнулся Курт, – и уж точно не станет строить заговоры за моей спиной. Хотя безоговорочно я не доверяю никому, даже себе.

– Вы обосновались в одной комнате здесь, в Бамберге? И надо полагать, ты не отгораживаешься от нее запертой дверью.

– Резать меня во сне она тоже не станет.

– Как и я.

– Не понял, – нахмурился Курт, и Адельхайда улыбнулась, коротким жестом окинув комнату:

– Готова спорить на что угодно: ты не уснешь здесь. Будешь раздирать слипающиеся глаза, но спать в этой комнате не станешь, как и прежде, когда нам доводилось бывать вместе до утра. Я засыпала, ты – нет. Ты ворочался до самого рассвета, если уходить надо было утром, или сбегал посреди ночи, если была возможность по-тихому проскользнуть незамеченным и вернуться в свое обиталище. Я знаю, что это означает: ты опасаешься засыпать при посторонних, и, сдается мне, я даже могу предположить, что за человек был тому виною… и надеюсь, что она не только сгорела на помосте, но и до сих пор горит в аду, да простит меня Господь за такие слова… До сих пор был лишь один человек, которому ты верил настолько, что мог доверить ему спину во всех смыслах: это Бруно. Мне же, невзирая на все, что нас связывает, такой чести не выпало.

– Я… – начал Курт, и она перебила, воспрещающе вскинув руку:

– Это не в укор тебе. Каждый для себя определяет правила безопасности. В конце концов, Сфорца был прав, говоря, что паранойя – наш лучший друг и что никогда нельзя быть слишком готовым. Меня не столько удручает то, что я не вхожу в твой круг полного доверия, сколько наводит на определенные размышления то, что в него входит некая лесная ведьма.

– Когда она выхаживала меня после отравления, я находился в ее сторожке без сознания, – отозвался Курт не слишком уверенно, – и вреда мне она не причинила.

– Сам ведь знаешь: вчерашний друг сегодня может стать злейшим врагом, и отсутствие враждебных намерений в прошлом еще не гарантирует того же в настоящем и будущем, тем паче, когда речь идет о малознакомом человеке. Здесь, видимо, нечто другое. Почему-то рядом с этой ведьмочкой ты чувствуешь себя защищенным. И тем более удивительно то, что ты так ее опасаешься при этом. Тебе доводилось работать с конгрегатскими expertus’ами, брать ликантропа под личную защиту от людей и сдружиться со стригом – и после всего этого ты с таким смятением упоминаешь о способностях какой-то лесной ведьмы, с которой тебе приходится иметь дело.

– Она видит, когда я лгу, – мрачно заметил Курт. – Согласись, не самое приятное открытие.

– Ужас какой, – с усмешкой подтвердила Адельхайда. – Согласна, это просто страшно.

– И она обыграла меня в шахматы сегодня, – помедлив, договорил он. – Замечу: играть Готтер научил я – сегодня же. Разумеется, я не выкладывался на полную, и разумеется, я поддавался, и разумеется, вышло это у нее почти случайно – но все же тот момент, когда она выставила мне мат, я попросту прозевал.

– Вероятно, потому, что думал совсем не об игре?

– Мнится мне, ты слишком много общаешься с Александером, – покривился Курт. – И набралась от него дурных привычек, в частности – настойчиво присватывать мне малознакомых женщин.

– Касательно одной малознакомой женщины Александер все же оказался прав, – лукаво улыбнулась Адельхайда и пояснила уже серьезно: – Просто не так уж часто встречаются люди, которые вызывают у тебя доверие, и не важно, носят ли они штаны или платье, – важен сам факт того, что ты не подозреваешь их ежечасно в намерении разрушить Конгрегацию, Империю и весь мир. Обыкновенно само лишь твое благорасположение к ним о чем-то говорит.

– О том, что я нахожусь под воздействием чар, например.

– Нет, – мотнула головой Адельхайда. – Для этого ты сейчас слишком рассудителен. Когда имел место приворот, насколько мне известно, именно способность к критическому суждению у тебя и пострадала первой… К тому же, присутствие этой Готтер-Нессель здесь и, как я понимаю, важность ее дальнейшего сотрудничества с Конгрегацией поддержаны и едва ли не навязаны руководством, которое общалось с нею несколько дней, а это лишний аргумент за.