Ирмата Арьяр - Белое пламя

С тропы духов, переносившей его к замурованным людям, лорд почти не сходил: некуда. Просовывался наполовину, поднимал тело и переносился с ним на поверхность, где пострадавших принимали слуги и уцелевшие дальеги. И это частичное сошествие из бесплотного мира в мир плотный разрывало внутренности Наэриля до кровавой рвоты.

Из вытащенных семи десятков дальегов пятеро стариков умерли уже на поверхности, две женщины помутились разумом от пережитого — это самое обидное. Но Наэриль не мог задерживаться еще и для их лечения.

Через три часа, когда звезды в небе начали блекнуть, лорда шатало и тошнило кровью, натруженные мышцы невыносимо ныли, сознание «плыло» от непрерывных переходов, но всех дальегов, чью жизнь еще чуяли духи под камнями, он вытащил, оставив под завалом только мертвых. И лишь тогда спустился в недра к попавшим в каменные ловушки синтам.

Здесь было в чем-то проще, в чем-то сложнее.

Проще тем, что подземные жители находились все-таки в своей стихии, при них всегда находились мешочки со всем необходимым для первой помощи и они умели поддерживать друг друга в такой беде.

Никто не умер от разрыва сердца, не сошел с ума, а раненых уже перевязали. Кое-кто с помощью духов и сам уже расчистил проход. Двум группам, попавшим в каменную ловушку, Наэриль просто указал место, где нужно пробиваться навстречу спасателям. Остальных выносил сразу по двое, благо, синты — легкие создания.

Сложнее — потому что, во-первых, суеверные подгорцы ни в какую не хотели оставлять мертвых, и лорду пришлось ударить парочку только что спасенных, но особо недовольных женщин; во-вторых, нужно было изловчиться вытащить и тех, кто чудом уцелел под нагромождением неподъемных глыб. В таких одиночных могилах на разных ярусах древней шахты скорчилось шестеро.

— Оставь их, Наэриль, — устало посоветовал опекун Баэр. — К ним невозможно подобраться. Все уже без сознания, на последнем издыхании.

Лорд упрямо мотнул мокрой от пота головой. Слипшиеся и потемневшие пряди когда-то белых волос хлестнули его по лицу.

— Покажи мне их, я сам решу, возможно или нет, — хрипло приказал он, закрыв глаза — так проще увидеть посланную его сознанию картину.

Чтобы видеть с помощью нечеловеческого взора духов, нужна привычка: у них нет глаз в человеческом понимании. Но Баэр и его потомок давно приспособились друг к другу, и лорд смог оценить: дух прав. Не подобраться.

Даже в тесных схронах дальегов оставалось место для маневра — хотя бы одной ногой сойти с тропы духов в мир и обхватить чужое тело. А здесь камни так плотно зажали жертв, что удивительно было, как еще синты не задохнулись за столько часов. Впрочем, в бессознательном состоянии они почти не дышали.

— Видишь, потомок? Как ты их ухватишь? Прикажи отпустить камни над страдальцами, — настаивал Баэр. — Для них это будет легкая смерть. Зачем продлевать муки? У нас тоже силы не беспредельны, чтобы долго удерживать над ними такую массу плотного вещества.

— Я попробую. Мне лишь руку просунуть. Получится.

— В такой капкан? Жилы вырвешь. Останешься без рук. И ради чего?

— Баэр, это мои руки. — Наэриль, не выносивший назиданий, немедленно вспомнил о надменности. — Что хочу, то с ними и делаю.

Дух тяжко вздохнул.

Они вытащили пятерых не с первой попытки, но все-таки сумели и это. Но в момент спасения шестого духи не удержали шаткое равновесие потревоженных глыб, синта раздавило, а Наэриль едва заставил себя разжать пальцы, когда понял, что тащит уже кровавое месиво.

Эта неудача выпила последние силы.

Смахнув злые слезы, Наэриль сошел с тропы духов в лечебницу синтов, где знахарки, шепча благодарности и кланяясь, подали ему чашу с укрепляющим зельем, наложили мазь и перевязали содранные в кровь руки.

Лорд принимал их хлопоты молча, а болезненную гримасу умудрялся маскировать под брезгливую, что, конечно же, соответствовало его надменному образу. И в то же время мысленно принимал отчеты духов и отдавал приказы.

Он собрался после перевязки проведать спасенных дальегов, когда получил два сообщения: о том, что на территорию рода Раэн вторгся отряд вейриэнов, и о вызове на допрос в Совет, полученном через духа-хранителя лорда Эстебана.

«Вейриэнов пропустить, — распорядился Наэриль. — Пусть рыщут. В замок им не войти. На входы в штольни поставьте заслоны. Не хочу, чтобы стало известно, что на самом деле мы бедны, как мыши дальегов. А Совет обойдется. Не пойду. Наверняка насчет вчерашней драки с принцем Лэйрином будут мозги полоскать. Им надо — пусть сами и приходят. Так дословно и передай, Баэр».

Дух проворчал: «И не проси, чтобы дословно. Передам со всей вежливостью. Опять нарываешься, мальчишка! Словно и не изучал дипломатию. Тебе нравится возбуждать к себе ненависть?» На что получил мысленный рык: «Старик, ты мне уже плешь в мозгах проел нотациями. Там как раз дипломатия и лежала».

Хлопотавшая над лордом красавица синтка неопределенного возраста затянула бинт слишком туго, и он поморщился:

— Полегче, жрица.

Она вскинула длинные ресницы.

— Простите, мой господин. Иначе не остановить истечение, а ваша кровь слишком драгоценна. Вы сегодня спасли сотни жизней.

Его губы презрительно искривились.

— Ты лучше скажи, что думают ваши старейшины о причинах обвала.

Женщина нервно оглянулась на открытую дверь в общую комнату, где сновали знахарки, ухаживая за ранеными и искалеченными, взяла полотенце и, смочив его жидкостью из флакона, испросила дозволения очистить лицо лорда. Он кивнул, и синтка, осторожными прикосновениями снимая грязь со щек Наэриля, склонилась к самому его уху:

— Говорят, это сотворила неупокоенная душа Отраженной Саэтхиль.

Он отшатнулся, схватив ее за запястье.

— Что за бред ты несешь, женщина?

Жрица прикусила губу, на ресницах задрожали слезы: хватка лорда была железной.

— Вы спросили, благородный фьерр, и я рассказываю, что слышала от старейшины и других синтов.

Наэриль разжал пальцы, в глазах мелькнула растерянность.

— Почему? И что значит — неупокоенная? Она же…

— Убита, мой господин. Вчера нашли ее обезглавленное тело.

— Кем убита? — Даже губы лорда побелели.

— Нам неизвестно. — Жрица продолжила обтирать его лицо. На ее запястье набухали синяки, но лорд, вперившийся остановившимся взглядом в раскрытую дверь, этой мелочи не заметил. — Но главная жрица всегда говорила, что, если ее убьют, она восстанет и укажет на убийцу.

— Где это случилось?

— На нижних ярусах Адовой Пасти.

— Вот как… Дай мне, я сам. — Наэриль вырвал из ее ладони полотенце, вытер лоб, устало прикрыл веки. «Баэр, почему ты не сказал?»