Юлия Фирсанова - Наколдованная любовь

Аш присел на табурет и принялся мерить обнову. Пусть фасон был непривычен, но в такой обуви, если придется впору, все равно ходить лучше, чем в рванье. Рыцарь, и без перевода понявший, что ему предлагают, тоже занялся делом.

Удача или какой-то из Семерых, отвечающий за обувь и покровительствующий путешественникам, не оставил своей милостью мужчин, ботинки пришлись впору. А небольшую тесноту в подъеме решили устранить с помощью перешнуровки. Ламар задумчиво оглядел ногу и хмуро сказал:

— Добрый сапог! Жаль такой в болотной воде мочить.

— Ничего мочить не придется, — расплылся в самодовольной улыбке Коренус. — Я портал дрейфующий сотворил. Он, пока мы тут пережидаем, к другому концу болота смещается и остановится, лишь добравшись до суши! Только потому я его так долго плел!

— Магистр, вы такой замечательный! — восторженно выдохнула Оля.

Ее бабуля согласно закивала головой. Она, конечно, не совсем усекла, что именно замечательного сотворил маг, но готова была признать деяния обаятельного пожилого джентльмена из другого мира выдающимися только из-за того, что они магические! А значит, вредный внук Васька — фанат техники — проспорил!

— Спасибо за бесценный в своей своевременности дар. — Аш поклонился старушке, та зарозовела почти так же, как от комплиментов Коренуса ее стряпне.

— Когда двинемся? — уточнил Ламар.

Он ничуть не возражал против «помыться в горячей воде, отдохнуть и закусить», но несколько раздражался тем, что из всей компании лишь он один не понимает местную речь. Магического толмача для рыцаря прямо сейчас Коренус сотворить не мог, мотивируя отказ недостатком нужных ингредиентов.

Магистр перебрал пузырьки на пузе, огладил бородку, зачем-то покосился в непроглядную темень за окном, потом на бабушку Веру, и честно соврал:

— Завтра с утра.

Почему-то Оля сразу поняла, что магистр лукавит, что на самом деле порталом можно воспользоваться хоть сейчас, но отправляться на ночь глядя навстречу фодажским чудесам старичок не желал. Положа руку на сердце, винить его девушка не могла. Пока Оля обдумывала причины лжи Коренуса, ее осенила вторая, но куда более важная мысль: а как, собственно, она все это поняла? Неужели именно так проявился третий дар Шалариты? Тот самый, для души. Различать правду и ложь…

Новоиспеченная колдунья поневоле призадумалась, но задавать вопрос и тем самым выводить на чистую воду магистра застеснялась. В конце концов, нет ничего плохого в желании уже немолодого человека переночевать с комфортом на нормальной кровати, а не в кустах с комарами. Так пусть маленький секрет еще немного побудет секретом, и Оля расскажет о проснувшемся чутье как-нибудь в другой, более подходящий раз. Может, и вовсе не расскажет, если окажется, что она все напутала и ничего на самом деле не чувствовала. Хотя, в последнее почему-то верилось очень слабо. Где-то в глубине души девушка была уже совершенно уверена, что третий дар покойной магессы сработал как мина замедленного действия и никуда не исчезнет.

Значит, для тела — лечение, для разума — умение видеть магию, для души — способность распознавать правду и ложь — подытожила Оля. Мысли вяло крутились вокруг вопроса: так ли задумывала Шаларита, или она лишь дала силу, а распорядилось ею подсознание обладательницы? Выяснить было бы, конечно, интересно, но потом, а сейчас челюсть едва не свихнулась от с трудом подавляемого зевка. Бабуля, чутко уловившая настроение гостей, уже хлопотала у нижнего яруса антресолей, вытаскивая запасные комплекты постельного белья и рассуждая, где постелить на ночь. Мужчинам выпала честь опробовать новый раздвижной диван и раскладывающееся кресло в гостиной, а Оля отправилась в комнату Васьки, оставив бабу Веру объяснять особо любопытствующим назначение двухметровой елки в комнате как символа Нового года. Кажется, Коренус был совершенно очарован мигающей в десяти режимах гирляндой, а Ламар поющим Дедом Морозом под елью. Во всяком случае, песенку про то, как холодно вечнозеленому растению, запускали уже в седьмой раз.

Оля часто ночевала у Васьки раньше. По какой-то причуде левой пятки брат возжелал обзавестись двухъярусной кроватью, чтобы спать то здесь, то там, как широкой душе угодно. Один из ярусов и занимала сестра, если оставалась у родственников на ночь. Она любила болтать с Васькой о всякой фигне и хихикать до полуночи над его приколами.

Сейчас вот, лежа в кровати в привычной позе на боку, рука под подушкой, вспомнила, что дядя Борис от щедрот широкой души звал на отдых и племянницу, а Оля не поехала из-за Игоря. Не захотела оставлять своего парня одного. Кто же знал, что он и так один не останется. Дядя после смерти родителей вообще звал ее переехать жить к нему, она отказалась. Во-первых, было бы далеко ездить в институт с другого конца города, во-вторых, никому не хотела быть обузой, а в-третьих, и, наверное, в главных, девушке казалось, что она каким-то образом предаст память родных, если позволит шумной веселой семье дядюшки закружить ее в своем круговороте. Там, на старой квартире, ей иногда еще слышались шаги мамы, голос отца, восторженный крик братишки, в одном из шкафов лежали вещи родных, и если становилось слишком тоскливо, можно было уткнуться носом в мамино платье и просто поплакать, тогда становилось теплее и легче на душе. Оля представила те самые звезды, о которых говорил Аш, и улыбнулась. Какой он все-таки хороший, пусть и притворяется черствым.

Сознание поплыло, погружаясь в теплые объятия сна. Но вместо сладкой дремы девушка вдруг вспомнила разодранные штаны сейфара, пожеванный сапог Ламара и едва не захлебнулась от леденящей волны ужаса, разорвавшей вату грез на клочки. Ее новые друзья могли сегодня погибнуть! Если бы Коренус не успел открыть портал, то эти противные лягушки убили бы их. Олю затрясло от нахлынувшего запоздалого ужаса потери. Нет, только не это — еще раз, не надо, больше не надо!

Пытаясь справиться со своим жалким состоянием, девушка присела на кровати, завернулась поплотнее в одеяло, как в кокон, и замотала головой. Да что же это такое, все ведь нормально, нет, все хорошо, и никаким лягушкам, будь они даже зубастее акулы, Аш и Ламар не по зубам! Но предательский ужас, растревоженный богатым воображением, и не думал убираться прочь в свою норку. Темнота перестала быть утешительницей, она забивалась в рот и ноздри, как стекловата. Оля начала задыхаться и всхлипывать.

— Только не говори, что здесь водятся привидения или тараканы!

Голос Аша прозвучал так неожиданно, что девушка вскрикнула, потом опознала в темном силуэте на фоне дверей сейфара и, с трудом уняв дрожь, отозвалась: