Дмитрий Морозов - Призрак штрафбата

– Да! Но его ведь звали…

– Тихо! Не нужно имён! Так вот, этот последний из титанов был самым мудрым. Накопив огромное количество чёрной энергии, он скрылся от богов в глубинах океана, надеясь переждать любую войну. Опасности скрывшийся не представлял, и те, кто охотился за ним – на самом деле охотились за той силой, что скрывалось в нём.

– В легенде говорится, что бог, убивший змея, олицетворявшего мировое зло, принял его в себя, дабы оно не излилось в мир?

– Меньше верь сладеньким обёрткам легенд. Зло было надёжно укрыто на дне океана. Только мечта о новой силе со стороны старшего бога, чувствовавшего, что энергия Творца не вечна, что она уходит, растраченная на войну, на чудеса и разные глупости, могла заставить Единого поднять змея со дна океана. Смешав в себе силу Творца и чёрную энергию, победитель надеялся остаться прежним… не получилось. В нём две разные силы, он то добр, то зол, мечется от одного к другому и обратно… и главное – соединив два полюса, Единый стал хитрей и умней. И придумал, как завоевать всех людей и стать тем, кем он стал. Аватары, святые – это всё вчерашний день. Благодаря своей победе, он смог сделать проводником своей воли целый народ: найдя небольшое кочевое племя, не стал иссушать его, как всех, с кем встречался. Уведя избранных подальше от остальных, он преобразовал их души, создав необычный двухсторонний канал: забирая у них энергию Творца, он аккуратно делился с ними чёрной энергией ночи. Так, чтобы они не стали кем-то большим, чем люди, – но людьми были талантливыми. И нашёптывал, нашёптывал… о том, что они – богоизбранные, исключительные, не такие, как все! Они и вправду были другими: чёрная энергия – пусть и искорёженная, пусть и страшная, однако тоже изначальная сила Творца. Они могли многое, вот только всё это неизменно вело во тьму. И он не давал этому народу осесть, заставляя их кочевать по всему миру, и везде проповедовать, увлекать, рассказывать о себе. Единый много взял от убитого им змея: подобно ему, легко менял шкуры, имена, обличья, представая перед очередным народом в наиболее привлекательном для них облике. Впрочем, постепенно имена богов уходили: зачем нужны имена, если бог один? Просто бог, или Единый – этого вполне достаточно.

– Но как же другие боги и другие народы? Почему они всё это приняли?

– Многих богов Единый действительно уничтожил и поглотил. В нём было достаточно черноты для этого. Оставшиеся предпочли смириться, отказаться от большей части силы и не высовываться. Змей их не трогает: и без того прекрасно понимая, что ещё пять, десять веков – и все будут молиться только ему, и молитвы людей превратят его в подлинного Единого этого мира.

– Змей?

– Ты видел его аватара… Конечно, у него есть и людские обличья, но что-то я их давно не видывала и подозреваю, что изменения продолжаются, и он… что это? Ты чувствуешь запах?

Ладар торопливо положил руки на рукояти клинков, настороженно оглядываясь по сторонам. Аарх давно уже убедился, что у его странной спутницы чутьё просто сверхъестественное… во всех смыслах. И тут… лёгкий сладковатый запах коснулся его носа. Запах, от которого хотелось кашлять.

– Гарь! Где-то рядом разожгли сильный костёр! Или…

– Или это лесной пожар! – Дзега мрачно оглядывалась по сторонам, пытаясь что-нибудь придумать. – Единый не успокоился. Да, он не может меня учуять, просто знает, что я где-то здесь, и понимает, куда я стремлюсь. Вполне достаточно устроить впереди пожар – и я в ловушке. Бежать назад? Реку мы прошли вчера – не успеем. На шурше ещё смогли бы уйти из огня, но змей помнит его вкус и знает, что нам некуда деться. Хотя – эта тварь предусмотрительна, наверняка и сзади есть ловушка. Похоже, наш путь закончен!

– Ты слишком быстро сдаёшься! – Аарх хмыкнул и торопливо начал снимать с себя лишнее: припасы, плащи, одеяла, всё, чем их заботливо снабдили в городе, что раньше нёс Кирк, а после – все вместе. Теперь же, готовясь к бегу наперегонки с пламенем, боец штрафбата безжалостно сваливал в кучу все те вещи, что могли бы задержать его хоть немного. Правда, складировал достаточно аккуратно – на каменном пятачке в центре дороги, подальше от наступающего пламени, причем продукты положил отдельно: если сюда доберутся дикие звери, то, прельстившись едой, остальные вещи могут не тронуть.

Оставив только пару клинков да сунув в опустевший вещмешок несколько самых нужных вещей, он критично оглядел Дзегу и, аккуратно достав свою любимую метательную рыбку, принялся распарывать тяжёлую дорожную юбку, оголяя стройные ножки. Та, принципиально не носившая брюк, теперь лишь вздыхала, глядя на стремительно укорачивающийся подол, но не протестовала, мгновенно поняв замысел Аарха.

– Хочешь поспорить в скорости со стеной пламени? И как ты это себе представляешь?

– Сейчас увидишь. – Отшвырнув последний клочок материи, оставив лишь нечто вроде широкого ремня или набедренной повязки, Ладар подхватил клинки и выпрямился. – Беги за мной!

Это было слегка позабытое, приятное ощущение. Да, мало кому может нравиться бег наперегонки со смертью, по лесу, где всё служит для убийства, но только не выходцу из штрафбата. Привычка жить на лезвии ножа уже давно вошла в его плоть и кровь, стала необходимостью, без которой жизнь – пресна и скучна. Сзади слышался рёв пламени, трещали и падали объятые огнём деревья. Клинки пели свою песню, мир подернулся серебристой дымкой, в которой легко было различать омуты смерти. Вот ветка налилась чернотой, наклонилась ниже, прямо к голове Аарха. Сверкнул стигис, перерубленная ветвь свернулась кольцами – и упала на землю, уже бессильная. Земля на дороге внезапно превратилась в чернильный омут, но идущий тропой тени легко перепрыгнул её, кончиком меча перечеркнув опасную зону, – и мчался дальше, не обращая внимание на доносящееся сзади бессильное шипение.

Ладар не волновался за бегущую рядом Дзегу: она уже давно доказала, что по своим способностям не отстаёт от Аарха, а, возможно, и превосходит. Если что и удерживало её рядом с человеком – это необходимость постоянно быть в коконе небытия. Скорее всего, она не знала, как вызвать броню – с ней кокон приобретал некоторую прочность и автономность, во всяком случае, должен был согласно давно уже внесённым в неё усовершенствованиям, так и не опробованным на практике.

– Мы бежим к горам?

Ладар вздрогнул и с трудом удержал лезвие тёмного клинка от выпада. Нельзя задумываться во время бега наперегонки со смертью, нельзя. Резко свернув, он обогнул куст, в котором явно кто-то скрывался, глянул вбок, отметив бодрый вид спутницы, и с некоторым трудом ответил, пропихнув слова в спаленную бегом глотку: