Как велит сердце (СИ) - Раиса Свижакова
Шло избиение (по-другому это назвать трудно). Парные мечи Дареля летали, длинный меч Рондэля блестящей молнией разил нападавших, но люди растерялись. Нападавшие усилили натиск, стражники стали падать один за другим. Эльфы переглянулись и ринулись в гущу противника. В рядах грабителей сильно поредело, но и защитников все меньше. Я глянула в карету. Анкалимэ с расшириными от ужаса глазами наблюдала за битвой. Разбойники уже добирались к карете. От злости на эту девицу, которой захотелось покрасоваться перед родичами в карете, я кинула на ее длинный полог, который оглушил ее и одновременно спрятал. Разбойник, заглянувший в карету, сказал:
— Девица сбежала или переоделась и сражается среди воинов. Заложницы нет, а больше не выдюжим против эльфов, порешат всех, уходим.
Я вздохнула с облегчением. Оставшиеся грабители стали отходить. Эльфы остановились, все окровавленные. Вдруг один из умирающих грабителей, мимо которого проходил Дар резко рванул вперед и вонзил кинжал ему в грудь. Я дико закричала:
— Не-е-е-ет! — Увидела, как к нему подбежали оставшиеся стражники и Рондэль, который подхватил падающего Дара. Он осторожно положил его на снег, выдернул кинжал, хлынула кровь, а Дар, хватая воздух, шептал:
— Рондэль, прости меня! Я виноват, ревновал Ису, наговорил гадостей, хотя знал, что она права! Береги ее, скажи, что я любил только ее и… — губы шевелились, но не звука больше не вышло, а через несколько секунд он был мертв. Слезы хлынули из моих глаз потоками. Сейчас я желала находиться возле него. Я закричала от невыносимой, дикой душевной боли. Последнее, что видела: Рондэль склонился над телом Дара, закрыл рану рукой и что-то шептал.
Потом я погрузилась во тьму. Холодный липкий туман обнимал меня. Ноги стыли от холода. Грань. Я побежала изо всех сил. «Дар! — эхо разносило мой крик. — Дар! Дарэль, ответь мне, Дар!» Стражи показались и исчезли. Туман опустился. У самой границы сидел Рондэль. Упало сердце, неужели и его? Я осторожно коснулась плеча:
— Рондэль, что ты тут делаешь? — Он вздрогнул и посмотрел на меня:
— Я пошел за Даром, но меня не пустили. Прости, не уберег. — Я коснулась пальцем его рта:
— Я все знаю. Я была во время вашего сражения возле вас, все видела и слышала. А теперь иди в мир живых, там понадобится твоя помощь, когда Дар вернется.
— Но туда хода нет…
— Тебе — да, а мне… Я — истинная Дарэля, мне можно. Иди, не теряй время. Иди!
Я сама не знала, разрешат ли в этот раз забрать Дара, или оставят и меня заодно. Мне было все равно. Я побежала по знакомой дороге, освещенной звездами, бежала долго, но Дарэля не видела. Я уже совсем отчаялась, когда заметила знакомую фигуру, неспешно бредущую по дороге.
— Дар! — он остановился и оглянулся:
— Опять ты?!
— Всегда, Дар, всегда я, неужели так ты и не понял? Ты просто так не уйдешь. Идем обратно, тебя ждут.
— Не хочу. Я устал от лжи, от предательства, от ненужных и безрадостных забот.
— У тебя есть шанс все исправить, все разложить по полочкам так, как надо только тебе. Уходить в смерть, оставив после себя неразбериху, по крайней мере, нехорошо. Идем! Мало времени осталось! — Но Дар упрямо мотнул головой и пошел вперед. Я заплакала в который раз, во мне жило только отчаянное желание вернуть. Чувствовала, что начинаю сходить с ума и запела. Запела хриплым голосом:
Я стояла на краю Земли.
Больше точно не могу лететь.
И уходят наши корабли.
Нам уже наверно не успеть.
Эту песню нам вдвоём допеть.
Ты — моя нежность.
Ты — моё небо.
За тобой встану, где бы ты не был.
Ты — моё сердце, ты — моё чудо.
Обниму нежно
И с тобой буду.
Он остановился, сел на край дороги и закрыл руками уши. Слезы лились с его глаз, он бормотал:
— Не могу, не хочу возвращаться туда, где сам все разрушил. — Он поднял глаза на меня, — сам, я сам все разрушил. — Я взяла его за руку и потянула к себе. Он поднялся, обеими руками оттерла с его щек и глаз слезы:
— Я люблю тебя, Дар. Люблю. Прощаю тебе все. Вернемся и попробуем все с начала. — Он покачал головой:
— Рондэль не даст, да и ваш ребенок…
— Дурачок, самый настоящий дурачок! Это твоя дочь, твоя! Сейчас своей медлительностью отнимаешь у нее отца и мать разом. Пошли Дар, в жизни поговорим! Бежим, бежим! — Я схватила опешившего Дара и заставила бежать. Бежали очень долго, я отчаялась, решив, что мы уже не выберемся, но впереди забрезжил рассвет, крикнула:
— Дарэль, еще усилие, нас дочь ждет, давай, Дар! — Я задыхалась, но бежала. Глаза слепило. От яркого света текли слезы, но я не разжимала своей руки, все сильнее и сильнее сжимая руку Дарэля. Граница. Я что есть силы сжала руку любимого и закричала: «Прыгаем!». Когда поняла, что прошли грань, отпустила его руку, в доли секунды увидела тот же снег, сидящего возле Дара Рондэля, который что-то зло выговаривал плачущей кузине. И увидела, как Дар закашлялся и рывками, со всхлипами стал дышать. Я улыбнулась. Все стало таять.
41
Я очнулась у себя в комнате. Горел ночник. Рядом со мной сидела уснувшая Элисия. Гота баюкала Дару. Было очень тяжело, но я шевельнулась, потом позвала слабым голосом:
— Гота, когда Дара кушала? — девушка с легким вскриком подскочила и разбудила Элисию. Я поморщилась, чего орать? В конце концов, я же не зомби. Элисия стала обнимать меня и всхлипывать. Между слезами, суматохой и радостными шепотками, которые разбудили дочку, которую в свою очередь сунули мне в руки кормить, узнала, что без сознания была дня четыре, ребенка исправно прикладывали к груди (как я и велела), докармливала нанятая кормилица. Молока почти не было, но Дара была сыта и сосала больше для развлечения.
Вскоре вся прислуга по очереди заходила в спальню, чтобы увидеть меня. Я была тронута их заботой и сказала, что как только поправлюсь, устроим домашний праздник в честь Дары. Малышка уснула, не выпуская грудь. Элисия умиленно смотрела на это и сказала, что следующего ребенка будет
