Записки прохожего - Михаил Тапин
В ячейках, позади прилавка лежат: пачка документов, пачка фотографий и кристалл, а то и два. До меня начинает доходить, это, что-то вроде фотоателье. А ну, проверим второй этаж. На втором этаже, в темных помещениях, действительно были фотолаборатории. Не привычная по прошлому миру аппаратура, но вот ванночки с проявителем, закрепителем и водой вполне обыкновенные. Кювета фотографическая. Глянцеватель барабанный тоже похож. Здесь все заточено под изготовление фотографий с пишущих кристаллов.
— Макс расскажи мне подробнее про кристаллы.
— Кристалл название условное, также как назвать кусок каменного угля кристаллом. Это и есть разновидность графита. По прочности не алмаз конечно, но прочный. Не горит в обычной среде, а в вакууме да под лучом лазера сгорает, как и алмаз. Залежи породы, как и каменный уголь, обширны. Если вырезать кубик с ребром в сантиметр, то он начинает писать все, что видит, сразу. На запись работает только одна грань кубика. Противоположная грань для стирания записи, её для этого надо осветить мощным ультрафиолетом иди солнечным светом. Чтобы определить пишущую грань, надо приложить к противоположной грани мощный магнит. Записывающая грань начинает показывать на своей поверхности очень малоформатный цветной видеофильм. Дальше фокус в том, чтобы увеличить изображение. Для этого есть спец приборы. Их мы тут и видим. Есть ещё несколько мелких нюансов, сложности в остановке изображения, просмотр с нужного места. Но при помощи современных приборов, это решаемо. Чтобы не перепутать грани, кубик вставляют в оправу, стандарт везде разный, но рано или поздно приходят к всеобщему. Объем сантиметрового кубика вмещает запись в семьдесят часов плюс минус час. Пишет кристалл только на свету, темноту кристалл не пишет. Но ему достаточно очень слабого освещения для записи. При заполнении всего объёма, запись не останавливается, а начинает исчезать самый нижний слой записи. Вытесняется в никуда. А верхние слои заполняются последними событиями. Так что всегда семьдесят часов записи.
— Так можно сделать кристалл размером с телевизор и смотри себе.
— Можно, но и плотность магнитного поля для считывания придется усиливать по экспоненте на каждый миллиметр. Тоже при удлинении кристалла, с целью увеличения времени записи.
— Ясно. Нельзя.
— Опытным путем подобран оптимальный размер кристалла.
— Давай посмотрим, что тут есть, чтобы понимать, что нам надо.
— Вот этот микроскоп с двумя окулярами, полностью механическая штуковина, электричества не требует, сюда вставляешь кристалл, вот это большое кольцо в основании проворачиваешь для начала просмотра с нужного места, сто сорок делений, можно с интервалом в полчаса заходить в просмотр. Поставил на середину, деление семьдесят, повернул этот переключатель, запись пошла с середины кристалла. Выключил включил — опять с того же места. Смотришь двумя глазами, удобно. Но глаза устают, поэтому для более удобного просмотра есть вот, раскладной чемоданчик. Ноутбук такой местного разлива. Экран двадцать на двадцать сантиметров, из молочного стекла. Снизу через систему линз идет подсветка экрана самим кристаллом. Если на этот размер кристалла подать магнитное поле мощнее, то и кристалл будет светить ярче. Это за счет игловидных электромагнитов достигается, для работы нужны батарейки или аккумуляторы. Двенадцать вольт, кстати, в автомобиле можно подключать. Остальное объяснять?
— Не надо, Макс. Всем этим мы заниматься не будем, слишком запутано и сложно. Ощущение, что находишься внутри романа Герберта Уэллса. Пока с фотоделами погодим. Может потом. Хотя пару адаптеров можно приобрести. Пошли посмотрим, что у них в подвале. Спускаемся в подвал, по пути отмечаю, что дело к вечеру. В подвале в коробках были фотореактивы, фотобумага, новые кристаллы. Оборудование для фотопечати. Два «микроскопа» новых, один «ноутбук» без батареек. Но с проводом подключения к двенадцати вольтам, с крокодильчиками. Ещё из интересного была коробка с кристаллами, штук двадцать, на них были бирки, «Энциклопедия», «Библиотека» на остальных надпись фильмы и буквенный код. Понятно, на кристалле места мало, фигню всякую расписывать. Забрал коробку с записями, ноутбук и оба микроскопа. Больше ничего брать не стал, чего зря вредительством заниматься.
На улице было сумеречно и моросил дождь. Смотрю на небо, разрывы облаков есть, моросить то начнет, то перестанет. Можно попробовать.
— Макс, от Лондона до Дувра сто километров. Помнишь песенку: меловые дуврские уступы и коралловые острова… Вот мечтаю взглянуть на эти уступы. Хамелеон на мне, давай на призме поднимемся, а там может и в крейсерский режим перейдем.
Долетели за полчаса, медленно, постоянно попадали в полосы дождя, выскочили на Ла-Манш севернее Дувра, да он нам и не нужен, тут как раз нет никого наверху и внизу не пляж, а скалы прямо в воду уходят. Скалы высокие, метров восемьдесят и сильно изрезанная линия, это хорошо. Выбираю место понезаметнее среди выступов и иду на скалу. Щель входа в пещеру, получилась сантиметров сорок, боком входил. А там уже сделал комнатку два на пять, с купольным потолком, в торце лежбище. Поставил стол, стул, заправил лампу керосином, зажег. Надо аккумуляторов найти и нормальных лампочек на двенадцать вольт. Эти керосиново-ламповые вещи на крайний случай, потолок от них портится.
Поужинал и лег спать.
Утром на море был шторм. Рев волн внизу, хлещущий дождь и порывы ветра, сильные порывы ветра с моря. Воот, Макс, а у нас ни окна с собой, вставить, ни двери. И на стихию не полюбуешься с комфортом. Встаю в «дверном» проеме, выдвигаю поле на поглощение вперед на полметра. Дождь перестает залетать в пещеру, исчезает на подлете. Долго стою, смотрю на буйство. И вот об этом я мечтал в детстве, оказаться на паруснике вот в такую погоду в море. Читать меньше надо было всяких Станюковичей, Гринов и прочих Даниэлей Дэфов. Вечная качка, вечная сырость. Но со стороны красиво, можно так постоять, посмотреть.
Неважно, если что-то идет плохо. Возможно, со стороны это выглядит хорошо. Эдвард Мерфи.
Потом ухожу в глубь скал, делаю галерею с поворотами, чтоб не задувало. В конце комнату три на три, по углам на постаментах керосиновые лампы. Светло, нормально, достаю стол, стул. Завтракаю.
— Слушай Макс, а помнишь, эта леди из кукольной лавки говорила, что тело куклы повторяет все контуры живого существа. Это что она имела ввиду?
Макс фыркает, — раздень куклу, узнаешь.
— Вот пошляк, я
