Падение драконов - Кристиан Камерон
— Довольно просто, милая, — кивнул Милус.
— Сэр Жан говорил всегда придерживаться самого простого варианта.
Граф Симон нахмурился:
— А мы что же, не будем драться?
— Можете взять мою роль, — предложил Джордж Брювс.
— Будете, если что-то пойдет не так, — объяснила Изюминка, — а на войне вечно случается какое-то дерьмо.
Граф Вероны покачал головой:
— Обычно я ничего не жду. Мне нравится самому решать ход битвы.
Изюминка снова подумала о Плохише Томе.
— Знаю я человека, который вам очень понравился бы. Послушайте, милорд. Если вам придется атаковать, вы решите исход битвы, это я обещаю. Быть в резерве не позорно. Вы будете рядом со мной.
На мгновение она подумала, что сейчас он скажет, что бывшим шлюхам о чести знать неоткуда. Мгновение он молчал, а затем склонил голову, как голодный ястреб, и слегка улыбнулся.
— Пока я имею удовольствие быть в вашей компании, госпожа Элисон, мне плевать на врага.
— Вы — воплощение куртуазности. — Изюминка сделала реверанс. Прямо в доспехах. Затем продолжила: — Помните, что говорит Габриэль. Мы должны каждый раз побеждать. Будьте осторожны, как в бою на мечах. Начните с легкого удара, затем попробуйте грубый, затем тонкий. Мы не можем позволить себе потери, и у нас нет времени. Так что просто сражайтесь. Слушайте сигналы. Выполняйте приказы. Вы хорошие капитаны, вы знаете свое дело. Если у вас есть время, делайте. Ясно?
Все улыбались.
Через несколько секунд шатер опустел. К востоку от него по небу расплылся первый оранжевый мазок.
— Странная ты, — сказала Жизель.
— Это ты мне говоришь?
— Ты только что сказала им, что они могут действовать самостоятельно. Мой муж и в лучшие времена на такое не решился бы.
Жизель ела ягоды, и губы ее казались окровавленными.
— Они все командиры своих отрядов. Зачем мне их дергать?
Жизель подняла чашку, будто произнося тост.
— Ты не хуже Бланш или Сью. Или Тома, или Кронмира. Где ваш император вас всех нашел?
— В основном в борделях, — ухмыльнулась Изюминка. — Ну, Бланш была прачкой. Кронмир… он и женщинам чужой, и мужчинам.
— Не могу согласиться, как бы мы с тобой ни были близки, — сказала Жизель. — Он спас меня. У него были другие выходы, а он решил спасти меня.
Она немного посидела, а затем встала:
— Надо одеваться.
— Если он тебя спас, так было надо. Он не мужчина. Он автоматон. Когда мы выиграем, я его убью, просто чтобы убедиться, что он не работает на кого-то другого.
— Мне бы этого не хотелось, — мягко сказала Жизель.
Они посмотрели друг на друга.
— Он тебе нравится? — спросила Изюминка.
— Я не люблю мужчин, — ответила Жизель, — но я умею быть верной тому, кто был верен мне.
Изюминка подумала и поцеловала подругу в щеку.
— Я постараюсь тебя понять, — обещала она, вышла и начала отдавать приказы.
Жизель потянулась и позвала своего оруженосца.
САН-БАТИСТ — ПАТРИАРХ РУМА
час после рассвета разведчики патриарха вошли в город Батист и обнаружили, что он пуст. Они искали не особо тщательно, но проверили подвалы и разграбили церковь, как любые нормальные солдаты, а затем двинулись дальше.
Горстка солдат пересекла мост, увидела ожидающий их отряд врага и отступила под россыпью арбалетных болтов. Посыльные рванули по дороге и нашли патриарха под вышитым золотым балдахином.
Он отдавал приказы.
Его армия насчитывала более двенадцати тысяч человек, в основном обученных ополченцев из крепких городов вокруг Рума и самого великого города, несколько тысяч тяжелых копейщиков из Руманола, три тысячи рыцарей и оруженосцев с юга Этруссии, в основном наемников, несколько конных арбалетчиков, сыновей преуспевающих торговцев. К ним примкнула горстка авантюристов, а еще небольшая группа иностранных наемников из Дар-ас-Салама — изгнанных султаном и проигравших мамлюков.
Патриарх был склонен прислушиваться к их советам: они знали о его врагах больше многих и многое знали о войне вообще. Он щелкнул пальцами и указал на Али-Мохаммеда эль-Рафика. Изгнанника не ждали дома: он убил сына султана. И выглядел он как опасный нечестивец: темная кожа и шрам, идущий через переносицу, делали его похожим на черта.
— Ваше святейшество. — Он подошел к красной туфле патриарха.
— Армия стоит на нашем пути на север. У моста в Сан-Батисте. Посмотри на них, вернись и дай мне совет.
— Это единственный переход на десять миль к северу и югу, — заметил один из бесконечных священников, окружавших патриарха.
— Что сказал пленник? — спросил Али. Он знал, что в плен взят кто-то высокопоставленный.
— Пока ничего, — буркнул патриарх.
— Впечатляюще. — Усы Али дрогнули в полуулыбке. — Скоро вернусь.
Он с гиканьем развернул коня и погнал прочь, подняв небольшой водоворот пыли. Али любил демонстрировать, как ловок верхом.
Все утро он изучал реку. Отметил для себя каменистый берег и переправы для скота, но насчитал не более двухсот вражеских солдат. С этим он вернулся к своему господину.
— Кажется, вас обманывают.
Патриарх не был новичком в войне.
— Думаешь, это арьергард, а враг ушел навстречу герцогу Митлийскому?
— Это одно из объяснений, но их много. Будь у меня сотня всадников, я бы поехал через мост и посмотрел, что можно увидеть сверху. На равнине ничего нет. Командир противника либо блефует, либо дурак. В любом случае мы можем перейти мост. А после этого трудно будет помешать нам воссоединиться с герцогом. Ну или их командир использует равнину, чтобы заманить нас в ловушку у реки. В этом случае он должен быть абсолютно уверен, что его армия превосходит нашу.
— Войсками противника командует женщина, — заметил патриарх.
— Ваше святейшество, — сказал человек, которого звали настоятелем, — раз она женщина, мы можем быть уверены, что она дура. Женщины ничего не понимают в войне. И ее шпиона мы поймали, так что она не знает эту местность.
— Женщины бывают хитрыми, — тихо сказал Али-Мохаммед.
Патриарх огляделся. Никто из его капитанов или советников не осмелился заговорить — возможно, из-за наказаний, которые ждали неудачников. Он восседал в металлическом паланкине, излучавшем жар не хуже печки. Говорили, что ни одна лошадь его не унесет.
— Я выиграл десять сражений и ни разу не встречал женщины, которая могла бы возглавить армию. Перейдем реку. Даже в худшем случае у нас больше людей и больше рыцарей, и мы просто прорвемся силой, — говорил он ровно и бесстрастно, слегка шипя.
Все закивали, за исключением Али-Мохаммеда, который внимательно изучал подпругу.
— Тогда выступаем. А как пленник? — спросил патриарх у одного из младших священников.
— Он заражен. Пройдет еще два часа, прежде чем его можно будет допросить.
— Если вражеских войск тут нет, добейте его и соберите червей, — велел патриарх. — Да-да. Я не хочу, чтобы воля знала
