Камни Рун (СИ) - Якубович Александр

Одно из главных достижений весны заключалось в том, что я наконец-то начал выбираться на завтрак на своих двоих. Пусть и с длинной тростью, что служила мне опорой, но я научился довольно резво ковылять по коридорам дома Бальдура. Первое время Тики от меня не отходил, но когда раб убедился, что я нигде не упаду и не расшибусь насмерть, я обрел некоторую независимость и свободу перемещений.

Но мой день начинался далеко не с завтрака. Я просыпался немного после рассвета — когда солнце только-только начинало пробиваться сквозь ставни — кое-как одевался и шел на задний двор, к Витати.

Многое могло измениться. Город, страна, мой статус, даже небеса могли рухнуть, но келандка никогда не пропускала своих тренировок. Только вместо того, чтобы размахивать саблей самому или нарезать круги, теперь я сидел на небольшом крылечке, наблюдая за тем, как дочь Степей занимается одна.

Мы не говорили, Витати, казалось, вовсе не замечала моего присутствия, но шум песка под мягкими туфлями, что носила винефик, свист рассекаемого сталью воздуха и короткие вдохи и выдохи меня успокаивали. Возвращали в прошлое, когда я и сам был частью этого ежедневного процесса.

Сегодня я справился с пуговицами быстрее обычного и успел на разминку. Привычно усевшись на каменную ступень и опершись спиной о колонну, поддерживающую невысокий козырек крыльца, я наблюдал, как Витати, словно кошка, выгибается и растягивается перед занятием. Выпад вперед на колено, потянуть вперед руки и мышцы спины, сменить ногу, повторить растяжку… На третий круг по двору келандка упала на землю и, упершись локтями в песок, замерла, вытянувшись над землей в струну.

Я видел, как бугрились мышцы на спине и плечах винефика — это было видно даже сквозь плотную рубаху — как начинают дрожать от напряжения кисти и локти, как напряжение сковывает поясницу и плечи винефика. Лицо же келандки оставалось абсолютно спокойным и даже каким-то отстраненным — еще одна вещь, которая никогда не менялась.

Дождавшись, когда винефик закончит разминаться и двинет за саблей, что дожидалась ее в сторонке, я тоже встал со своего места — начиналась моя тренировка. Сегодня мне нужно было пройти через двор, к небольшому навесу на другой его стороне. Меньше сотни футов, но когда идешь по обычной земле, а не гладкому камню, все становится сложнее. Нельзя шаркать ногами, нужно чуть выше поднимать стопы, да и задерживаться не стоило. То, как Витати орудовала саблей, стоило увидеть, а ждать винефик меня не станет. Так что едва она двинула в сторону оружия, я схватился за трость и поднялся на ноги. Пора идти.

Во дворе хватало мест, где я мог с комфортом разместиться на передышку. Бочка, поленница, небольшой валун, что стоял у клумбы ради красоты, а вот теперь — тот самый навес.

— Может хватит жалеть себя?

От неожиданности я едва не запутался в ногах. Витати стояла рядом, сжимая в руках саблю, и наблюдала за моими перемещениями.

— О чем ты? — спросил я коротко, стараясь не сбить дыхание.

— Вот об этом, — ткнула на меня пальцем келандка.

Я только раздраженно махнул головой, мол, ничего ты не понимаешь. Но не успел я сделать и двух шагов, как трость из моей руки выбило ударом сабли, а сам я полетел лицом вперед, в пыль и песок.

— Вставай, — жестко бросила винефик, возвышаясь надо мной мрачной скалой.

— Ты что творишь?! Совсем сдурела?!

— Я сказала, хватит валять дурака и упиваться жалостью к себе несчастному, — проигнорировав мой возмущенный крик, продолжила Витати. — Вставай давай.

— Тебе в голову напекло?!

Я больно ударил плечо и только чудом не расшиб нос и губы, едва успев выставить перед собой ладони. Но вместо ответа я услышал столь знакомый мне звук, звук, которым я наслаждался последние недели. Как сабля со свистом рассекает воздух.

Не знаю как, но я смог перекатиться в сторону, а тяжелый клинок ударил по тому месту, где я лежал мгновение назад. Я поднял голову и посмотрел на винефика. И увидел в ее глазах только одно — смерть.

— Витати! — прокричал я, поднимая руку, но келандка была неумолима.

Дочь Степи подняла саблю и приготовилась нанести следующий удар. Не понимая, что происходит, я потянулся за тростью, что лежала передо мной, чтобы иметь возможность хоть чем-то защититься от спятившей убийцы магов.

Она так мне мстит? За то, что ей пришлось вынести этот прилюдный позор и рассказать о своем прошлом? Рассказать о пустоте и предательстве собственного клана?

Времени на размышления не осталось — лезвие сабли уже неслось к моей шее, но я успел дотянуться до трости, которой неловко парировал удар винефика.

— Вставай! — прорычала келандка. — Вставай и дерись, слабак!

Я зло оскалился. Как она смеет?! Она даже не представляет, через что я прошел!

— Я не слабак! — крикнул я, вскакивая на ноги.

— Нет! Слабак и лжец! Вечные тайны, странная сила! — с каждым словом Витати наносила очередной рубящий удар, которые я, пятясь, с трудом принимал на крепкое дерево трости, отводя клинок в стороны. — Осиор ослеплен и не видит! Считает тебя просто глупым мальчишкой! Так пора повзрослеть!

На этих словах Витати поднырнула под неловко выставленную трость и, поставив мне заднюю подножку, со всей силы приложила меня спиной об песок.

От удара у меня вышибло из легких весь воздух, а в глазах потемнело. Плохо, очень плохо! Но едва я поднял голову, мне в лицо прилетел мощный удар кулаком, в котором Витати сжимала рукоять сабли. Мир опять потемнел, а сам я почувствовал, как ломается скула и лопается кожа над бровью. Мгновенно хлынула кровь, заливая глаз, а половина лица онемела.

Времени перевести дух не было. Если не встану на ноги — она меня зарубит.

Вскочив, я уперся спиной в стену дома, сжимая в руке трость и выставив ее вперед, словно меч.

Вот только следующей атаки не последовало. Винефик уже удалялась от места стычки, всем видом показывая, что ей глубоко плевать и на меня, и на то, что она сделала минуту назад.

Я же с удивлением посмотрел на руки, которыми крепко сжимал свое ненадежное оружие. На мгновение мне показалось, что я вовсе здоров, но уже через несколько ударов сердца это наваждение спало, а ноги подкосились. Я опять чуть не рухнул на песок, но все же удержался на ногах, хоть стоило это мне многого.

Что это было?!

Стараясь не терять Витати из виду, я споро заковылял в сторону крыльца. Быстрее, быстрее внутрь, а там…

Найти Осиора? Рассказать о том, что только что произошло?

Я провел пальцами по брови, пытаясь нащупать рассечение, но вместо этого наткнулся на совершенно чистую и целую кожу. Неужели мне показалось? Но ведь кровь заливала глаз, я это точно ощущал. Или я просто мнительный? В любом случае, лицо саднило и скоро пойдет отек, надо приложить что-нибудь прохладное.

Как же все было бы просто, если бы со мной была магия! Да даже не магия — если бы я мог контролировать пустоту внутри меня, что разрушала любые целебные заклинания, да и вообще, любую магию в радиусе нескольких футов! Я живу под одной крышей с двумя могущественными колдунами, но придется просить какую-нибудь заживляющую мазь у господина Бальдура…

— Что с лицом? — спросил Осиор, когда я вошел в обеденный зал.

Тики как раз накрывал завтрак, так что трибунальный истигатор был тут как тут, ожидая свой неизменный утренний чай с выпечкой.

— Витати…

— Что Витати? С ней что-то случилось? — совершенно спокойно поинтересовался маг.

Он что, слепой? Моя рожа сейчас должна быть похожа на спелую сливу. Удар кулаком с саблей — это как удар кастетом. Сила была просто чудовищная, а если бы на Витати была еще и перчатка, она вовсе могла меня вырубить.

Но Тики тоже был совершенно спокоен, так что я, немного постояв у стола, решил влиться в этот поток безумия вместе с остальными. Видимо, я все еще падаю в тот бесконечный черный колодец, пытаясь ухватить камень рун, ибо другого ответа у меня нет.

Заглянув в серебро тарелки, что поставил передо мной Тики, я в очередной раз убедился, что рассудок покинул меня, а вокруг творится какое-то безумие. Никакого рассечения над бровью и даже ушиба на лице не было. Уже ставшая привычной пергаментно-желтая кожа, впалые щеки, блестящие глаза.