RS-9.Элоиза и Себастьяно, или Тёмные стороны (СИ) - Кальк Салма

В жизни Элоизы случались моменты «увидела — пропала», но процесс перехода от первого ко второму ещё ни разу не был таким стремительным.

Он поймал её руку и привлёк к себе, и обхватил второй рукой, она даже дыхание задержала на несколько мгновений.

— Я тоже не понимаю, как ты это делаешь. Ещё пару часов назад я был нормальным человеком, и просто радовался нежданному отдыху, а сейчас у меня внутри что-то невообразимое. С кем ты здесь живёшь?

— Одна. Нас никто не потревожит, если ты об этом.

— Вот и славно.

Его поцелуй лишил остатков мыслей и воли — она могла только следовать за ним, а он очень уверенно вёл её. За ним — провалиться. Раствориться. Взорваться.

…До разговоров они дошли очень не сразу.

— Расскажи, чем ты сейчас занимаешься.

— Учусь в университете. А ты? Я понимаю, что ты служишь у дяди, но как ты туда попал?

— Военная академия, а потом — случай. Нет, не специально. И я даже не сразу понял, как господин генерал связан с вашей семьёй, только — когда увидел тебя. Что ты изучаешь в университете?

— Математику. Третий курс.

— Ни в жизни бы не заподозрил, что ты любишь математику.

— Во-первых, ты меня мало знаешь. Во-вторых, это договор с дядей — сначала я учусь чему-то, что может прокормить, а потом уже изучаю философию.

— Ты хочешь изучать философию?

— Да. Потом — обязательно. А почему ты представляешься другим именем?

— Потому, что Себастьяно Савелли — герцог, он должен быть в Риме, ему не место в армии.

— А… твои отец и брат?

— Оба погибли три года назад.

— Извини, я не знала.

— Не страшно. Не болит. Но я бы, конечно, предпочёл, чтобы они остались живы, оба. Мне не нравится мой титул, мне было бы лучше жить без него. И я пока так и делаю.

— Моя сестра Нора тоже умерла. Нас осталось двое — бабушка Илария и я. А твой брат Стефано?

— Уехал из дома, живёт сам. С матерью осталась только Анджелина, но она ещё маленькая. Знаешь, может быть, не будем о них?

— Хорошо, не будем.

— Лучше скажи, мне сразу утром в понедельник идти к господину генералу и просить твоей руки?

— Не вздумай!

— Это почему ещё? У него есть какие-то планы на тебя? — он нахмурился.

— Нет. Просто я не хочу замуж. Не то, чтобы за тебя, вообще пока не хочу. Тебя — хочу. Замуж — нет. Ты служишь, я учусь. Мы немножко на разных концах света. Какой тут замуж, скажи?

— Тогда он просто снесёт мне голову? — рассмеялся Себастьен.

— С чего вдруг? Ты думаешь, он сносит голову всем, с кем я встречаюсь? Да просто он их обычно не знает, ну а тебя вдруг знает, ну извини, так получилось. Тебе не понравилось?

— Мне очень понравилось. И мысль о тебе будет греть меня дальше, до какой-нибудь новой встречи. Мы ведь встретимся?

— Обязательно. Береги себя, пожалуйста. Не знаю ничего про твою семью, но я буду ждать и скучать.

Элоизе двадцать один, и дядюшка в какой-то из очередных приездов рассказывает — Себастьен тяжело ранен, он в больнице. Здесь, в Париже. Нет, к нему нельзя. Но если очень нужно — то, наверное, можно. Хорошо, разрешение будет.

Элоиза не то, чтобы бывала в больницах, Элоиза в последние школьные годы очень много часов провела в больницах. Она умеет ухаживать за больными, у неё есть квалификация медсестры, в том числе операционной. Ей доводилось ставить уколы, обрабатывать швы и раны, ассистировать на операциях. Кузина Доменика до сих пор громко сожалеет, что Элоиза не занялась медициной серьёзно.

Поэтому Элоиза знает, как вести себя в больнице. Не мешать, где-то помогать, сидеть рядом, держать за руку, где-то — делиться частичкой себя. Она раньше никогда не пробовала так сделать, только слышала, что так можно. А сейчас — берёт и делает.

Себастьен приходит в себя, видит её и радуется. Он восстанавливается намного быстрее, чем можно было предположить. Его выписывают из больницы, дядюшка забирает его в дом на улице Турнон, и Элоиза даже переселяется в свои комнаты из мансарды. Они проводят вместе месяц — пока врачи не разрешают ему вернуться на службу.

После его отъезда Элоиза возвращается в мансарду… но случившееся вскоре новое знакомство, которое могло бы вылиться в роман, выливается всего лишь в дружбу.

Элоизе двадцать четыре, и они с Себастьеном разругались. Он решил, что ему нужно на ней жениться, а она по-прежнему учится, теперь уже философии, и уверена, что ей пока замуж не надо. Они никак не видятся полгода, а потом дядюшка рассказывает, что Себастьен женился. На какой-то совсем юной девушке, по выбору своей матери.

Элоизе двадцать шесть. Она попала в автомобильную аварию и чудом осталась жива. У неё сломаны рука, нога, рёбра и верхняя челюсть, порезано лицо, и неизвестно пока, будет ли видеть левый глаз. Неврологи смотрят томограмму головного мозга и также не дают однозначного прогноза относительно качества дальнейшей жизни. Элоизу привезли в парижскую больницу и вызвали туда Доменику Секунду, та сделала операцию, а потом организовала транспортировку больной в Рим, в собственную клинику, которая у неё вот только-только появилась.

Доменика тестирует на ней как методы традиционной медицины, так и семейные способы восстановления организма. Работает… по-разному. Состоянием Элоизы также очень интересуются Доменика Прима, не так давно ставшая настоятельницей Санта-Магдалена, и бабушка Доната — бабушки Иларии уже нет в живых.

Себастьен возникает из ниоткуда и поселяется прямо в её палате. Выговаривает Доменике — она же у вас тут сама ничего не может! На Элоизин недоумённый лепет советует ей молчать и ни о чём никого не спрашивать. Он здесь, и точка, остальное не важно. Да-да, про его жену и сына тоже не важно. Сейчас важна она — остальное не обсуждается.

Доменика Секунда с удивлением наблюдает за тем, как с каждым днём Элоиза сидит всё дольше, а потом уже и стоит, и ходит на костылях. Себастьен помогает ей есть — с зафиксированными челюстями это непросто, водит за руку в душ и как бы не в туалет. Через десять дней левый глаз Элоизы начинает различать свет и тень, а швы на лице понемногу бледнеют.

Себастьен исчезает в тот момент, когда с руки снимают все фиксаторы и ею можно пользоваться. Он даёт кучу практических советов, как человек, уже побывавший в ситуации перелома руки, и даже рук — о том, как восстанавливать, какие упражнения делать, а чего не делать ни в коем случае. Целует её на прощание и возвращается к генералу де Шатийону.

Элоизе тридцать, у неё через месяц защита докторской диссертации.

Звонит дядюшка Жан, и в числе прочих новостей рассказывает о том, что у Себастьена умерла жена. Он не знает подробностей, но знает, что похороны послезавтра.

Элоиза звонит. Они не разговаривали, наверное, года два — никак. Ни лично, ни по телефону. Он не сразу, но отвечает, и он, чёрт возьми, очень рад её слышать.

Она прилетает в Рим вечером дня похорон. Он встречает её с двумя друзьями, в три мотоцикла, мрачный и разбитый, а друзья подливают масла в огонь и прямо говорят, что публичной персоне не слишком-то правильно лично встречать в аэропорту женщину в день похорон жены. А он неприлично ругается и отвечает, что тёмных очков и шлема достаточно, а если кто-то со стороны полезет в его жизнь — пожалеет в тот же день.

Себастьен привозит Элоизу в свой дом, и это не палаццо Савелли, где находятся его мать, его сестра и его дети, а какой-то другой дом, и там они проводят три дня. После он немногословно, но горячо благодарит её за то, что приехала, и вообще за то, что она есть в на свете и в его жизни.

Он приезжает на её защиту. Он уже подполковник, ему проще найти пару свободных дней, чем юному капитану.

Элоизе тридцать три, она работает в Лозанне и у неё роман. Настолько роман, что она даже согласна жить с мужчиной в его доме — отродясь такого не было. Но идёт время, острота чувств понемногу спадает, однако они всё равно друзья, и никто не решается сделать первый шаг из отношений.

Сестрица Марго очень зовёт её приехать на рождественский бал в Шатийон — Элоиза так давно не была дома, все соскучились. Элоиза соглашается, она и вправду давно не приезжала домой.