Год совы (СИ) - Ахмелюк Федор

- Промзона – это же клево.

- Ты не похож на человека, который любит промзоны.

- Поехали туда!

Камелина подняла на него глаза.

- А если ты маньяк?

- Мы, кажется, этот вопрос уже обсуждали. На прошлой нашей встрече.

- Хорошо, но с одним условием. Маршрут прокладываю я. Идем мы только туда, куда я соглашусь идти. То есть туда, где нас будут видеть работающие там люди. Преступления без свидетелей не получится.

- Окей. – Леонид поднялся с кресла. – Я тогда еду сейчас в другую сторону. И один.

- Это почему? – Камелина изогнула бровь.

- Потому, что реально уже достало постоянное подозрение в том, что ты, Ленька, маньяк, насильник, убийца, вор, грабитель, пикапер и еще шут знает какая нечисть. Мы не едем ни в какие гости, промзону я изучить могу и один. Если я такой плохой – на кой бес ты вообще открыла мне дверь?

- Ну что ж, будь по-твоему. – Она почесала кончик носа. – Остаемся дома или ты уходишь?

- Думаю, мне лучше уйти.

- Не узнав, в чем же состоит суть моей работы?

- А какая мне разница, зачем мне знать, где ты работаешь и как? Если я насильник, так у тебя под юбкой от этого знания ничего не изменится, стало быть и знать это мне без надобности – мне ж только черное дело сделать, и все.

- Слушай, если ты согласен на поставленное мной условие, то можем ехать. Если не согласен – я никуда не поеду. Это просто мера предосторожности. Ты бы вот оставил меня одну в своей квартире? А вдруг я воровка?

- Сравнила Божий дар с гнилой яичницей и думает, что умная.

- Ладно, не ершись. Ну поставь себя на мое место: ты что, будучи женщиной, не повел бы себя так же? Скорее всего эта женщина вообще бы никуда ни с кем не пошла. – Камелина посмотрела на него и снова тепло улыбнулась. – А если бы я думала, что ты действительно насильник – думаешь, впустила бы тебя в дом? Что тебе мешает сделать черное дело здесь? Свидетелей нет, видеокамер нет, соседи все на работе – хоть уорись вся, никто не услышит.

- Гм. Справедливо, так-то.

- Ну так что, поедем?

- Если честно – мне уже не хочется ни куда-то ехать, ни с кем-то знакомиться, ни о чем-то от тебя узнавать, ничего. Мне хочется взять лопату и заняться тем делом, ради которого я сюда приехал. Или взять удочку и уйти на реку. Что угодно, лишь бы тебя не видеть. Я же дерьмо, зачем мне вонять под носом прекрасной дамы?...

- Слушай, ну перестань уже. Хочешь, поехали к Дому культуры, там рядом сквер, посидим там, поговорим, Иришку покажу тебе…

- Поехали, что ли, - безразлично сказал Леонид, чувствуя, как уходит злость. Все-таки она говорила разумные с точки зрения личной безопасности вещи: знакомы они поверхностно, гулять собираются по малолюдному месту, а теперь и эта прогулка отменена, только отменил ее уже сам Леонид, в целях уже своей собственной безопасности – Камелина-то согласилась, просто с оговорками, а там уже мало ли что ей в голову взбредет. Зная буйный нрав сероводцев до всяких там маньяков – сначала оставят от тебя кусок мяса на тротуаре, а потом уже будут разбираться, что вообще произошло – он сам уже не решался соваться в промзону с Камелиной, да и в сквер ехать не особо хотелось.

Он ушел заводить машину. Камелина, оглянувшись и убедившись, что мотор заведен, схватила с тумбочки телефон и набрала номер, пользоваться которым приходилось редко, но приходилось.

- Привет, - защебетала она в трубку, - я могу тебя кое-о-чем предупредить?

Голос из трубки что-то промычал.

- Я сейчас пойду гулять с другом того типа из Нижнего, которого ты знаешь. Сначала к Дому культуры, потом пойдем в промзону. Если со мной что-то случится, ты знаешь, где копать. И не говори никому ничего пока, хорошо?

Собеседник угукнул.

- Спасибо. Я рада, что ты согласился мне помочь. Вернусь, отзвонюсь. До связи.

И, кинув телефон в сумочку, выпорхнула из дома, оставив за собой шлейф запаха духов.

Сегодня, не в пример тому дню, когда они виделись прошлый раз, машин на улицах было мало, и до первого пункта назначения – сквера перед домом культуры – они добрались быстро. Юлия успокаивающим голосом щебетала всякие глупости, Леонид угрюмо молчал и лишь изредка кивал, делая вид, что сосредоточен на датчике температуры двигателя: он, дескать, показывал что-то подозрительное и неприемлемое, не пришлось бы вставать на ремонт. И датчик и двигатель были в полном порядке, но ему не хотелось показывать свою настороженность. Настроение было испорчено всерьез и надолго, и сейчас Леонид уже думал, что эта их встреча с Камелиной, наверное, будет последней. По крайней мере из планируемых им.

Конечно, она все говорила по делу, так как со стороны предложения Леонида действительно звучали подозрительно: в первый раз на ровном месте предложил подвезти до дома, во второй – просит выгулять его по местной промзоне. Конечно, в промзону он поедет один, и, наверное, даже не сегодня, сегодня имеет смысл вернуться через часок в Комриху и вытащить Сыча копать дальше. Дана уедет, но он-то останется, а там, глядишь, может, и Корейца увлечь делом они сумеют. Шансы на это малы, тем более, где Кореец – там у Сыча неприятности. Можно взять Корейца с собой в промзону, купить пивка, поточить лясы… ехать, правда, придется на автобусе, пьяной езды Леонид не допускал. В любом случае, уж такая компания гораздо безопаснее Камелиной с ее прокурорскими замашками и презумпцией виновности.

«Девятка» с визгом затормозила на небольшой парковке перед сквером. Для места массовых гуляний здесь было удивительно чисто, стояли не обляпанные грязными подошвами и не исписанные дворовой руганью скамейки, явно оперативно опустошаемые урны, фонари – на удивление все целые, ни одного битого. Правда, в сквере было темновато – деревья были высажены слишком часто, а с одного угла на охраняемую территорию проник все-таки отвратительно чахлый, некрасивый, вездесущий американский клен.

- Красиво здесь, да? – спросила Юлия, протягивая ему руку.

- Держаться за руки?

- По-моему, небольшой тактильный контакт все-таки важен, если ты с человеком просто гуляешь, общаешься, а не пришел к нему по серьезному делу. Лично я не считаю, что держаться за руки – это что-то предосудительное. Если я оценю силу твоей руки, а ты оценишь нежность моей – мы узнаем друг о друге чуточку больше, при этом ничего при этом не потеряв. Не так ли?

- Зачем мне оценивать нежность твоей руки, если меня не интересует твоя нежность? Я к тебе за другим пришел.

- Ну, как всегда. Моя нежность опять никому не нужна. – Юлия капризно надула губки и неожиданно расхохоталась. – Ой, знал бы ты, какая в свое время вышла драма из-за этого… и вот, собственно, почему я стала той, кем стала. Но сквер красивый?

- Да красивый, красивый, деревьев много слишком просто, темно в нем.

- Я и не люблю солнечный свет, как ты, наверное, заметил. Все Камелины его не любят, по крайней мере те, что приходятся мне родственниками.

- У тебя редкая фамилия. И красивая. Это произошло от слова «камелия» или просто в двадцать пятом году в документах полуглухая машинистка «приклеила» букву К к Амелиной?

- Честно, не знаю, но такая фамилия действительно существует сама по себе. Хотя я не изучала детально. Только, бога ради, если вздумаешь написать мою фамилию латиницей, начинай ее с K, а не с C! Не хочу ассоциироваться с верблюдами…

- Хорошо, не буду. А можно тебе бестактный вопрос о твоем цикле?

- Даже о цикле уже? Что ж, задавай. Взрослый дядя, знаешь, наверное, что такое цикл.

- Дома ты себя вела как прокурор на допросе. Не обижайся, но именно так. Здесь тебя как отпустило. Хватаешь за руки, смеешься, щебечешь милые глупости и рекламируешь нежность. У тебя всегда так настроение меняется или просто скоро… ну, ты поняла?

- Оба выстрела в молоко. Не всегда, это раз. Только с теми, кого я мало знаю или вообще не знаю и кого есть смысл опасаться. Цикл тут не при делах, это два. А чтобы ты совсем уж перестал стесняться задавать мне разные вопросы, я тебя три или четыре минуты мурыжила на пороге не только потому, что колготки надевала, а еще и потому, что опрокинула случайно пачку лучших друзей женщины, и они все рассыпались по полу. Ползала, собирала. А то увидишь еще, чего видеть не надо.