Эрик Ластбадер - Вуаль тысячи слез

Я больше не намерен сидеть здесь и смотреть, как вы ссоритесь, словно чумазые дети других каст. Если вам нужно именно это, то лучше просто уйдите, Товариществу вы не нужны. С этого момента у нас будет одно мнение, одна теория. Во имя Покоя и Стабильности мы придем к единому мнению!

Поднялся Нит Исстал.

— На собраниях всегда существовал плюрализм мнений, — написал он, и тут же вслед: — Может, мудрее дать возможность высказаться каждому?

— Ты слишком молод, Нит Исстал. — Над амфитеатром появилось уравнение Нита Батокссса. — Ведь это твое первое собрание?

— Это так, — написал в ответ Нит Исстал, — но моя семья издревле участвует в собраниях, и меня воспитывали в строгих традициях священных правил. Ведь эти правила истекают из понятий стабильности и покоя?

— Его логика безупречна, — заметил Нит Нассам, и последовали сотни уравнений аналогичного содержания.

— Может, он и молод, но уже достаточно мудр, — пришло послание из глубины амфитеатра.

Окрыленные смелостью молодого гэргона, отважившегося высказать свое мнение, доселе молчавшие техномаги с воодушевлением вступали в спор.

— Существует еще одна теория, которой не следует пренебрегать, — поднялся Нит Рекктор, и над амфитеатром засверкали ионные огни уравнения, написанного его элегантным почерком. К теориям и уравнениям Рекктора прислушивались все. Уравнения других гэргонов померкли в ожидании новых символических знаков.

Нит Батокссс окинул Рекктора непроницаемым взглядом. Этот гэргон был одним из самых молчаливых и старых участников собрания. И одновременно — тайным соратником Нита Сахора. Батоксссу не удалось собрать веских доказательств измены Рекктора. Теперь на поиск таких свидетельств был пущен Нит Исстал. Впрочем, прекрасно поставленный спектакль уже приносил первые плоды. Яды следует медленно извлекать на поверхность, а потом — уничтожать. Самые зловредные яды обычно проникают в тело глубже других.

— Всем известно, что атмосфера Кундалы когда-то обладала мощным электрическим полем. Когда мы только приближались к этой планете, силу заряда зафиксировали все бортовые журналы. Однако едва мы приземлились, как поле исчезло. В небе, в котором когда-то сверкали молнии, теперь не происходит ничего, даже во время сильнейшего шторма.

— Да, да, — писал Нит Батокссс. — Товариществу знакома теория Нита Сахора о том, что наше прибытие каким-то образом разрушило магнитное поле Кундалы.

— Нет, не разрушило, — наставительно ответил Нит Рекктор. — В одной из своих самых оригинальных теорий Нит Сахор утверждал, что наше присутствие на Кундале вызвало переход электрической энергии в статику. Все знают, что электронные поля находятся в постоянном движении. Во вселенной не существует примера того, чтобы какой-то вид одним своим присутствием влиял на магнитное поле атмосферы планеты. И Нит Сахор сделал вывод, что прибытие в'орннов на Кундалу было значимым. Нет, я неправильно выразился. Его можно назвать революционным. Нит Сахор вывел серию теорий, которые прогнозировали иной путь развития нашей цивилизации и доказывали, что с прибытием на Кундалу наш путь коренным образом изменился. Нит Сахор твердо верил, что Кундала таит немало секретов, которые удивят и затронут каждого из нас.

— Опасные еретические бредни, которые отвергло это самое собрание, — резко парировал Нит Батокссс.

— Если мне не изменяет память, это собрание пока ничего не отвергало, — непреклонно продолжал Нит Рекктор. — Несостоятельность теорий Нита Сахора еще следует доказать. Или признать их верность. А так Ниту Сахору не дали шанса доказать правомерность своих теорий. Его просто изгнали с собрания, словно опасного преступника или паршивого пса.

— А кто-нибудь вступился за него тогда? — написал Нит Батокссс. — Например, вы, Нит Рекктор, или вы, Нит Хвелль, или вы, Нит Имммон?

— Его смерть — трагедия для собрания и всех в'орннов, — написал Нит Рекктор.

— Легко скорбеть о еретике, когда он уже мертв, — резко парировал Нит Нассам.

— Я не пытаюсь найти оправдание своему поведению, — невозмутимо ответил Нит Рекктор. — Однако факт остается фактом — мы прибыли на эту планету уже сто два года назад. За это время электрическое поле атмосферы Кундалы не восстановилось, и не было предпринято ни одной попытки его восстановить. Мне кажется, что это…

— Смотрите, как Нит Рекктор манит нас пальцем! Он считает себя умнее нас, утверждает, что мы должны поверить в не имеющую доказательств ересь и должны положиться на… Как же называл это Нит Сахор? Вера? Да, на веру! Что мы должны верить, будто эта ересь в один прекрасный день окажется фактом!

— Это только вы утверждаете, что все это ересь, Нит Батокссс!

— Вы требуете, чтобы мы отвергли К’эоннно, основу основ нашего понимания Космоса? Вы только посмотрите! Посмотрите! Он пишет, что мы прибыли на Кундалу сто два года назад. Сто два каких года? В'орнновских? Нет. Он пользуется кундалианской терминологией! Проклятие этой планеты околдовало его так же, как и Нита Сахора.

— Думаю, собрание сыто по горло вашими оскорблениями, Нит Батокссс!

— Наоборот! Собрание еще не услышало и половины того, что я хочу сказать! — Нит Батокссс чувствовал, как черный маячок направляет растущий поток энергии в одну точку. Его тело завибрировало от того, что энергия хлынула в указательный палец призывно поднятой руки. — Нам надоели секретные исследования, тайные эксперименты. Мы сыты по горло извращениями основополагающих теорий и идеалов.

— Давайте проголосуем! — Уравнение Нита Рекктора повисло над амфитеатром.

Ответом было малое количество уравнений. Остальные гэргоны решили отмолчаться.

— В этом случае голосование неприемлемо, — написал Нит Батокссс. — Считаю его завершенным.

Небольшое волнение в глубине зала мгновенно утихло под зловещим взглядом Нита Нассама. По залу расползалась тишина, не нарушаемая ни единым шорохом.

На лице Нита Рекктора читался ужас. Лишь теперь он понял, в какую страшную ловушку угодил.

Палец Нита Батокссса полыхнул черным огнем. Стрела ионного огня, изогнувшись под потолком зала, вонзилась в Нита Рекктора, повернула его на сто восемьдесят градусов, сбила с ног и швырнула лицом на черную стену. С минуту гэргон висел, пригвожденный к стене, колышась, словно мотылек. Затем новая стрела за считанные секунды разорвала его на части.