Владимир Кузнецов - Лед

— Д-добрый день, — поздоровалась Джен. Кажется, женщина только теперь заметила ее.

— Неожиданно, — наконец произносит она. — Я, кажется, просила звонить, а не приходить…

— Так получилось, — Патрик с удивлением отметил, что любуется контрастной бледностью Жаклин, так выгодно подчеркнутой сумраком коридора. Она приоткрыла дверь едва на десять сантиметров, так что ему видна была часть лица и тонкий изгиб шеи. Как будто смотришь на картину или фотокарточку.

— Что получилось? — вскинула тонкую бровь женщина.

— Мне нужна помощь. И мне больше не к кому обратиться.

— Мы с тобой знакомы минут двадцать. Неужели настолько не к кому?

— Настолько.

Жаклин вздохнула, поднесла к лицу руку с уже знакомым мундштуком. Сигарета в нем уже почти выгорела. Прикрыв глаза, она затянулась.

— Заходите, — сказала она спустя секунду или две. Отступив на шаг, она раскрыла перед гостями дверь. Патрик и Джен вошли в темный, узкий коридор с крашенными стенами и серым в старой, растрескавшейся побелке потолком. Четыре двери друг против друга, тусклая лампочка в пыльном плафоне, в дальнем конце — лестница на верхний этаж. Жаклин провела их к первой двери справа, ведущей в небольшую квартирку.

Дженни с интересом разглядывала комнату — хотя особенно смотреть тут было не на что. Пустые полки, пустые рамки от картин, выцветшие обои. Патрик не разделял любопытства девочки — его совершенно не интересовала обстановка.

— Чаю? — спросила Жаклин, тут же добавив. — Двухгодичного не обещаю, но купленный пару дней назад найдется.

— З-зачем хранить чай д-два года? — непонимающе спросила Джен. Жаклин едва заметно улыбнулась Патрику.

— Ты живешь одна? — спросил он. Наверное не стоило начинать так сразу, но ничего другого на ум не пришло. Улыбка Жаклин исчезла.

— Да. А что?

— Я хотел попросить тебя. Если это возможно, — Патрик вдруг почувствовал слабость, огляделся, стараясь сфокусировать взгляд не на Жаклин, на чем-то безопасном. Сверхунад оконной рамой весел оберег из птичьих костей и перьев — длинный и темных, наверное, вороньих.

— В сомнительных аферах я не участвую, — голос Жаклин слегка дрогнул. Непонятно, от страха или от раздражения.

— Я просто хотел узнать, можешь ли ты взять к себе Джен. Ненадолго. Я заплачу.

Лицо Жаклин снова поменялось. Теперь оно казалось удивленным.

— Джен — это ты? — спросила она у девочки. Та кивнула.

Патрик снова поймал себя на том, что рассматривает женщину. Жаклин отвернулась, набрала воды в чайник, включила электрическую плиту. Даже в плотном халате можно было различить, что у нее очень тонкая талия. Наверное, ей лет тридцать, может чуть больше. Странно — раньше его не особенно волновала женская внешность. Да и вообще, сами женщины.

— Патрик, да? — она кивнула сама себе. — Я даже помню как тебя зовут. А кем она тебе приходится, Патрик?

— А это в-в-важно? — вмешалась Джен. Жаклин коснулась губ кончиками пальцев.

— Очень, — произнесла она с каким-то особым нажимом. — Критично.

— Приемная дочь, — ответил Руа. Жаклин слегка кивнула — или ему, или своим мыслям.

— И я должна ее кормить, одевать, водить в школу?

— В школу не надо, — Патрик покачал головой. — Это ненадолго.

— И сколько ты готов платить?

Патрик задумался. Так далеко, представляя это разговор, он не заходил.

— Сколько стоит рента этой квартиры? Я оплачу ее и все расходы на Дженни…

Чайник на плите влажно засвистел. Жаклин поднялась, одела на руку стеганую варежку, сняла чайник с раскаленного нагревательного диска. Открыв шкаф, она достала оттуда несколько жестяных банок, а затем — три тонких белых чашки.

— Это недорогая квартира, — сказала она, колдуя над чашками. — Но двоим в ней будет тесновато. Даже учитывая, что один из них — ребенок.

— Ты хочешь снять другую квартиру? — спросил Патрик. Джен замолчала, затаившись в полутемном углу на старом, потертом кресле.

— Нет, — качнула головой Жаклин. — Эта квартира мне нравится. Просто я хочу больше денег. От мужа я ушла, работы у меня нет. Даже если я найду ее завтра, до первой выплаты придется отнести что-то в ломбард.

Она посмотрела на притихшую Дженни, затем аккуратно разлила кипяток по чашкам. Комнату наполнил пряный, слегка горьковатый аромат.

— Сколько нужно? — спросил Патрик.

Монреаль Варлокс — Бостон Гуралс. Второй период, двадцатая минута

Краудер снова в атаке. Робинсон пытается поймать его на подлете, всем телом ударив его в бок, под правую руку. Кажется, что он ударяется о стену — против всех законов физики Ларри отбрасывает, он теряет равновесие, падает на лед. Второй защитник пытается перехватить с шайбу с крюка Краудера, но тот легко обходит его, выходя один на один с Патриком. Сейчас восемнадцатый номер похож на экспресс, мчащийся сквозь северные пустоши — разогнанный невероятной мощью ядерного движка и десятком заклятий и талисманов, он рассекает воздух оставляя за собой шлейф бледный искр. Ледяные предки разбегаются от его коньков и кажется, что лезвия тех наносят льду страшные, резаные раны.

Краудер атакует по прямой, без изысков и финтов. И все же, эта прямолинейность — лишь ширма напряженной работе мыслей и рефлексов форварда. От него глупо ждать примитивной атаки.

Он резко тормозит всего в метре от вратарского пятачка, подняв вокруг себя ледяное облако. Удар следует с запозданием всего в долю секунды — кажется восемнадцатый использует инерцию поворота, чтобы отправить шайбу в непредсказуемый полет. Черная таблетка вылетает из ледяной пелены, вращаясь по трем осям, двигаясь по непостижимой кривой. Воздух за ней причудливо дрожит, словно раскаленный. Патрик выдвигается навстречу шайбе, вскидывает клюшку… Шайба ударяется точно в середину крюка, раздается натужный хруст и треск, как от электрического разряда. Руа чувствует, как клюшка в руке вздрагивает, коротко и ощутимо, затем чувствует, как стучит о маску мелкая деревянная щепа. Шайба, срикошетив вниз и вперед, ударяется о ножной щиток. Она вертится волчком, Руа пытается выбить ее, но, причудливо срикошетив, та влетает за линию. Сирена бьет по ушам, причиняя почти физическую боль. Руа чувствует негодование духов Арены, словно рассерженные осы мечущихся под железобетонным куполом.

— Три — три. Гол забил Кейт Краудер, номер восемнадцать.

Трибуны безмолвствуют. Радость бостонских фанатов, которые приехало едва ли пара сотен не может разбить эту ледяную тишину. Второй период был тяжким испытанием для «Варлокс» — бостонский медведь пробудился от спячки. «Гуралс» атаковали, играя жестко и грязно. Одно удаление следовало за другим, но каждый раз в меньшинстве бостонцам удавалось построить у ворот непробиваемую стену. А жестокость их, между тем, приносила свои плоды. Перрон отозвал со льда сначала Наслунда, а потом и Смита, как видно решив, что здоровый форвард важней победы в проходном матче. Вторую шайбу «Гуралс» забили во время смены игроков Монреаля, молниеносно прорвавшись в чужую зону два в одного и взяв ворота на втором добивании.