Наталья Бульба - И осталась только надежда

— Все?! — повторил он напряженно, не сводя с меня пристального взгляда, словно оценивая вновь и никак не приходя к нужному его выводу. — Все ты узнаешь только в Храме. Но я могу ответить тебе на вопрос, который волнует тебя сильнее всего. Если ты, конечно, решишься его задать.

Наверное, я был не прав, посчитав себя слабее. Мы просто прожили разную жизнь, ставившую перед нами разные задачи. Что-то было легче, что-то — сложнее. Его она сделала жестким, но в противовес добавила человечности. Меня же… что такое чувства я начал узнавать только теперь. Но было в этом узнавании нечто знакомое, заставляющее думать, что и об этом я тоже забыл. Не сейчас — очень давно.

— Свою Единственную ты убил, что сделал с ней я? — Мне хватило твердости, чтобы произнести это небрежно.

Когда-то мы с ним были одним целым. Всего лишь на один миг — такая мимолетность в сравнении с прошедшими тысячелетиями! Но этот миг соединил нас навсегда, и изменить это, нам не дано.

И сейчас, наблюдая за тем, как Пустота смотрит на меня его глазами, я знал, что мог стать таким. Но кем стал?

— Ты уже догадался, какое именно событие привело к коррекции?

Бесстрастности мне не хватило — произнести хоть слово оказалось сложно, так что я только кивнул.

Лишь одно из всего многообразия произошедших за тот короткий год, могло привести к подобному — его встреча с Тасей. Формирование союза с Единственной, всплеск его способностей должен был встряхнуть всю магию Дарианы, буквально снеся установившееся между нашими мирами равновесие.

Так что благодаря его памяти я мог воссоздать те дни. Не ощущая того, что пережил — просто зная об этом. Но лишь до того мгновения, как эти две истории начали расходиться.

Убей я собственного отца, не стал бы айларом не испытав тех проблем, что пришлись на долю моего первообраза.

Что же произошло тогда, я должен был узнать сейчас.

— Твоя мать отдала твою возлюбленную мужу.

Я, не сдержавшись, скривился от полыхнувшей в душе боли. А он продолжал, смотря куда-то мимо меня.

— Ты пытался сопротивляться, охрана не смогла справиться с тобой, и ты продвигался по резиденции, оставляя за собой трупы и разрушения.

— Но я опоздал, — прохрипел я, ощущая непреодолимое желание обнажить меч и избавиться от того, кто обрек меня обрести и потерять.

— Ты опоздал, — подтвердил он то, что мне и так было известно. — Но не потому, что твой отец успел взять ее на свое ложе. Ему не пришлось испытать наслаждение ее телом, ее страхом, ее ненавистью. Твоя мать передала Тасе кинжал, а она нашла в себе силы не только сопротивляться, но и убить. Сначала его, а потом и себя. Когда ты ворвался в его покои, она ее была еще жива. Возможно, тебе удалось бы ее спасти, не потеряй она последние свои силы на три слова, которые были для нее важны.

Его голос был холодным, как та основа, которой мы благословляли. Его сердце было пустым, как то безмолвие, что было отражением Хаоса, но я догадывался, что именно испытывал он, рассказывая мне об этом дне.

— Что она сказала?

Он не промедлил ни мгновения. Знал, сделай он так, и наши мечи познали бы друг друга. Даже вопреки тому, насколько многое от нас с ним зависело.

— Она призналась, что тебя любит.

Свое возвращение на Землю я едва осознавал, вновь и вновь переживая тот день.

Пытаясь осознать, как многое сделала для меня женщина, столь удивительно похожая на Леру. Понять, что именно чувствую к этой, вернувшейся в мой мир.

Но так и не смог.

Эту ночь я решил провести в модуле управления. В отличие от всех остальных случаев, когда я поступал также, этот был вынужденной мерой.

Алинэ, поразившая меня мужеством, с которым приняла все произошедшее, все-таки не смогла его сохранить. Это была не истерика, с подобным я неоднократно сталкивался в иных мирах в бытность свою кондером внутреннего круга. Это было отчаяние, отказ принимать реальность, невозможность жить с осознанием случившегося.

У меня был выбор. Я мог сломать ее окончательно, получив безвольную игрушку. Научившись когда-то разбираться в людях, я был совершенно уверен — она в шаге от этого. Да только позволить себе сделать подобное с ней не мог. Я продолжал верить. Не в свою надежду, в того, кто мог мне ее дать. Так что единственный имеющийся у меня шанс вернуть ей самообладание я постарался не упустить.

Сэнши мог не выполнить мой приказ, отец передал мне в ведение лишь внешний контур охраны базы, оставив за созданием внутреннюю. Подчинялся он напрямую Яланиру, что было ничуть не удивительно, аналогичные схемы применялись и на Дариане. Службы соперничали друг с другом за внимание своих командиров, что в значительной мере исключало халатность.

Но мне, хоть и случайно, удалось узнать секрет этого выродка. Его способность мгновенно создавать вокруг себя магический вакуум, впитывая ее в себя, как в мощный накопитель, делала его опасным противником для тех, кто привык полагаться на что угодно, кроме физической силы.

Впрочем, мечником он тоже был практически непревзойденным. Отец успел бросить ему вызов в ту пору, когда Сэнши еще не научился в полной мере использовать данное ему создателями, потому и получил его снисходительное поклонение, я же… я предпочитал, чтобы о моем уровне владения оружием не догадывался никто.

Ну а тот, кто знал… мне не стыдно было ему проиграть. Просто потому, что он был и есть — лучший.

Возвращаясь к маленькой принцессе. Заметить, что ее присутствие не доставляет ему удовольствия, было очень сложно, свои эмоции и чувства он умел скрывать не хуже даймонов. Но меня уже давно интересовало, как он отнесется к Равновесию, так что я не только был готов к их первой встрече, я сделал все, чтобы мое любопытство его аурой прошло им незамеченным. Благодаря этому я знал точно — он был рад хоть на время, но передать ее под мою ответственность.

Теперь за ней присматривала Алена. Вряд ли она позволит себе быть слабой рядом с этой крошкой. Ну а то, что они занимали мои покои…. Так мне было спокойнее, легче скрыть ненавязчивое внимание.

Открытие портала успел отследить не только я, но и дежурившая тройка. Правда, их подобострастность была более явной.

— Ты продолжаешь настаивать, что она на Земле? — Ответив на приветствие воинов, и кивнув мне (так он оценил мою попытку соблюсти внешние приличия), отец остановился рядом. Приглашение присесть было им проигнорировано, что позволяло сделать весьма вероятное предположение — спать я сегодня не буду.

А вот что он придумал для меня, угадать было сложно, спектр оказался слишком широким: начиная от разговора, как здесь говорили «по душам» и заканчивая прогулкой на поверхность.