Александр Меньшов - Пряди о Боре Законнике

— Чего? — мы с гибберлингами вскричали, чуть ли ни в один голос. Уже речь Смыка не понимал не только я, но и Ползуны.

— А! — махнул рукой Смык, снова делая глоток из своей кружки. — Смейтесь, смейтесь… Говорю вам, что друиды — далёкие «потомки» джунов. И всё тут!

— А чего гадать? Может, у них самих спросим?

— Не думаю, что друиды это осос… осос… осознают, — хранитель сердито хмыкнул и затем замолчал.

Тут мне на плечо легла чья-то ладонь. Я обернулся — позади была Стояна.

Она мягко улыбалась, глядя прямо в мои глаза.

— Ты где пропадала? — спросил я у неё.

— Да так… Аксинья водила меня к Держащим Нить, — ещё более странновато улыбаясь, ответила друидка.

— Что? — я весьма удивился. — Зачем?

Друидка бросила взгляд на Смыка и Ползунов, как бы говоря, что разговор не для их ушей.

Я встал и попрощался со своей компанией кивком. Мы со Стояной отошли в сторонку.

— Я хотела знать о своей судьбе, — сказала друидка, при этом вдруг как-то смутившись и покраснев.

— И как? — мой голос отчего-то дрогнул.

Ответа не последовало. Я понял, что его и не будет.

Мы со Стояной пошли через толпу, вдоль полупустых столов.

— Хочешь танцевать? — вдруг спросила меня друидка.

Сердце дрогнуло. В голову попёрли самые невероятные мысли. Не скажу, что они все были из разряда приятных. Вспомнились и кошмары, страхи и прочее. Но было и иное…

— Танцевать? — сухо переспросил я, уже смутно догадываясь, что могли наговорить Стояне гибберлингские жрицы.

— Мне хочется, — всё также странно улыбаясь сказала Стояна.

Она взяла меня за руку. Я почувствовал, какая горячая у неё ладонь.

Играла музыка. На небольшой площадке церемонно выплясывали гибберлинги.

Вот не думал, что у них бывают такие целомудренные танцы. При всей их распущенности, они весьма деликатно вышагивали в своеобразных «па».

Мы тоже закружились в общем потоке.

От Стояны чем-то пахло. Девчушка подняла на меня свои влажные глаза и чуть покраснела.

Я мимоходом вернулся к той ночи у Голубого озера. Надо признаться, что это была один из самых приятных вечеров за последнее время.

Из головы вылетело всё, кроме тех волшебных минут.

Но вот музыка кончилась. Во время небольшой паузы гибберлинги вернулись к столам. А мы со Стояной некоторое время стояли, глядя друг на друга.

— Пойдём и мы? — спросил я.

— Пошли…

Неожиданно дорогу нам преградили смотрители порядка во главе с Торном Заикой.

— У-у-уважаемый Бор, — кивнул последний. Его учтивость меня сразу насторожила. — Вас х-хы-хы… х-хотел бы… хотел бы у-у-увидеть Ста-а-а-арейшина.

— Меня?

Первая мысль была касательно пещеры на Лысом взгорке.

— Зачем?

Торн пожал плечами и хмуро улыбнулся.

Я сказал Стояне, чтобы она дожидалась меня здесь, а сам со стражниками пошёл в тот отдельный большой шатёр, что стоял на холме чуть в стороне от луга.

Чего Фродди от меня хочет? Неужто в такой праздник не с кем вместе посидеть?

Через несколько минут мы добрались до шатра Старейшины. Торн распахнул полог и заскочил внутрь. Буквально через несколько секунд он выбрался назад и кивнул мне головой, мол, заходи.

Внутри царил полумрак. Фродди сидел подле небольшого костерка, задумчиво глядя на языки пламени.

— Сегодня мне был сон, — без предисловий начал Старейшина. Он переложил трубку, сделал глубокую затяжку, при этом блаженно щурясь, и продолжил: — Приснилась мне большая рыба. Очень большая.

Я пока не особо понимал сути разговора. Если позвали лишь для того, чтобы поговорить о снах, то и мне есть что поведать.

Кстати говоря, с момента тех странных событий в пещере, мне абсолютно перестали снится какие-либо сны.

— То, что я тебе сейчас скажу, может показаться кощунственным, — продолжал Старейшина. — Порой мне думается… может… может, это и к лучшему, что надежда вернуть Ису… умерла…

Я не посчитал эти слова какими-то ужасными. Но на лице изобразил некое удивление.

— Думаю, нам хватит скитаться по развалинам Сарнаута. Надо набраться смелости и честно сказать, что пора обзаводиться новой Родиной. Новая Земля, кажется, не самое последнее место в Астрале. А?

Я пожал плечами. Фродди выпустил новую завитушку дыма.

— Сей архипелаг давно стал для нас домом. Конечно, до Исы ему далеко…

— А как же Великое Древо? Выходит, что и оно сгинуло в Астрале.

— Да-а… истина бывает порой так горька, что…

Старейшина не закончил свою мысль. Он надолго замолчал, попыхивая трубкой.

— Ты не гибберлинг… значит, и мыслишь совсем по-иному.

— По-иному? То есть понимай, как «неверно»?

— Почему же? — Старейшина выпустил очередную струйку. — Что ты скажешь о новой Исе?

— Вы хотите посоветоваться со мной? — удивился я. — Вот уж не полагал… Неужели, нет никого, кто мог бы вас выслушать, поддержать словом?

— Есть, — кивнул Фродди. — Но они гибберлинги.

— И всё равно я не понимаю… Но, а на счёт новой Родины — это верная мысль. Вот только как её донести до всех?

— Вот то-то и оно!

Старейшина загадочно посмотрел на меня и снова сощурился.

— И всё-таки рыба мне не зря снилась, — не понятно о чём проговорил Фродди. — Идём-ка, друг мой, к Ткачихам!

16

Это было возле Великого Холла. Оказывается, у гибберлингов есть такие места, где не только предаются пьянству.

Хижина была средних размеров и имела небольшие сенцы, в которых стояли уже знакомые мне жерди со щитами. Внутрь я входить не решался, но Фродди потянул меня за собой.

— Давай-ка, не страшись. Обождёшь тут, при входе! — Старейшина указал влево от себя. — Нечего стоять на дворе. Не надо, чтобы нас… тебя сейчас тут видели. Ну, жди…

Он что-то ещё забормотал под нос, а потом вошёл вглубь, при этом умудряясь поклониться, чуть ли не до самого пола. Секунда-другая и Фродди стал кого-то звать.

Я сощурился: в сумраке сеней было плохо видно, что находится дальше, в основной комнате. Там, кстати, тоже царил полумрак. Всё, что удалось разглядеть — странное деревянное сооружение посредине, в котором с трудом различался… ткацкий станок. Он был несколько необычной формы.

— Сем сынд сиг хырн? (Кто там?) — перевёл я по-своему вопрос, прозвучавший из глубины комнаты.

Голос был хриплый, глухой. Потом послышался старческий кашель и в светлую зону вышли три гибберлингские фигуры, закутанные в невообразимые мешковатые одежды.

«Держащие Нить, — понял я. Никто другой здесь не должен был находиться. — Неужто мне будет дозволено войти в святая святых этого храма?»