Эрик Ластбадер - Воин Опаловой Луны

– Скажите, Мойши АннайНин, – медленно проговорила сеньора, – зачем вы сюда приехали?

– Вашу дочь похитили, – сказал он.

Сеньора снова обернулась к Чиммоку, прежде чем обратиться к Мойши.

– Боюсь, тут какаято ошибка.

– Простите, сеньора, но тут нет ошибки. Этого человека зовут Хелльстурм…

– Хелльстурм…

– Так вы знаете его?

– Что? Нетнет. Я не знаю такого человека. Просто… просто мне показалось странным это имя.

Сеньора взяла себя в руки, глаза ее стали надменнохолодными.

– Чего вы хотите от меня, сеньор? Денег? Корабль? Вы сделали огромную ошибку. Вы ничего от меня не получите. А теперь, если вы…

– Сеньора! – Он был точно в бреду. – Может, я не слишком хорошо говорю подалузийски? Может, мне повторить все то, что я рассказал? Ваша…

– Знаю. Мою дочь похитил какойто человек со странным именем. Очень любопытная история. Сказка водяного, как говорят у нас в Далузии.

– Этот человек, Хелльстурм, убил моего друга. Он пожертвовал жизнью, защищая Офейю!

– Мне, право, очень жаль вашего друга, Мойши АннайНин. Но, понимаете ли, мне это неинтересно. – Сеньора кивнула в знак прощания. – У меня нет дочери. – Наконец она расцепила руки. – Итак, всего вам наилучшего. Чиммоку проводит вас. – С этими словами она повернулась и вышла.

Выйдя из дома, они немного постояли у края площади. Дом СегильясовиОривара, немой и таинственный, нависал над ними.

Они подошли к группке оливковых деревьев, посидели на скамье у фонтана. Старики уже ушли, но дрозды не покинули своего древесного мирка. Косой свет заката падал на площадь сквозь дома, и вершины деревьев горели огнем.

– Ты поняла, о чем мы разговаривали? – спросил Мойши.

Чиизаи кивнула.

– Довольно много. Я очень способна к языкам. – Для подтверждения она перешла на далузийский: – Тебе не кажется, что сеньора нам наврала?

Мойши поднял бровь и улыбнулся.

– А ты и вправду быстро схватываешь.

Она рассмеялась.

– Роха учил меня вечерами, когда не стоял на вахте.

– Очень разумно. – Улыбка его погасла – он припомнил недавнюю сцену в доме СегильясовиОривара. – Чтото тут не так.

– Да уж. Дочь сеньоры тайком покидает Коррунью, ей угрожает какойто чужак, который потом ее настигает, а сеньора на это только и говорит, что Офейи вообще не существует! Нелепица какаято.

– Нет, не совсем. Но, по крайней мере, у нас есть с чего начать.

– Ты имеешь в виду сеньору?

– Именно.

– Но она ничего нам не расскажет.

– Тогда придется найти способ заставить ее заговорить, разве не так?

– С другой стороны, если Роха разузнает, где приставал тот корабль, нам вообще может не понадобиться помощь сеньоры, – подчеркнула Чиизаи.

Мойши начал было говорить ей, что жизнь куда сложнее, чем кажется обычно, когда услышал в густой листве какойто шорох и обернулся, схватившись за рукоять меча. Он увидел, как с другой стороны фонтана высунулась чьято голова. Он ясно видел лицо и потому сразу же узнал те глаза, что следили за ним из щелки между раздвижными дверями в доме СегильясовиОривара.

– Сеньор, – прошептала девушка. Он кивнул. – Я случайно подслушала ваш разговор с Чиммоку. Вы не знаете, что случилось с Офейей?

– Как я уже рассказывал сеньоре, – сказал Мойши, – ее похитили.

– О Диос! – воскликнула девушка и тут же закрыла руками рот.

– Что вы знаете об этом? – требовательно спросил Мойши. Девушка попятилась в тень, чтото забормотала.

– Позволь мне, – шепнула ему Чиизаи и обратилась к девушке: – Как вас зовут, сеньора?

– Тола, сеньора. Я донселла Офейи.

Чиизаи обернулась к нему.

– Это означает горничная, – шепнул Мойши.

– Меня зовут Чиизаи, – сказала она. – А это Мойши. Мы – друзья Офейи. – Для большей ясности она ткнула пальцем в себя и Мойши. – Мойши спас ей жизнь в Шаангсее.

Тола переводила испуганный взгляд с Чиизаи на Мойши и обратно. – Да?

Мойши кивнул.

– Как… как она выглядела? – спросила Тола. Мойши и Чиизаи озадаченно переглянулись.

– С ней все было в порядке, – сказал Мойши. – Но ведь вы наверняка видели ее перед отплытием.

– Да. – Теперь озадаченной выглядела Тола. – Но это было много сезонов назад. Никто не видел ее с тех пор, как она… как она сбежала с тем тудеском.

– С каким тудеском? – спросила Чиизаи. – Как его звали?

– Да с Хелльстурмом, конечно же. – Она заломила руки. – О, я знала, что это был недобрый день!

Чиизаи тронула донселлу за плечо.

– Вы уверены. Тола? Офейя сбежала из Корруньи с Хелльстурмом.

– О да, сеньора. Как я могу забыть? В тот день наша сеньора сказала всем нам: «Для всех в этом доме моя дочь мертва».

– Что вы имеете в виду? – спросила Чиизаи.

– Диос! Я слишком задержалась. Пердонаме, мне надо идти.

– Постойте! – вскричала Чиизаи, но Тола стрелой бросилась прочь, выбежала из рощицы с другой стороны и, скрывшись в тени дома, перебежала на другую сторону площади.

Они отыскали дымную таверну из беленого саманного кирпича и темного дерева между цирюльней и общественной лечебницей – в открытые двери стояли длинная очередь, а наружу все время выходили люди. В окна было видно несколько лежащих больных, на улицу тянулся запах лекарственных трав.

Таверна была не такой переполненной, как шаангсейские. Она была выбелена, низкий потолок поддерживался толстыми балками. Одну стену занимал огромный каменный очаг, сооруженный явно ради украшения, поскольку позади обитой мелью стойки вид пелась кухня.

Они нашли себе свободный столик. Рядом сидели только двое посетителей – это были куро, далузийские священники, в своих традиционных черных рясах и жестких квадратных шляпах. Один был очень молод, румян, нос картошкой. Второй был явно старше, с сильной проседью в волосах и бородкой клинышком. Как заметил Мойши, он был не низкого ранга, поскольку на шее у него висел на золотой цепочке тяжелый двойной крест – символ далузийской церкви.

Мойши и Чиизаи сели. Хорошенькая подавальщица принесла им кувшин компаньи, очень неплохого местного золотистого вина. Пока она им наливала, Мойши заказал обед.

– Разве не забавно, – сказала Чиизаи, отпивая вина, – что теперь загадка Офейи прояснилась, но дело стало еще запутаннее?

– Да. Теперь мы знаем, почему сеньора говорила нам, что у нее нет дочери.

– Ну, хоть не врала.

– В этом смысле – нет. Но, с другой стороны, она не сделала ни малейшей попытки помочь нам, и это мне очень любопытно. В конце концов, Офейя – ее дочь. Неужели сеньоре действительно лучше увидеть ее мертвой, чем хотя бы пошевелить пальцем ради ее спасения?