Юрий Козловский - Дети Ангелов

– Папа! Папочка! Я не знаю, где это, кто эти люди. Меня заперли, но ничего плохого не сделали, не переживай! Но я боюсь, папочка, спаси меня!

– Настя, не бойся, я помогу тебе, потерпи только немножко…

В трубке снова щелкнуло.

– Ну что, убедились, что с ней все в порядке?

Сергей подавленно молчал.

– Пока в порядке, – уточнил Сидорин. – До тех пор, пока вы будете выполнять мои условия.

– Какие? – Сергей решил не лезть на рожон, пока все козыри в руках у олигарха.

– А вот об этом вам сообщат дополнительно, – отрезал Сидорин и отключился.

24

На Пушкинской площади Роберт потерпел сокрушительное поражение.

Но там же, на Пушкинской площади, Роберт одержал важную победу.

Жуковский опять ушел, зато теперь Сидорин знал, где, точнее как, искать таинственных долгожителей. Сидя в машине, он явственно почувствовал их, даже тех, кто находился далеко от него. Когда все кончилось и они разъехались, отголоски их присутствия затихали еще долго, подобные гулкому эху в горном ущелье. Удивительно было только, что Жуковский не определялся как один из них, во всяком случае Роберт ничего подобного не почувствовал.

Но если долгожители не могут прятаться от него, то можно не ждать, когда будут готовы стационарные генераторы. Теперь можно целенаправленно уничтожать их по одному по мере обнаружения с помощью портативных излучателей, несколько давно уже были запрограммированы по генетической карте убитого шпиона, а один даже был у него с собой, лежал в кейсе. А Жуковский… Да, он, конечно, опаснее всех долгожителей вместе взятых, но, пока его дочь в руках у Роберта, ему можно диктовать условия. Не может такого быть, чтобы не существовало способа справиться с ним, а раз существует, то он обязательно найдет его.

Наверное, сегодня был его день. Когда «мерседес» проезжал мимо ворот Генеральной прокуратуры, Роберт снова ощутил знакомое зудящее чувство, свидетельствующее о близости долгожителя. Им оказался рослый человек средних лет, который только что вышел из проходной прокуратуры и разговаривал теперь с каким-то милицейским офицером. Сидорину понадобилось всего несколько секунд, чтобы понять, что делать. Он вытащил из кейса излучатель, представил себе прозрачный колпак, похожий на шлем космонавта, мысленно натянул его на голову одного из охранников – и сразу пропал фон его нехитрых мыслей и чувств. Короткий инструктаж, и охранник медленно, будто прогуливаясь, пошел навстречу долгожителю.

Роберт видел, как тот поднял на охранника удивленный взгляд, почувствовал, как в ровный строй его мыслей вплетаются сначала изумление, а потом тревога. Но охранник уже прошел мимо него и нажал кнопку. Человек выронил портфель, схватился за голову и стал оседать на землю, поддерживаемый растерянным милиционером. «Мерседес» медленно проехал мимо, свернул за угол и резко увеличил скорость. Сидорин даже засмеялся, представив, что может вообразить себе человек, увидев приближающееся, одетое в костюм пустое место. Настроение у него поднялось, и он решил позвонить Жуковскому…

Последний месяц был беден на приятные события. Зато неудачи преследовали неотступно. Договоренность с сотовыми компаниями об установке новой аппаратуры была достигнута уже давно, но тормозились работы по созданию самих генераторов. Точнее, по вине Лифшица задерживалась разработка программного обеспечения. Кажется, проклятый фанатик начал что-то подозревать. Роберт разложил часть работы по другим специалистам, но дело продвигалось туго, все-таки Лифшиц был на голову выше остальных. Роберт проявлял ангельское терпение и чудеса изобретательности, чтобы задобрить доктора, но тот продолжал тянуть резину. Сидорин пришел к выводу, что это намеренный саботаж. И именно сегодня, после событий на площади, он решил серьезно поговорить с Лифшицем.

Однако разговор с доктором не складывался. Роберта волновали два вопроса. Первый – как продвигается работа по продлению срока его жизни до заветной тысячи лет. Для решения этой задачи он выделил немалые деньги под закупку оборудования и расширение лаборатории. Второй – программное обеспечение генераторов. Лифшиц мямлил что-то невразумительное, всячески уклонялся от темы, уходя в какие-то высшие сферы, и Роберту приходилось постоянно возвращать его на землю. В конце концов ему это надоело, и он раздраженно сказал:

– Ладно, первый вопрос терпит, тут торопливость неуместна. Но по второму результаты нужны были даже не вчера, а позавчера. Вы меня удивляете, доктор. Неужели выделенных средств недостаточно?

И тут Лифшица прорвало:

– Ты что думаешь, Робик, ты думаешь, что купил старого Лифшица с потрохами? Старый Лифшиц ничего не понимает? – когда доктор волновался, у него проскальзывал местечковый акцент, хотя в спокойном состоянии его разговор ничем не отличался от разговора любого русского интеллигента.

– Думаешь, Лифшиц ничего не понимает? Почему меня никуда не выпускают? Ладно, пусть… Но ты меня все время обманываешь! Монография, премия… думаешь, я ни о чем не догадался? Как тебе не стыдно, Робик, я же старый человек!

Их разговор происходил на рабочем месте доктора, по западному образцу отгороженном от остальной лаборатории стеклянной перегородкой. Доктор говорил громко, почти кричал, и пятеро работавших в лаборатории его помощников уже подняли головы, привлеченные разгорающимся скандалом. А Лифшиц продолжал, повысив голос:

– Лифшиц не догадался, чей ты принес анализ? Догадался! Много о чем догадался! Робик, ты же зверь, от тебя даже кошки шарахаются! Ты страшное задумал! И помогать тебе я не буду! Хочешь жить тысячу лет? Нет уж, живи сколько Господь отпустит, а меня он и так накажет за то, что тебе помогал так долго. Хватит, я все уничтожу, что наработал, ничего тебе больше не достанется!

Он еще что-то кричал, багровея и задыхаясь, но Сидорин не слушал его. Он протянул руку в сторону доктора и что-то прошептал. Ноги Лифшица оторвались от пола, и его уже мертвое тело отлетело, отброшенное неведомой силой прямо на стекло. Стекло разбилось, и тело упало на пол в груду осколков. Сотрудники лаборатории бросились было к нему на помощь, но замерли, остановленные страшным взглядом шефа. Сидорин сожалел лишь о том, что поторопился. Теперь придется принимать нежелательные меры, потому что не получится заставить всех присутствующих молчать. План действий уже сложился у него в голове. В первую очередь нужно подобрать людей, способных разобраться с наследием доктора и продолжить работу. Но они должны уметь хранить тайну и не быть столь щепетильными в вопросах морали. Ну что же, задача трудная, но выполнимая.