Стэн Николс - Легион Грома

Женщина передала ему очередной бочонок:

– Я к тому, что даже в твоей земле необходимые вещи надо ввозить.

– А откуда необходимые вещи?

– Они от других орков, из других мест. У этих орков есть то, чего нет у нас.

– Ни разу не слышал о таких местах.

– Ты меня беспокоишь. – Улыбнувшись, она махнула рукой в сторону безграничных водных просторов: – Я говорю о землях по другую сторону океана.

– Не знал, что там есть другие земли. Разве там, кроме воды, есть что-то еще?

– Очевидно, да. Иначе откуда, по-твоему, все это?

Тон ее слов сделался слегка раздраженным. Страйк поймал следующий ящик, брошенный, как ему показалось, с несколько большей, чем предыдущие, силой. Перекинув ящик следующему орку, он произнес:

– Так это все, значит, богатство?

– Можно сказать и так. – Она вышла из цепочки с упаковкой, которую только что поймала. – Я покажу тебе.

Страйк тоже вышел из цепочки. Цепочка сомкнулась: в орках, готовых помочь с разгрузкой, недостатка не было.

Женщина поставила упакованный ящик на палубу. Страйк опустился на колени рядом. С помощью ножа женщина поддела крышку и открыла ящик. Он был доверху полон красноватым, похожим на пудру материалом, который напоминал сушеные листья. По выражению Страйкова лица женщина поняла, что груз ему не знаком.

– Куркума, – объяснила она. – Специя, улучшающая вкус пищи.

– Она обладает какой-то ценностью?

– Если мы хотим, чтобы у пищи был хороший вкус, то обладает! В этом ее ценность, во вкусе. Богатство бывает не только в форме монет или драгоценностей. Это как твой меч – это не деньги и не драгоценности, и все же он ценен.

– Мой меч? –его рука непроизвольно потянулась к рукоятке. – Хорошее лезвие, но ничего особенного.

– Сам по себе он, может, и не представляет собой что-то особенное. Но в умелых руках, в руках прирожденного воина, он становится чем-то гораздо большим.

– Понимаю. Правда, понимаю.

– Так же и с орками. И со всеми живыми существами.

Его лицо сморщилось.

– Нет, я не так…

– Они как лезвия. Острые или тупые. Теперь пришла его очередь смеяться.

– И тем не менее все по-своему ценны, – подчеркнула женщина.

– И мои враги?

– Это правильно, чтобы у орка были враги. Даже если они меняются и сегодняшний враг превращается в завтрашнего друга.

– Со мной такого не бывает, – суховато отвечал он. – И не будет.

– Бывает или не бывает, но даже смертельные враги обладают своей ценностью.

– Как это?

– Потому что можно уважать – то есть ценить – их воинское мастерство, их решимость. Их мужество, если оно у них есть. И не в последнюю очередь они драгоценны тем, что орк может с ними сразиться. Нам нужен противник. Это у нас в крови.

– Никогда не думал об этом в подобном смысле.

– Но хотя мы и сражаемся, это вовсе не значит, что мы непременно должны ненавидеть.

Это в голове у Страйка совсем уже не укладывалось. Хотя он задумался.

– Но больше всего мы должны ценить тех, – добавила она, – кто нам ближе всех.

– В твоих устах все кажется таким… простым.

– Так ведь такое оно и есть, мой друг.

– Может, и так – здесь. Там, откуда я пришел, все против нас, и надо много чего преодолевать.

Ее лицо приняло торжественное выражение.

– Тогда будь лезвием, Страйк. Будь лезвием.

Он проснулся с бешено бьющимся сердцем, дыша так часто, что почти задыхался.

С бледного неба сыпал мелкий зловонный дождь, снег по большей части уже смыло. Было противно и холодно. Двухчасовой сон нисколько не освежил. В голове стучало, в пересохшем рту был мерзкий вкус.

Он лежал, дождь падал прямо ему на лицо. Он думал о том, что, за отсутствием лучшего слова, называл сном. Сны, видения, вести от богов – что бы это ни было, с каждым разом они становились все ярче, все живее. Запах озона, белые точки в глазах от яркого солнца, теплый, ласкающий кожу бриз: все это не хотело оставлять его.

И опять мысль, что его предает собственный ум, ледяной рукой сжала сердце Страйка. И тут же возникла совсем другая и не менее настойчивая мысль: что он стал ждать этих снов почти с нетерпением.

Было еще что-то, о чем он думать не хотел. Только не сейчас…

Он сел и огляделся. Все остальные уже проснулись и занимались своими делами. Кормили лошадей, вытряхивали одеяла, точили мечи.

Вспомнились события прошедшей ночи. Не из сна, а те, что предшествовали ему. Росомахи долго еще пялились в метель, надеясь высмотреть незнакомца. Даже отваживались небольшими партиями выходить на поиски. Однако путника и след простыл, так что в конце концов орки оставили тщетные попытки. В какой-то момент Страйк уснул, хотя сейчас и не мог вспомнить, когда именно это произошло.

Серафим – если его действительно звали так – пополнил собой список загадок. Однако над этой загадкой Страйк размышлять не намеревался. Главная причина была в том, что ему почему-то не хотелось рассматривать самую очевидную возможность: что этот человек попросту был безумен. Потому что тогда придется усомниться и в ценности сведений, данных им по поводу Коиллы. А сейчас нужна надежда. Любая!…

Страйк изгнал из головы все эти мысли. Сейчас есть более неотложное дело.

Джап стоял неподалеку от привязи и разговаривал с солдатами. Страйк направился к ним.

Обойдясь без преамбулы, он сказал дворфу:

– Я принял решение.

– Отправляемся за Коиллой?

– Верно.

– А тебе не пришло в голову, что этот тип, Серафим, просто лжет? Или безумен?

– Я обдумал обе эти возможности. Зачем ему лгать?

– Может, чтобы заманить нас в ловушку?

– Слишком сложный способ.

– Отчего же? Главное, чтобы сработало.

– Может, и так. И все же я не думаю, что он лгал.

– А как насчет безумия?

– Это более вероятно. Может, он и вправду сумасшедший. Однако… не знаю почему, но у меня есть чувство, что это не так. Хотя, конечно, я не много имел дел с безумцами.

– Неужели? Иногда не вредно посмотреть вокруг себя.

Страйк ответил со сдержанной улыбкой:

– Ты знаешь, о чем я. Но слова Серафима – это единственный ключик к разгадке местонахождения Коиллы, другого у нас нет. – Он обратил внимание на выражение лица Джапа. – Ну хорошо, единственный ключик к возможной разгадке. По-моему, стоит побывать в Хеклоу.