Марина Аромштам - Легенда об Ураульфе, или Три части Белого

«Нужно убить одного!»

Эх, Зеленая Шляпа! Ты опять все испортил!

Ковард, сжав зубы, бросился вниз — туда, где среди теней бесстрашно метался Тайрэ. Надо их обойти, отрезать дорогу назад. Еще немного — и будет поздно!

Мирче скакал по краю оврага и все время стрелял, но в гущу метить боялся. Лошадь кейрэка упала, подминая его под себя. Тут же один красноглазый прыгнул ему на грудь. Тайрэ зарубил плешеродца, но лицо кейрэка было залито кровью. А псы наседали со всех сторон. И скоро Ковард уже с трудом различал Тайрэ среди сгустка теней. Тайрэ однако почувствовал: Ковард рядом — и прохрипел:

— Ковард, не надо ко мне! Вон тот, плешивый! Стреляй!

Нужно остановиться — и забыть о Тайрэ. А ему вот-вот красноглазый вцепится в горло.

— Ковард, не медли! Стреляй!

Ковард приладил стрелу и замер, выискивая момент. Ему нельзя промахнуться. На следующий выстрел времени может не оказаться.

Он готов. Но мешает вон тот, вислоухий. Прикрывает собой вожака? И у них так бывает? Ковард сквозь зубы заговаривал красноглазого: «Отойди, отойди, собака!» Тот поймал его взгляд и дрогнул. И подался чуть в сторону, и прижался к земле.

Ковард выстрелил.

Стрела прошила Ба горло. Вонь стала невыносимой. Но незримая сеть, скреплявшая стаю, лопнула. Плешеродцы разом обмякли и, подвывая, бросились в разные стороны. Ковард, почти не думая, опять зарядил арбалет: отныне это обычные псы, красноглазые хищники. Но пусть их будет поменьше. Он прицелился в лоб вислоухому. Тот отпрыгнул, словно опомнился, и бросился в гущу Леса.

«Ушел. Ну и ладно», — Ковард опустил арбалет. Напряжение отпустило. Вместе с ним иссякли и силы. Ковард некстати подумал: «Плешеродцы — ужасные твари. Но у этого странные уши. И он прикрывал вожака. Даже… забавно».

Глава десятая

Они проведут в поместье целый вечер и целую ночь!

А наутро уедут — догонять Ураульфа.

Найя помнит, как прилетели птицы. Белое кружево птиц на синем светящемся небе. Птицы — предвестники доброго. Долгожданная весть от кейрэков.

Но сегодня она не вышла встретить Коварда на крылечке. Он привез в поместье гостей. Найя высмотрела в окошко неизвестного всадника — и не решилась выйти; проковыляла в парадную залу, уселась в дальнем углу и спрятала ноги под стол. А «волшебные» костыли укрыла за занавеской. Почему она так поступила?

В доме поднялся шум. Все забегали, засуетились. Ковард велел подавать самое вкусное. И хмурая Сьяна строго следила за тем, как накрывают на стол. Все собрались в каминной — Ковард, Мирче, домашние. Неизвестного спутника Ковард назвал Тайрэ. Тот сразу увидел Найю и широко улыбнулся. И приложил руку к сердцу: «Пусть светила сменяют друг друга, пусть даруют нам свет!»

А Ковард ему сказал:

— Это Найя, моя сестра.

И потом все подкладывал Тайрэ большие куски. И наливал «Хвойной бодрости». А Тайрэ с аппетитом ел, нахваливал угощение и все время смеялся.

Как он может смеяться, когда у него на щеке свежий огромный шов? Ему, наверное, больно?

Плешеродцы, сказал Тайрэ, вздумали с ним целоваться, но мечтал он совсем не об этом, — и опять посмотрел на Найю.

А Найя сидела ни жива ни мертва, боялась пошевелиться. Только слушала, что говорит Тайрэ, и не сводила глаз со шва на его щеке. А Тайрэ расхваливал Коварда. Говорил, что Ковард — герой. Подстрелил вожака плешеродцев и не позволил псам зацеловать Тайрэ до смерти. Вообще-то Тайрэ не против, чтобы его полюбили. Только не плешеродцы, а милая, добрая девушка.

Сьяна фыркнула. Кажется, Сьяне Тайрэ совсем не понравился. И еще ей не нравится Мирче. И новая шляпа Коварда сильно ее раздражает. С тех пор, как плешеродцы покалечили Найю, Сьяна стала очень сердитой. Ей не понравится, если Найя будет при всех ковылять на своих «волшебных ходулях». Так что Найя будет сидеть — и смотреть на Тайрэ. И на Коварда. И на Мирче.

На землю спустился вечер. На небо вышла Луна. Тайрэ сказал: интересно! Сколько на небе звезд? Однажды он насчитал столько, что хватит на бусы всем красавицам Севера.

И многие вместе с Тайрэ пошли любоваться небом. Только Найя не вышла.

Тайрэ очень скоро вернулся, взглянул на нее и сказал: у него сегодня не ладится с пересчетом. Он сам себе удивляется: все время теряет звезду, с которой начал считать. Не желает ли кто помочь?

Сьяна резко заметила, что на улице много помощников и больше никто не выйдет. Тайрэ незаметно вздохнул и снова вышел во двор. Но улыбка его потускнела. А у Найи внутри все сжалось: Тайрэ так ласково смотрит. Но он не видит ее безобразные ноги!

Нет, Найя не встанет с места. Она просидит тут весь вечер. И ночью тоже не ляжет — чтобы увидеть в окошко, как предрассветным утром три всадника тронутся в путь — поедут в сторону гор, догонять войска Ураульфа.

И один из них оглянется…

— Ковард, твоя сестричка… Она не умеет смеяться?

Они скакали бок о бок.

Так. Началось. Только слепой не заметил, что Тайрэ приглянулась Найя. Тайрэ, не скрываясь, пялился на нее. (Как разозлилась Сьяна!)

Интересно, кейрэк совсем тупой или как? Будто бы он не видел: Найя весь вечер сидела на месте, словно ее приклеили? Чем лыбиться во весь рот, пусть пораскинет мозгами: с чего бы ей так сидеть?

Мирче влез в разговор, хотя его не просили:

— Найя? Да что ты, Тайрэ! Она чудесно смеется. Просто дивная девушка! И так похожа на мать!

О, да! Его сестра очень похожа на мать. Для Тайрэ это может быть важно. Ковард почувствовал беспричинную злость. И ответил, не глядя на спутников:

— Знаешь, Тайрэ, у Найи нет повода веселиться. Плешеродцы отъели ей ноги, и она не может ходить.

Тайрэ не удивился, не повернул головы — будто и не расслышал. Он смотрел на дорогу, прямо перед собой.

Глава одиннадцатая

Вдоль тракта навстречу войскам Ураульфа вереницей тянулись беженцы. Рассказывали ужасное. У границы горят селенья. Враги не считают пленных. Их угоняют в горы — будто бы для обрядов.

Потом они повстречали остатки рубежных отрядов. Эта встреча повергла людей Ураульфа в уныние. У многих выживших в битве лица сильно раздулись и заплыли глаза. Раненые утверждали: те, что спустились с гор, не имеют лица. И они многоглазы. А еще они скачут, как огромные жабы. Их ведет ужасный макабред по имени Мукаран.

Мирче остался с ранеными и нагнал Ураульфа лишь перед сменой светил.

Ураульф дал знак всадникам отдыхать, а сам призвал к себе Мирче, Коварда и Тайрэ.

Они совещались всю ночь.

Утром Тайрэ и Ковард отобрали из войска сотню самых отчаянных всадников.