Дэвид Эддингс - Обитель чародеев

— Я? — расхохотался Леллдорин. — Боюсь, что нет, мой друг. То, что я натворил за неделю, подтверждает одно — я такой же, как прежде.

— Давай уточним кое-что, — сказал Гарион. — Самое интересное то, что здесь существует некая порочная логика. Все твои поступки, взятые по отдельности, вполне логичны и нормальны. Только когда рассматриваешь их в целом, получается катастрофа.

— Теперь я и моя бедная Ариана обречены на вечную ссылку, — вздохнул он.

— Я попытаюсь вам помочь, — обнадежил его Гарион. — Твой дядя простит тебя, Торазин, возможно, тоже. Он тебя слишком любит, чтобы долго сердиться. Барон Олторейн, судя по всему, на тебя очень сердится, но он мимбратский аренд. И простит все, если это было сделано из-за любви. Впрочем, подождем, пока не заживет его нога.

Вот здесь ты допустил серьезную ошибку, Леллдорин. Ногу никак нельзя было ломать.

— В следующий раз постараюсь избежать этого, — тут же пообещал Леллдорин.

— В следующий раз?

Они рассмеялись и продолжили разговор под мерное колебание пламени свечи. Спустя час шторм понемногу стих, и их снова потянуло ко сну.

— Почему бы нам не попытаться опять заснуть? — предложил Гарион.

— Я задую свечу, — сказал Леллдорин. Он встал и направился к столу. — Ты готов? — спросил он Гариона.

Гарион почти мгновенно уснул и почти мгновенно почувствовал чье-то легкое прикосновение и еле слышимый шепот над ухом.

— Ты готов? — он повернул голову и увидел перед собой королеву Солмиссру, которая принимала облик то женщины, то змеи…

…Затем он очутился под мерцающим куполом пещеры богов и, не отдавая себе отчета, направился к чистокровному и родившемуся мертвым жеребенку, вытянув вперед руку.

— Ты готов? — торжественно спросил его Белгарат.

— Мне кажется, да.

— Хорошо. Собери свою волю и направь на него.

— Мне очень тяжело, дедушка.

— Ни о чем не думай. Только направь её. Он перевернется на другой бок, если ты сделаешь все правильно. Торопись. У нас еще много работы…

Гарион начал напрягать силу воли.

…В следующий раз он очутился на склоне холма с Адарой, своей двоюродной сестрой. В руке у него была засохшая ветка.

— Ты готов? — спросил его голос из глубины подсознания.

— Это имеет какое-то значение? — в свою очередь спросил Гарион. — Я хочу сказать, есть ли тут какая-нибудь разница?

— Все зависит от тебя и как ты с этим справишься.

— Это не очень хороший ответ.

— Это не очень хороший вопрос. Если ты готов, преврати ветку в цветок.

Гарион сделал, как ему было сказано, и внимательно осмотрел результат своей работы.

— Он не очень удачный, — как бы оправдываясь, сказал он.

— Так и должно было случиться, — вторил ему голос.

— Разреши, я попытаюсь еще раз.

— Что ты собираешься с ним делать?

— Я как раз хотел… — Гарион поднял руку, чтобы уничтожить неудавшийся цветок.

— Это запрещено, ты же знаешь, — напомнил ему все тот же голос.

— Разве не я сделал его?

— При чем здесь ты? Ничего нельзя переделывать. Он расцветет пышным цветом. А теперь пошли. Нам надо торопиться.

— Я пока не готов.

— Очень плохо. Мы больше не можем ждать…

…Гарион проснулся. В голове ощущалась странная легкость — видимо, от беспокойного сна. Леллдорин крепко спал. Гарион в темноте нащупал свою одежду, оделся и вышел. Необычайные сновидения продолжали преследовать его и в полутемных коридорах цитадели, воздвигнутой Железной хваткой. Ему даже стало казаться, что все ждут не дождутся от него каких-то подвигов.

Он вышел в продуваемый ветрами внутренний двор, в углах которого намело сугробы, а черные каменные плиты блестели ото льда. Забрезжила заря, и на фоне плывущих облаков уже были различимы зубчатые стены, окружающие двор.

За двором располагалась конюшня, где пахло теплым сеном и лошадьми. Дерник был уже на ногах. Как всегда, он стеснялся присутствия именитых дворян и предпочитал побольше времени проводить с животными.

— Тебе тоже не спится? — спросил кузнец Гариона, когда тот вошел в конюшню.

— От сна только муторно на душе, — ответил Гарион. — У меня такое чувство, будто моя голова набита соломой.

— Веселого Эрастайда, Гарион, — поздравил его Дерник.

— Да, да. — Из-за сновидений он совершенно забыл о наступлении праздника. — Веселого Эрастайда, Дерник.

Его жеребенок, спавший в дальнем стойле, проснулся и негромко заржал, почуяв запах Гариона.

— Веселого Эрастайда, маленький, — улыбаясь, приветствовал тыкающегося в него мордой жеребенка Гарион. — Как ты думаешь, шторм совсем прекратился? — спросил он Дерника, почесывая уши животного. — Или вернется?

— Подозреваю, что ушел в сторону, — ответил Дерник. — Хотя на этом острове погода меняется неожиданно.

Гарион кивнул головой в знак согласия, потрепал жеребенка по гриве и пошел к двери.

— Пожалуй, пойду проведаю тетю Пол. Вечером она говорила, что хочет починить мою одежду. Если она примется меня разыскивать, можно нарваться на неприятности, сам понимаешь.

— С годами ты, как я вижу, мудреешь, — усмехнулся Дерник. — Если я кому-нибудь понадоблюсь, то я тут.

Гарион коснулся плеча кузнеца и, выйдя из конюшни, стал искать тетю Пол.

Он нашел её в окружении женщин в апартаментах, которые вот уже много столетий отводились только для неё одной. Там также были Адара, королева Лейла, Ариана и мимбратская девушка, обступившие принцессу Се'Недру, на которой было кремовое платье.

— Ты пришел рано, — заявила тетя Пол, быстро орудуя иголкой.

— Плохо спалось, — ответил он, оглядывая принцессу с некоторым удивлением, словно не узнавая.

— Не смотри так на меня, Гарион.

— Что ты сделала с волосами?

Пышная копна волос Се'Недры была тщательно уложена и украшена диадемой из сплетающихся дубовых листьев. На затылке волосы перехватывали красивые ленты, и вся отливающая медью масса ниспадала через плечо.

— Нравится? — спросила она.

— У тебя обычно другая прическа, — заметил Гарион.

— Обычно — да, — ответила она высокомерно, затем повернулась и, взглянув критически на себя в зеркало, недовольно протянула:

— Мне все-таки не нравятся эти ленты, леди Полгара. Толнедрийские женщины не вплетают их в волосы. А так я выгляжу, как самая настоящая олорнка.

— Не совсем, Се'Недра, — пробормотала Адара.

— Ты знаешь, кого я имею в виду, Адара, — этих полногрудых блондинок с лентами и цветом лица, как у крестьянок.

— Не рано ли вы начали готовиться? — спросил Гарион. — Дедушка сказал, что Око будет в тронном зале только в полдень.