Андрэ Нортон - Чародей колдовского мира

— Скажи, Кемок, был ли ты с женщиной, познал ли ее, как бывает у мужчины и женщины? Я удивленно ответил:

— Да. — Это было так давно, во время пограничных войн, и как будто случилось не со мной.

— Тогда для тебя не подействует. Но для меня… Какие слова ты использовал, чтобы послать шарф на поиск?

Я медленно и самым тихим шепотом произнес их. Ее губы беззвучно зашевелились: она словно повторяла за мной слова. Потом снова кивнула.

— Я не могу далеко уходить от ручья. Когда окажемся на этой пересеченной местности, нужно найти убежище, где я могла бы укрыться и подождать тебя, потому что твой путь уводит от воды. Потом я наложу на шарф заклятие. Ты должен представлять себе мысленно Каттею. Потому что я ее не видела, и между нами нет никакой связи. Когда это будет сделано, шарф снова сможет повести тебя. Только помни: в путь его отправит не твой разум, а твое сердце. — Она плотнее прижала конус к груди. — Это не действует ни для кого, кроме девственников. Даже если его берет чья-то рука, сила жезла пропадает. Ибо это рог единорога, и в нем заключена большая сила для тех, кто сможет его использовать.

Только верхушка жезла торчала из шарфа, но я удивленно посмотрел на нее. Силы, которые сосредоточены в таких редких предметах, не просто легенда. Мы по-прежнему именуем годы по древним животным — Огненный Дракон, Грифон, а сейчас год Единорога.

Перебегая от одного укрытия к другому, мы добрались до дороги. Орсия предупреждающе подняла руку, но мне не нужно было ее предупреждение: на мече вспыхнули красные руны. Перейти дорогу не было возможности, и мы нетерпеливо шли вдоль нее, пока не подошли к ручью. Никакого моста через него не было: дорога заканчивалась у одного берега и начиналась на другом. Орсия улыбнулась.

— Итак… они еще не овладели водой.

— Как это?

— Бегущая вода. — Она указала на ручей. — Зло не может пересечь его без мощного, искажающего природу заклинания. Враги могут строить на одном берегу и на другом, но перейти не могут. Здесь наш путь.

Она весело заплескалась в воде, и я поневоле последовал за ней. Мы держались подальше от берегов, но когда проходили место, где с обеих сторон кончается дорога, с меча словно капали в воду капли алой крови, так ярко светились руны.

Когда дорога осталась позади, я хотел вернуться на берег, потому что на реке мы видны издалека, но Орсия настаивала на том, что ее иллюзия выдержит. Мы все еще спорили об этом, когда она негромко вскрикнула и указала вниз по течению, в том направлении, куда мы шли. Я повернул голову.

Что-то плыло против течения, образуя треугольник ряби, но что это, не видно. Я подготовил меч и взглянул на него. Лезвие холодное и серое, на нем нет кровавых рун. Но что-то быстро приближается к нам, оставаясь невидимым.

Глава 13

Орсия сделала шаг в сторону ряби, потом другой. У меня было свидетельство меча, что опасности нет, однако невидимое и неизвестное всегда пугает. Это свойство у нас врожденное.

— Кофи!

По призыву моей спутницы треугольник повернул и направился к ней. Послышался плеск, в воде началось движение, как будто кто-то идет по ней вброд.

— Что это? — спросил я.

— Мерфей, — ответила девушка, потом, сложив губы, начала издавать негромкие звуки, не похожие на знакомую мне речь. Слово «мерфей» ничего для меня не значило.

Невидимка поплыл дальше, окатив нас водой. Орсия снова схватила меня за руку.

— Идем! Сегодня нам везет! Кофи отведет нас в безопасное место.

— Ты его видишь… или ее? — спросил я.

У нее удивленно распахнулись глаза.

— А ты не видишь?

— Ничего, кроме ряби на воде, как будто тут что-то проплыло.

— Но он здесь… вот он… хорошо виден…

Не мне. Да и раньше я ни про какого мерфея не слышал.

Орсия покачала головой.

— В некоторых отношениях они похожи на нас, только меньше и родственны скорей не нам, а тем, кто в меху или с плавниками. По большей части живут одиноко, не нуждаясь в других. Но Кофи — у него такой же характер, как у меня. Он любит бродить за пределами территории своего племени. Мы с ним в прошлом не раз путешествовали. Он не подвержен иллюзиям: у него очень своеобразный мозг, который невозможно обмануть. Он уже какое-то время бродит здесь в воде, наблюдая за врагами. Они готовятся к большому походу на запад, на людей…

— Долина!

— Может, и так. Но еще не пришло время их выступления. Они ждут приказа.

Я подумал о Динзиле и о том, что говорила о нем Лоскита. Ведь теперь в его руках Каттея. Во мне кипело стремление отыскать Темную башню, хотя это и может привести к катастрофе. Поэтому я пошел быстрее, потащив за собой Орсию за руку. А впереди неслышно плыл наш проводник, от которого я видел только след.

На берегах появлялось все больше растительности. Время от времени Орсия делала вылазку, вырывала съедобные корни, очищала их и прятала в свою сетку. Мы немного пожевали их, и они показались мне вкусней рыбы. Все время мерфей служил нашим разведчиком. Однажды он (хотя трудно так называть рябь на воде) сделал большой крюк, огибая упавший в воду камень. Орсия проделала то же самое, знаком велев мне не прикасаться к камню.

Когда мы проходили мимо, я увидел, что камень обработанный. Когда-то, должно быть, это была статуя. На берегу виднелись еще такие же камни, наваленные грудой, словно от удара, нанесенного природой или человеком. Они не голубые, как те, которые, по моему опыту, могут служить прибежищем, а желтовато-серые, неприятные на взгляд.

— Древнее место силы, — объяснила Орсия. — Но мы бы не хотели будить такую силу.

Когда мы проходили это место, я ощутил неприятный озноб. А может, меня подвело воображение.

Кустарники сменились деревьями со странной листвой, напоминающими тот сожженный лес, который мы находили в Эскоре, там, где волшебная сила переворачивала горы, воздвигая барьер между Эсткарпом — убежищем и этой страной — угрозой. Листва на деревьях, может быть, живая, но вид у нее мертвой; он заставляет думать о пепле, о чем-то давно погибшем и высохшем. Трава высокая, с острыми краями, колючая и может разрезать кожу неосторожного; были и другие отвратительно выглядевшие предметы, до которых не хотелось дотрагиваться.

Но среди этой ядовитой на вид поросли встречались островки нормальной зелени. Невидимый Кофи свернул в боковой приток, поросший как раз такой листвой, и мы вслед за ним повернули налево.

Я потерял представление о направлении. Эта территория за пределами Высот заставляла терять уверенность в севере и юге. Но мне казалось, что мы в основном движемся на восток, все дальше и дальше углубляясь в неизведанное.

Ручей стал мельче, и впереди послышался плеск. Сейчас Кофи как будто не плывет, а идет вброд, как и мы. Сапоги у меня почти сгнили, и я задумался, чем заменить их на суше. Может, послужат повязки, срезанные с кожаной рубашки.