Денис Юрин - Самый сердитый гном

Ондрий, до появления незнакомца пытавшийся навести порядок и утихомирить взбесившихся солдат, вначале был готов встать на сторону дворянина и даже мысленно поблагодарил его за своевременное вмешательство, но вскользь брошенное сравнение со стадом баранов разозлило десятника и настроило его против высокородного выскочки.

– Ну я, – невозмутимо ответил Вельяфор, не отрывая глаз от надменного лица дворянина, затем вышел из толпы и остановился всего в паре шагов от ухмыляющегося незнакомца. – А кто вы такой, милостивый государь, что позволяете себе вмешиваться в работу народного ополчения и называете верных слуг короля стадом завшивевших баранов? Как нам понимать ваше двусмысленное изречение? Если стадо завшивело, то виноват только пастух. Вы что, намекаете на неспособность нашего государя, короля Кортелиуса, управлять государством? Воспринимать ли мне ваши слова как оскорбление королевской династии или просто как пьяный бред перебравшего ночного гуляки?!

Солдаты изумленно открыли рты и, вытаращив глаза, уставились на командира. Они не поняли смысла и половины произнесенных десятником слов, но инстинктивно еще сильнее зауважали Ондрия. Искреннее удивление озарило и лицо вельможи, на какое-то время потерявшего дар речи. Дворянин никак не ожидал получить такой логически обоснованный, хитроумный отпор со стороны простого десятника провинциального ополчения. Никто, даже сотник и префект, не знал, что в молодости, еще до службы в армии, Вельяфор учился на риторическом факультете столичного университета, откуда был с позором выгнан за постоянные пьяные дебоши и аморальное поведение. На озадаченном лице дворянина засияла улыбка, а в глазах появилось уважение к собеседнику.

– Браво! – Незнакомец захлопал в ладоши. – Господин десятник, вам действительно удалось поразить меня своим красноречием, примите мои поздравления!

– Спасибо, милостивый государь, крайне признателен за вашу похвалу, но давайте не отклоняться от темы разговора, – ответил десятник. – Кто вы и куда следуете? Какова цель вашего путешествия?

– Не перегибай палку, десятник! – Лицо дворянина мгновенно стало серьезным. – Неужели ты думаешь, что я буду отчитываться перед каким-то народным ополченцем?! – Слово «народный» было произнесено с особым презрением.

– Будете, – не обратив внимания на издевательский тон, продолжил Ондрий, – поскольку в настоящий момент, уважаемый господин инкогнито, я представляю королевскую власть и сгораю от нетерпения услышать вашу историю. В частности, меня интересует, кто вы и ваши спутники, а также не связан ли ваш визит в «Щит Индория» с появлением в округе банды Сегаля?

– Сегиля?! – воскликнул дворянин. – Ты хочешь сказать, что наглый гном вновь собрал отряд коротышек и перешел границу? Этого не может быть, он не осмелился бы!

Вместо ответа Ондрий указал рукой на связанного Пархавиэля Продолговатое лицо аристократа стало еще более вытянутым и, как показалось Вельяфору, даже немного побледнело. Не говоря ни слова, вельможа направился сквозь поспешно расступившихся в стороны солдат к тюкам, возле которых лежал гном.

– Ты ошибся, – уверенно сказал дворянин, вернувшись к десятнику, – этот гном не из отряда Сегиля.

– Почему? – удивился Ондрий однозначному заключению незнакомца.

– У людей, то есть у гномов Сегиля, – поправился дворянин, – есть особый знак: на левой руке ближе к плечу выжжена кирка, разбивающая человеческий череп, у этого же бродяги клейма нет. К тому же Сегиль опытный полководец и никогда не испытывал недостатка в средствах, он не стал бы отправлять своих солдат на задание в одних лишь грязных кальсонах.

Доводы незнакомца показались Ондрию разумными, однако десятник не мог и не хотел соглашаться со словами самоуверенного вельможи. Легким движением руки он подозвал к себе стоявшего поблизости солдата и что-то тихо прошептал ему на ухо.

– А что вы скажете на это, милостивый государь? – победоносно заявил десятник, когда солдат вернулся и протянул вельможе отобранный при аресте у гнома топор.

Оружие Пархавиэля явно заинтересовало незнакомца, он долго крутил его в руках, затем разочарованно покачал головой и небрежно бросил топор на землю.

– Ничего особенного, первоклассная сталь, но грубая штампованная работа. В Махакане такой топор у каждого гнома, да и в Геркании на рынках подобное барахло не редкость. В основном ими торгуют местные контрабандисты, выдавая за редкостные экземпляры тысячелетней давности, – отмахнулся вельможа.

– Но разве это не доказывает…

– Это ничего не доказывает, – перебил десятника незнакомец, явно хорошо разбирающийся в оружии. – Гномы Сегиля терпеть не могут махаканцев и их вещи, они пользуются или укороченным людским оружием, или куют топоры сами. Ты хоть допрашивал пленного?

– Он не говорит по-филанийски, – вспомнил Ондрий рассказ лесничего.

– Тем более странно, – задумчиво произнес незнакомец, хмуря лоб и поглаживая тонкими холеными пальцами гладкую кожу лица. – Возможно, это какой-нибудь мелкий герканский преступник или бежавший махаканский гном.

– В городе разберутся, – подвел черту под разговором Ондрий, который вдруг понял, как умело аристократ заговорил ему зубы и увел разговор в сторону от своей персоны – Мы отвлеклись, милостивый государь, представьтесь, прошу вас в последний раз… – и, немного замявшись, добавил: – …по-хорошему!

– Ты действительно хочешь узнать мое имя? – В нотках голоса незнакомца Ондрий почему-то почувствовал печаль и сожаление, как будто дворянин пытался намекнуть ему, что для его же блага будет лучше оставить все как есть и не лезть далеко с расспросами.

– Да, хочу, – после недолгого колебания произнес десятник.

– Ну что ж, будь по-твоему, – печально улыбнулся вельможа. – Я маркиз Норик, управляющий Палатой Иноземных Торговых Дел филанийского двора и близкий друг принца Генриха, брата короля, – торжественно произнес маркиз и как-то странно цокнул языком. – Тебя еще интересует, кто остальные посетители?

Потерявший от испуга дар речи Ондрий отрицательно замотал головой. Одно дело нагрубить заезжему графу или барону, а другое – попасть под горячую руку другу самого принца Генриха. Развеселившись от вида побледневшего десятника, маркиз широко улыбнулся, обнажив два ряда белоснежных ровных зубов, и дружески похлопал растерянного Ондрия по плечу.

– Видишь ли, десятник, ты мне понравился. – Маркиз панибратски взял Ондрия под руку и повел к входу в таверну. – Таких сообразительных, толковых солдат я уже давно не встречал, тем более здесь, в дикой, провинциальной глуши. Предлагаю по этому поводу выпить!