Фред Саберхаген - Восточная Империя [Разорённые земли + Чёрные горы + Мир Арднеха]

Командира гарнизона пороли зря. За весь следующий день, пока он висел, умирая, на кресте, из Замка не прибыл ни один гонец. Вольный Народ и фермеры, которые собирались отправиться в поход вместе с их освободителями, передохнули в течение дня, а затем более основательно отдохнули следующей ночью.

Ночью птицы принесли известие, что они узнали, где в Замке находится Рольф, и повторили Томасу его сообщение. Они попытались предупредить парня о том, что атака состоится через три ночи. Если Рольф сумеет подобраться к дверям после наступления темноты, они попытаются передать ему Камень Узника.

Три камешка упали на крышу камеры Рольфа в первую ночь, а во вторую в тот же час-два. Он в ответ дважды махнул рукой.

На следующее утро Рольф впервые получил настоящий острый меч, и этим оружием он все утро колол и рубил деревянные чурбаки. Его инструктор стоял рядом, делая замечания, под охраной двух пикенеров, которые держали наготове свое длинное оружие все время, пока Рольф был вооружен по-настоящему.

В полдень Рольф и его инструктор снова сражались один на один затупленными мечами. Во время этого урока меч инструктора несколько раз оказывался слишком низко, и Рольфу удавалось уколоть своего учителя в живот или рубануть по руке. Но Рольфа это не слишком удовлетворило — он подозревал, что солдат позволил ему выиграть очко, чтобы укрепить его уверенность в своих силах. Если бы только инструктор знал, что двое пикенеров утром сделали это куда успешнее…

Этой ночью пришел сигнал — единственный камешек, — на который Рольф ответил одним взмахом. Три, два, один — счет уменьшался от ночи к ночи.

Рольф знал, что утром следующего дня должно было состояться венчание. В полдень он встретится с Чапом на арене. Конечно же, не об этом сообщал ему Вольный Народ — следовательно, завтра днем или ночью должно было произойти что-то другое, исключительно важное.

Он намеревался выжить, чтобы увидеть, в чем дело.

В день свадьбы Рольфа рано утром разбудили громкие крики и музыка, которая звучала, словно аккомпанемент какому-то непристойному танцу. Ему снова подумалось, что сегодняшние свадебные торжества не могут походить на те простые свадьбы, на которых ему в свое время довелось погулять. Там по крайней мере пытались соблюдать внешнюю благопристойность до середины дня, пока не происходил обмен клятвами и какой-нибудь местный сельский колдун не произносил над кольцами заклинание на счастье. После этого начинались танцы, пирушка, игры и все, до чего способны додуматься веселящиеся люди…

День разгорался. Рольфу принесли чистый плащ из дешевой черной материи, чтобы он надел его поверх своей одежды. В этот день никакой тренировки не было, не показывался и инструктор. Рольфа, как обычно, накормили и отвели в туалет. Вокруг двора стояли люди в ливреях, которых Рольф не видел раньше, — на каждой черный цвет дополнялся красным, зеленым, белым или серым. Значит, это правда, что на свадьбу собрались гости из всех соседних сатрапий.

После полудня в камеру Рольфа явился Распорядитель Игр с двумя охранниками, и Рольфа поспешно вывели из нее. Сперва снова в уборную — чтобы не смущать их высочества, если его страх явно проявится прямо на арене, решил он, затем его под охраной отвели в маленькую комнатушку без окон, с перекрытием из грубо отесанных бревен. Через щели в этом потолке и вокруг двери напротив той, через которую они вошли, пробивался солнечный свет. Над головой раздавались шаги, совсем близко звучал смех, и Рольф понял, что находится уже под местами для зрителей, окружающими арену. Солдат-инструктор описывал это место.

Его уже ожидали бронзовый шлем, щит и меч. Распорядитель Игр поспешил по каким-то своим делам; охранники Рольфа сразу вручили ему шлем и щит. Они критически его оглядывали, пока он брал щит и надевал шлем на голову; он подозревал, что они хотели посмотреть не свалится ли он от страха. Из-под стены они вытащили что-то вроде сети и привязали его к двери, ведущей на арену. И лишь когда он был таким образом опутан, они вложили ему в руку обнаженный меч. Почти сразу после того, как это было сделано, до них донесся какой-то сигнал, и один из мужчин ухватился за засов, чтобы распахнуть перед Рольфом дверь, а второй взял копье, чтобы вытолкнуть его, если потребуется, на песок арены.

Копье не понадобилось. Ноги Рольфа сами вынесли его на солнечный свет. Сквозь Т-образную прорезь шлема он мельком увидел лица вокруг арены, яркие цвета, волнующуюся публику; его встретил взрыв грубых выкриков. Он стоял в одном из концов песчаного овала длиной около двадцати метров и соответствующей ширины, окруженного гладкой высокой стеной.

Еще один шквал аплодисментов, и Рольф увидел высокую, облаченную в черное фигуру своего противника, приближавшуюся с противоположной стороны маленького замкнутого пространства, в котором они теперь были один на один. Красная маска, нарисованная на передней части черного шишковатого шлема, скрывала лицо Чапа. Держа наготове меч и щит, сатрап двинулся прямо вперед; шел он немного враскачку, что Рольф расценил как какую-то хитрость.

Рольф выбросил из головы все, кроме: бей первым, и бей во всю силу. Дрожащие колени теперь уверенно понесли его вперед.

Его враг был выше ростом, руки у него были длиннее, а потому он имел возможность нанести удар первым — преимущество, которым он не замедлил воспользоваться. Размашистый удар сплеча также показался Рольфу хитростью, так как был более медленным, чем те, что Рольфу доводилось отражать на тренировках с инструктором. Рольф принял удар щитом и, должно быть, закричал — он еще раньше решил, что должен кричать что-нибудь, чтобы злодеи, которые будут наблюдать за поединком, знали, что он умирает за свободу.

Позже он не мог сказать, выкрикнул ли он в тот момент вообще что-нибудь. Он знал только, что щитом, как его учили, отразил мощный удар сверху и нанес смертельный прямой укол.

Его острие так легко вошло в черную одежду между ребер его противника, что Рольф не сразу поверил своей удаче. Он отступил на шаг, думая только: а это что за хитрость?

Но человек в черном не хитрил. Из его груди брызнула струя крови. Руки, державшие оружие, обвисли, и, словно бесконечно устав, он опустился на колени. Затем, завалившись на бок, во весь рост рухнул на песок.

Победа все еще казалась Рольфу нереальной. Праздничная толпа над стеной приветствовала его, и этот шум казался еще более нереальным из-за примешивавшегося к нему ропота, — не воплей ярости или боли, но ропота разочарования, звуков, издаваемых зрителями, раздосадованными внезапным прекращением представления.