Анна Тьма - Крылатый

— Да у меня же «заживлялка» лежит! — попытался отмахнуться я.

— Сядь, — принял сторону Рыси Ван. — Мелкий, ты ведь никогда раньше не ломал крыльев. Дай мы посмотрим еще раз. Вытряхивайся из рубашки!

Я раздраженно дернул плечом, но сел на предложенный стул, развернув его спинкой вперед, и снял рубашку, убрав волосы со спины. Брат срезал бинты. Я терпеливо ждал, когда они с Кисой закончат с осмотром моей травмы.

— Плохо, — сказала Рысь. — Как ты еще рукой шевелить умудряешься?

— Легко, — продемонстрировал я свои способности, скрывая ноющую боль.

— Да сиди ты тихо! — сказала Киса. — И выпусти-ка крылья.

— Может, не стоит? — робко возразил я.

— Давай посмотрим, — сказал Ван. — Может, там все серьезнее, чем мы думали. Промедлим, и останешься бескрылым навсегда.

Такая перспектива меня не то чтобы не прельстила, а, откровенно говоря, серьезно напугала! Бескрылый Крылатый?! Лучше сразу с крыши головой вниз!

Сжав зубы, я выпустил крылья, выгнулся и взвыл от дикой боли. Невыносимо! Хуже, чем в прошлый раз. Прикусив костяшки сжатого кулака, я взмахнул здоровым крылом и максимально расслабил поврежденное.

— Небо, как больно… — выдавил я. — Ван, наложи мне хоть «ледышку», а то я сдохну!

— Потерпи, малыш, — сказал Ван, касаясь спины над крылом.

От его пальцев растекался холод. Через минуту стало немного полегче, но боль была все еще зверская.

— Крылья у тебя, может, и полуэфирные, — сказала Киса, — а вот кровь на них вполне обычная.

— Что там? — сквозь сжатые зубы выдавил я. — Все плохо?

— Все еще хуже, — сказал брат.

Кое-как разглядев свою спину, я подумал, что ситуация действительно отвратительная. Несущая кость крыла переломана у самого основания. По сути, мое крыло сейчас просто полуоторвано. Ой, мамочка! Мне уже страшно и хочется к дедушке!

— Ван, сделай что-нибудь! — Справиться с накатившей паникой не представлялось возможным. — Я не смогу жить без крыльев! Я же летать научился прежде, чем ходить, я не могу не летать!..

Это было правдой. Еще до того, как сделать свой первый шаг, я научился левитировать. А уж когда в девять лет судьба подарила мне крылья… Левитация — это, конечно, неплохо, но несравнимо с настоящим полетом.

— Затихни, — сказал светлый, повыше закатывая рукава своей серебристой рубашки. Он потер светящиеся золотом ладони друг о друга и положил левую руку на спину между крыльями, а правой взялся за поломанную кость. — Терпи.

Он надавил, я заорал и вгрызся клыками в собственную руку. Продолжая глухо выть, свободной рукой я едва не сломал спинку стула.

— Наложи «ледышку», садист светлый!

— Уже наложил.

— Тогда почему так больно, демоны тебя дери?!

— Терпи, малыш…

Терпеть?! Да так больно мне было всего раза три за всю жизнь!

— Не смей трансформироваться, дурак темный!

— Не могу!..

— Я сказал — не смей! Останешься без крыла!

Чувствуя, как чешуйки проступают из-под кожи, я титаническим усилием остановил вторую стадию, повернув процессы вспять. Тут крыло и спину обожгло огнем, и сразу же растекся холод.

— Все, все, воробей, — пробился сквозь пелену в моем сознании голос брата, стирающего принесенным Кисой мокрым полотенцем кровь с моей спины и перьев. Руки у него были заляпаны кровью по самые локти. — Все закончилось…

Я тайком вытер выступившие на глазах слезы. Тупая, но уже терпимая боль грызла основание крыла, растекаясь на полспины. Наверное, все это длилось от силы минуты две, но мне это время показалось вечностью.

— Вам нужны бинт и перекись водорода? — поинтересовалась заглянувшая в комнату на мои вопли и ругань Юлина мама.

— Несите, — устало кивнул Ван, вытирая руки.

— Как ты? — Близнецы присели подле меня и с тревогой заглянули в лицо.

Я мотнул головой, жестом попросив воды, и Маня быстро сбегала на кухню. Осушив стакан в несколько больших глотков, я отдышался и только потом ответил:

— Как жертва ножа дасгаха.

В это время вернулась Юлина мама, Маргарита Павловна, с аптечкой, и мои перья тщательно промыли от крови. Вывернув шею, я рассмотрел золотистые, едва видимые, но уходящие прямо в спину прочные нити эльфийской лангетки, наложенной на вправленные кости крыла. В программу обучения хранителя входит обязательное знание медицины, и уж первые несколько курсов Ван точно освоил.

Жаль, что мы до срока не можем лечить сами себя. Зато можем лечить друг друга, что в принципе тоже неплохо.

— Недельку придется обойтись без крыльев, — сообщил мне эльф.

— Неделька — не вся жизнь, — безрадостно ответил я.

— Ничего, полетаем на моем лейтэре, — улыбнулся светлый.

— Правда?! — обрадовался я.

А ведь Ван испугался за меня сильнее меня самого. Бледный, хоть и пытается улыбаться. Сколько же сил он положил на эту лангетку?.. Эх, Ван, как бы я без тебя жил?

— Спасибо, брат, — невольно вырвалось у меня.

Он промолчал, но ответный взгляд и едва заметное прикосновение души к душе ясно сказали все, о чем не скажешь словами. Одно короткое и емкое слово, которое вмещает в себя невообразимо много. Это слово «брат».

Осторожно втянув крылья обратно в спину, я надел новую рубашку, посмотрелся в зеркало, расстегнул пару верхних клепок и остался доволен.

— Ну? Я что-то слышал о тортике?

Получив в ответ множество лучистых улыбок и эпитетов, из которых самым ласковым было «сладкоежка», я первым отправился на кухню, где Юлькина мама отрезала мне как пострадавшему самый большой кусок торта и налила горячего чая. Остальные тоже расселись за столом.

Маргарита Павловна долго расспрашивала эльфа, как ему удалось одеть ее строптивую девочку во что-то приличное. По мнению матери, стиль дочери превращал ее из красивой девушки в чудовище.

— Она всегда красивая, — невозмутимо ответил Ван, подперев подбородок рукой и помешивая ложечкой чай. — Если ей нравится ее стиль, почему я должен относиться к нему отрицательно? Это красиво, и я принимаю Юлю такой, какая она есть.

Близнецы старательно смотрели в свои блюдца с кусками торта, держа лица каменными, Юля тоже уставилась в кружку с чаем.

Какой-то аспект этой жизни я определенно упускаю, потому что опять ничего не понимаю! И в этом необходимо разобраться в самое ближайшее время!

— Но как можно считать красивым хотя бы ее ужасные байкерские перчатки с дырками?! Или эти кожаные браслеты с шипами и жуткий ошейник!.. — недоуменно спросила Маргарита Павловна.

— Легко и просто, — пожал плечами Ван.

— А что в этом плохого? — удивился я. — Я бы не понял, если бы Юля вдруг перекрасилась в блондинку и переоделась в розовое! Вот это был бы шок! А так, в чем-то она, конечно, перегибает палку, но лишь потому, что вы на нее сильно давите, Маргарита Павловна. Например, моему отцу не нравится моя длина волос, но он ни разу не высказался против, потому что это мое право — выглядеть так, как я хочу. Моей матери совсем не нравится, что я остаюсь в человеческих землях на год, но она не возражает… — После капитального скандала, но об этом промолчим, — …потому что это мое право — жить так, как я того пожелаю. Это моя жизнь, мой стиль и мое право. Поймите, то же касается и вашей дочери.