Эльхан Аскеров - Бастарды

– Ага. Сказал, что тропа может обвалиться, если пойду последним, как обычно.

– Ты, конечно, можешь мне не верить парень, но он тобой просто прикрылся. Козы не ходят слабыми тропами. Не знаю как, но они чувствуют, где можно пройти, а где лучше не соваться. Поэтому люди и используют эти тропы. Они самые надежные, – ответил Топ-Гар и, оставив Живоглота растерянно хлопать глазами, направился к своей сотне.

Очень скоро из состояния задумчивой растерянности его вывел мощный хлопок по плечу. Кузнец Разман не любил праздности. Вручив Живоглоту лопату и заступ, кузнец повел его к камню, который ветераны выбрали могильным. Там уже трудился десяток ветеранов, роя могилу всем погибшим. Своих погибших было решено забрать в замок. Так между собой было решено называть поместье. Это название пришло с севера, но оно как нельзя лучшеподходило к этому странному поселению.

С восходом солнца все дела, включая самые скорбные, были окончены. Победители разобрали поклажу наемников, отобрав все, что могло пригодиться им самим. Оставшееся было решено бросить. Собрав лошадей в табун, ветераны построились в походную колонну.

Топ Гар уже собрался отдать команду к движению, когда к нему подошел Живоглот. Потоптавшись, он озадаченно почесал огромной пятерней кудлатый затылок и растерянно спросил:

– Сотник, вы и вправду решили отпустить меня?

– А на кой ты нам сдался, такой красивый? – пожал плечами Топ-Гар. – Мастер, правда, приказывал всыпать тебе плетей, но, думаю, он не рассердится, если мы не выполним этот приказ. По-моему, он отдал этот приказ просто для острастки. Так что, бери мешок и проваливай. Ты свободен. И мой тебе совет, смени работу. Как видишь, быть псом войны слишком хлопотно.

– Так ведь я ничего больше и не умею, – развел руками Живоглот и, подойдя к кузнецу, пристроившемуся в конце строя, проговорил: – Знаешь, ты первый, кто смог меня побить в открытой схватке. Никогда не думал, что встречу такого же, как я.

– Как ты? – удивленно переспросил Разман.

– Я не такой. Я просто кузнец, который много лет кует оружие для воинов. Вся моя сила – это сила честного молотобойца. Мастера, добывающего себе хлеб честным трудом. А ты, громадина от природы, не умеющая делать ничего, кроме как убивать и грабить, – рассерженно ответил кузнец.

– Наверное, ты прав, но я не спорить пришел, – ответил Живоглот и попросил: – Не загружай его очень сильно работой. Он больше под седлом ходил. Если задумаешь его продать, дай знать в харчевню «Пьяный поросенок» в Кортесе, мне передадут, а я постараюсь его выкупить, – проговорил он, ласково поглаживая морду огромного тяжеловоза. – Его Приблудыш зовут. Заботься о нем, кузнец. Такого друга у меня больше не будет, – тихо проговорил Живоглот и, отвернувшись, направился в сторону Кортеса, низко опустив голову, чтобы спрятать набежавшие слезы.

– Эй, ты, Живорез, или как там тебя, постой, – неожиданно окликнул его кузнец. Толкнув каблуками своего жеребца, он подъехал к наемнику и, бросив ему поводья трофейного коня, пробасил: – Забирай. Я кузнец, а не наемник и не привык отбирать друзей.

– Но ведь он денег стоит. Больших. Ты же его продать можешь, – растерянно пролепетал Живоглот.

– По приезде в замок он получит стоимость этого коня полновесным серебром, – ответил подъехавший Ал-Тор. – Забирай коня и уходи, пока я не передумал. Я еще не забыл твои пинки, Живоглот. Уходи и никогда не попадайся на моей дороге. В следующий раз я скорее убью тебя, чем позволю зайти мне за спину.

– Простите, мастер. Я просто выполнял приказ. Сотник сразу сказал, чтобы я зашел сзади и был готов ударить. Ему понравился твой конь. Он потом долго ругался, что пришлось убить его. Он тогда еще не знал, кто вы.

– Значит, вы в любом случае напали бы на меня?

– Да. Сотник привык брать все, что ему понравится. Он из благородных, вот и решил, что все лучшее должно принадлежать ему.

– Ладно, ступай. И помни, что я тебе сказал, – ответил Ал-Тор и, развернув коня, рысью направился в голову колонны. Топ-Гар отдал команду, и колонна рысью двинулась к замку.

Ал-Тор ехал впереди колонны, размышляя обо всем произошедшем и пытаясь понять, что он сделал не так. Вспомнив встречу с наемниками, он машинально стиснул рукоять меча и услышал спокойный бесплотный голос.

– Все было так. Просто ты не ожидал удара сзади, а это именно то, на что и рассчитывал тот сотник.

– Это ты, бастард? Прости, что так называю тебя, но мы до сих пор так и не решили, как тебя назвать.

– Я знаю и не обижаюсь, ведь это и твое имя, – ответил клинок.

– Почти верно. Только не имя, а прозвище. Но это не важно. Вон Живоглот. Его имени, наверно, не знает никто, кроме богов и его матери.

– Не напоминай мне об этих подонках, – гневно завибрировал меч. – Я заглянул в мысли их главаря. Это было отвратительно. Словно меня бросили в выгребную яму.

– Тебе-то откуда известны такие понятия? – усмехнулся воин.

– Просто я начинаю вспоминать. Медленно, но начинаю, – после короткого молчания ответил клинок.

Ал-Тор понял это молчание по-своему.

– Ты не хотел мне этого говорить? Кажется, ты обиделся на меня, только не понимаю, за что?

– Я не обиделся. Сталь не умеет обижаться. Просто мне было неприятно, что, придя в себя, ты даже не попытался искать меня.

– Я не искал тебя потому, что видел твою рукоять за седлом Деметриса.

– А почему не позвал?

– Как? Я же не мог прикоснуться к тебе, – растерянно возразил юноша.

– А ты убери руку, – с изрядной долей ехидства произнес голос. – Убери, убери, не бойся, я не выпаду, – продолжал издеваться клинок.

Медленно отпустив рукоять, юноша опустил руку и насторожился. Ощущение чужого присутствия ослабло, но не пропало. Ал-Тор внимательно прислушался к себе, пытаясь понять, может он слышать голос клинка или уже нет.

– Можешь, и еще как. Нужно только настроиться на меня. Представь, что я повис перед тобой в воздухе. Попытайся увидеть меня.

Голос клинка звучал несколько глуше, но все так же отчетливо, словно говоривший отошел на несколько шагов. Ал-Тор прикрыл глаза и честно попытался представить клинок, висящий в воздухе. Постепенно у него начало получаться.

Последовав совету меча, юноша расслабился и неожиданно увидел перед собой призрачный меч. В тот же миг голос в его голове зазвучал, как колокольный набат. Еще секунда и сознание воина словно растворилось. Он сам стал мечом, сталью. Но и это ощущение неожиданно пропало.

Сознание его словно скользило по бесконечной трубе, стенки которой переливались разными цветами. Юноша не знал, что это было. Он просто следовал за потоком, тянувшим его сквозь годы и столетия. Он снова увидел рождение того, первого клинка, снова родился с ним на свет в грохоте наковальни и реве пламени. Вновь прошел через бои и сражения, но в этот раз все было иначе.