Ник Перумов - Хедин враг мой - Том 2

— Ты следишь за своими слугами? Подсматриваешь за ними всякий миг? Не оставляешь без присмотра?

Кор Двейн вновь вздохнул.

— У любой монеты есть две стороны, верно? Но доверие, оно такое... такая штука... Я доверяю своим соратникам. А они доверяют мне. Они знают, что мне не придёт в голову подглядывать за их, скажем, любовными утехами. Я сам человек, и ничто человеческое мне не чуждо. Я тоже не откажусь от жарких объятий, сладких губ, полных грудей и тонкой талии.

Ты покраснела? Прости. Я просто откровенен. Так вот, мы с моими товарищами верим друг другу. Они верят, что я не злоупотреблю своей властью. А я верю, что они не дадут мне повода... присматриваться к их личной жизни. Зато, как уже сказал, могу прийти на помощь. Окажи ты мне высокую честь и встань в ряды тех, кто сражается вместе со мной — и я спас бы тебя от попадания в плен к демонам, Гелерра. Тебе не пришлось бы пройти через такие мучения.

Силы адаты иссякали. «Хоть бы он ушёл, хоть бы перестал буравить сознание этим пристальным взглядом, этим вкрадчивым, как бы открытым и откровенным голосом...»

Маг как будто бы понял её чувства. Улыбнулся — одними губами, глаза оставались темны и непроницаемы — слегка похлопал Гелерру по плечу и отошёл, вновь повторив на прощание:

— Ты никому ничего не должна, адата.

Как же, как же, только и сказала себе Гелерра.

Кор Двейн сможет на тебя полагаться? Как он станет тебя учить, если ты стоишь перед Царицей Теней болван болваном, едва в силах вымолвить слово?

Какой ты чародей, если не можешь приказывать даже собственной плоти?!»

Матфей краснел, бледнел, грыз ногти, давал себе сотни самых разнообразных клятв и обещаний, но так и не смог сдержать ни одного. Говорил себе, что станет глядеть на пленницу холодно и безучастно, как и положено тюремщику, — однако, едва оказавшись наедине с нею, пожирал глазами, хотя теперь (благодаря ему же!) остатки платья скрылись под целомудренной домотканой накидкой. Убеждал себя, что речь его станет равнодушной и вежливо-ровной — а вместо этого запинался, заикался, сглатывал и чуть ли не шепелявил.

Царица же Теней, напротив, говорила с ним спокойно и ласково, ненавязчиво отдавая приказания, кои Матфей, как он каждый раз со стыдом признавался потом самому себе, выполнял с поистине постыдной поспешностью.

О, нет, нет, она не требовала ничего подозрительного. Серебряное зеркало, гребни, какие-то заколки; за ними последовали мази и притирания. Царица Теней снабжала Матфея подробнейшими инструкциями и, как ни странно, всё ею желаемое нашлось прямо здесь, в замке.

Потом ей потребовались подушки и одеяла, сиденья и так далее. Поросшее серой травой пространство стремительно принимало вид изысканного будуара. I ie хватало только постели — огромной, с балдахином на четырёх опорах...

Потом Царица затребовала книг.

— К-каких к-книг? — только и смог пролепетать Матфей, лихорадочно соображая, что сделает с ним господин Кор Двейн, если узнает, что его ученик передает ценнейшей пленнице магические трактаты из замковой библиотеки.

Но Царица Теней всего лишь жаждала развлечений.

— Доставь мне занимательных историй, Матфей, — проворковала она, капризно надув губки и став от этого в глазах бывшего клирика вдвое соблазнительней, — историй о великой и ужасной, о поистине трагической любви, например! В стихах или в прозе, хотя в стихах, конечно, лучше. Ты ведь тоже любишь стихи, мой милый тюремщик?

— С-стихи? — потерялся Матфей. — Н-нет, г-го-спожа, мы всё больше про магию... Ну или про древние дела...

— Ах, зря, друг мой, очень, очень зря! Когда читаешь складно рифмованные строчки о чувствах великих и возвышенных, о пламени истинной страсти, что равно пожирает и смертных, и богов... Когда поэмы говорят о разлуках и встречах, о ревности и смирении, о подозрениях и ошибках, о чувствах, что поражают с первого взгляда... — Взор Царицы Теней опасно затуманился, и Матфей очнулся, только сообразив, что стоит с разинутым ртом, а с губ чуть ли не капает слюна.

— Доставь мне таких книг, Матфей. Должна же я чем-то заполнить нескончаемые и пустые часы моего заключения! Ведь я даже не знаю, сколько мне тут находиться. Преступник, осуждённый судом, знает, что каждый день за решёткой приближает его к свободе, поскольку наказание отбывается; мой же срок не отмерен. Не отмерен, хотя никакой суд не установил степени вины моей и моих преступлений!

— Но ты не страдаешь безвинно, госпожа, — отчаянно пытался отыскать опору Матфей. — Я сам слышал твои признания... признания в делах весьма неблаговидных.

— Ах, дорогой мой Матфей, добрая душа! Окажись ты в узилище Кора Двейна, уверяю тебя, ты сознался бы в чём угодно. Что обесчестил и лишил жизни его матушку, для примера. Он страшный человек, Кор Двейн, и только встретив его, я поняла, насколько же опасна ваша человеческая раса...

— Но вы убивали, убивали людей для собственного развлечения! Разве это не так... госпожа? — добавил он поспешно, заметив недовольный блеск в её чёрных глазах.

— Там всё гораздо сложнее, чем тебе кажется, — улыбнулась Царица Теней, глядя ему прямо в лицо, и мысли Матфея мгновенно начали путаться, заменяемые вельми и вельми нескромными картинками, от коих кровь тотчас бросалась ему в голову.

«Силы Святые, ну за что же мне такое наказание?!»

И он мялся, мямлил, запинался, заикался. Переступал с ноги на ногу, крутил в пальцах завязки пояса. Искал её глаза — и боялся её взгляда. Щеки его то заливал жар, то, напротив, они бледнели, словно у трупа.

— Ах, Матфей, ты так очаровательно краснеешь, — заметив это, промурлыкала Царица Теней. — Словно невинная девушка на первом свидании. Так ты доставишь мне рекомые книги? Язык не столь важен, — добавила она небрежно. — Я читаю на любых. Маленькое преимущество быть рождённой Истинным Магом.

— Приложу все усилия, моя.,, госпожа. — Матфей хрипел, словно его душили. Слова застревали в пересохшем горле, словно не желая покидать спёкшихся губ.

— Смотри же, Матфей, выбирай хорошенько. Мне нужны настоящие истории, в которые веришь. Чтобы она ждала и страдала, чтобы он скитался и мучился, чтобы они преодолевали препятствия, козни ревнивых соперников и соперниц, неодобрение родителей. Но чтобы в конце, преодолев всё и вся, он и она шли бы к алтарю, дабы после этого вкусить все радости законной любви! О, ты опять краснеешь, мой дорогой. Прости, я тебя всё время смущаю. Но неужто у тебя самого нет подружки? Такой видный, красивый молодой человек — девчонки должны вокруг тебя хороводы водить. Насколько я знаю Кора Двейна — тут не может не сыскаться смазливых и весёлых служа-ночек.

У Матфея комок застрял в горле. Ни выдохнуть, ни вдохнуть. А щёки и уши, наверное, сейчас просто могут светиться в темноте алым.