Дана Арнаутова - Подари мне пламя. Чернильная мышь (СИ)

Едва переставляя ноги, она плелась за Монтрозом, то ли не замечающим ее состояния, то ли не желающим замечать. Гостиная и библиотека оформлены старинными картами, моделями кораблей на полках и картинами. На картинах — море. Море в хорошую погоду, море в бурю, море в туман… А где же фамильные портреты? В библиотеке — книги! Стеллажи до потолка, кожаные и тканевые переплеты, никакой подборки по цвету и размеру! Маред глянула на ближайшую полку — одни лишь налоговые кодексы в разных изданиях. Идеально! Да в другом доме она бы здесь и жила! Еще гостиная, бильярдная… Лестница наверх.

Ну вот, кто там сомневался? Спальня Монтроза оказалась напротив и немного наискосок от ее собственной, но по другую сторону лестницы. Всего несколько шагов — удобно. Маред на негнущихся ногах вошла следом, замерла у двери.

— Проходите, — хмыкнул Монтроз, наливая себе что-то в низкий пузатый бокал и ставя бутылку на столик у кровати. — Я бы предложил вам коньяка, но это не дамский напиток. Хотите вина, ликера?

— Нет, благодарю.

Голос предательски сорвался в писк. Маред вскинула подбородок, еще сильнее выпрямившись, под пристальным взглядом лэрда заставила себя отойти от порога и опустилась в кресло.

— Тогда и я не буду, — спокойно сказал Монтроз, делая один глоток и отставляя бокал, до половины налитый темно-янтарной жидкостью. — Может, позже… Как вам мой дом?

— Великолепно. Особенно цветы и книги.

— Я так и думал, что вы оцените библиотеку, — улыбнулся Монтроз. — Там есть несколько уникальных изданий — я потом покажу. Люблю все уникальное… Точно не хотите выпить?

Желудок свело судорогой, голова закружилась. Вот так сразу, от одного простого слова. Во рту мгновенно пересохло, и Маред с тоской подумала о кислой минералке, оставшейся в столовой. Да она бы сейчас и воды Западного района выпила…

Она помотала головой.

— Тогда пересядьте на кровать, — так же просто и обыденно сказал Монтроз.

Сердце стукнуло, упало куда-то вниз и там заколотилось так, что еще чуть — и выскочит. Маред молча встала и прошла к кровати, села, сепив пальцы на коленях, чтоб не тряслись. Ох, надо было соглашаться на коньяк. Теперь уже глупо думать о приличиях.

Словно отвечая на ее мысли, Монтроз подошел, мягко ступая по ковру, скинул обувь, встал коленями на край кровати и повернулся, оказавшись за спиной Маред. Положил ей на плечи ладони — Маред напряглась всем телом, чтобы не отдернуться. В животе медленно и тягуче сворачивалась спираль страха. Почему он тянет? И как это будет? Опять ремень? Плеть? Или что-то похуже?

Ладони Монтроза очень медленно скользнули по ее плечам вниз, вернулись назад, начали осторожно поглаживать напряженные до боли мышцы плеч и шеи. Потом мягко потянули Маред назад, так что ей пришлось откинуться и упереться спиной в грудь сидящего сзади лэрда. Через платье прикосновение пальцев чувствовалось не так, как на голой коже, но не менее остро, а спине сразу стало горячо. Маред попыталась отодвинуться, но этого ей, конечно, не позволили.

Наоборот, Монтроз прижал ее сильней, умело разминая плечи, потом пальцы скользнули на шею, нащупали там что-то — и Маред чуть не вскрикнула от прокатившейся по телу дрожи. Выгнулась невольно, дернулась — и снова оказалась прижатой к горячему твердому телу Монтроза. Все так же молча тот передвинул ладони вперед, гладя ключицы, потом начал рисовать круги на груди Маред то одними подушечками пальцев, то всей ладонью. Сидеть, напрягаясь, было уже неудобно, спина затекла, и Маред не стала бессмысленно сопротивляться, когда ее голову притянули к чужому плечу. Лишь невольно вздохнула чуть глубже, когда ладони Монтроза вернулись вверх, на плечи и шею.

Не произнеся ни слова, лэрд ласкал ее кожу неторопливыми прикосновениями, жесткие подушечки пальцев гладили чуть-чуть щекотали ее то за ухом, то под кромкой поднятых вверх волос, и внутри Маред нарастало томительно-сладкое постыдное ощущение, которое хотелось стряхнуть — но не получалось. Чтобы его прогнать, Маред вспомнила первую их встречу, ремень, жадные требовательные поцелуи Монтроза — но стало только хуже. А может — пусть? Раз деваться ей некуда…

Чужие пальцы расстегнули ей лиф платья, недовольно потеребили края рубашки и корсета, ловко управились с крючками. Скользнули под рубашку, продолжая гладить — уже голую кожу. Ощущение было пронзительно резким — Маред даже всхлипнула. Да что же это такое? Страх никуда не делся, но смазался, затаился, как зверь, клубочком свернувшись внизу живота и прикрывшись непрошеным удовольствием. Наклонившись еще ближе, Монтроз прихватил губами верхний краешек ее уха, скользнул сзади языком по раковинке, шепнул:

— Мне нравится, как ты пахнешь. А на вкус — еще лучше.

Шею, уши, щеки обожгло кипятком. Маред захлебнулась вдохом, дернулась, слыша тихий смешок Корсара, и тут же он ее обхватил и повалил назад, в последний момент выскользнув и оказавшись сверху, придавливая собой. Маред зажмурилась, чтоб не видеть эту торжествующую сволочь, и ощутила поцелуй: легкий, в одно нежное касание.

Тут же губы Монтроза исчезли, вернулись вновь: на скулу, кончик носа, веко, уголк рта, снова на кончик носа и другой уголок рта. Прижимая Маред к постели, не давая пошевелиться, Монтроз целовал ее нежными, едва уловимыми прикосновениями. Странно, непривычно… приятно? И если открыть глаза — все будет совсем не так: стыдно и гадко, наверное. Или не будет? Вот губы лэрда, в очередной раз коснувшись ее век, вернулись — и задержались на ее губах уже надолго. Монтроз ласкал ее, обцеловывая каждую губу в отдельности: и середину, и уголки, проводя языком, как по редкому лакомству, откровенно наслаждаясь — но внутрь рта даже не пытался попасть, легонько скользя кончиком языка по изгибу плотно сжатых губ.

— Нравится с закрытыми глазами? — оторвавшись, поинтересовался он совершенно светским тоном. — Так давайте, я их завяжу — проще будет.

От страха Маред распахнула глаза, сразу же поняв по насмешливой улыбке Монтроза, что этого он и добивался.

— Так лучше, — улыбаясь, сказал лэрд, гладя Маред по щеке кончиками пальцев, проводя ими по ее губам. — Поцелуй меня сама, девочка.

Сама? Теперь уши щеки горели так, что капни водой — и зашипит. Неловко потянувшись, Маред прижалась губами ко рту Монтроза, изо всех сил уговаривая себя, что это пустяки… Поцелуй, конечно, получился тот еще — лэрд тяжело вздохнул, отодвигаясь.

— Тебе настолько противно?

Вопрос прозвучал так спокойно и доброжелательно, что Маред растерялась, не зная, что ответить. Сказать — да? После того как ее старательно, нежно ласкали и целовали? Она и не подумала бы, что Монтроз может быть так терпелив. Да и неправда это будет. Противно не было. Странно, страшно — но пока не противно.