Евгений Щепетнов - Перекресток судеб

Дверь в дом распахнулась, и ввалился Шрам, с неудовольствием глядя по сторонам. Заметив Неда, подошел, и откашлявшись, сообщил:

— Лапа зовет. Хочет с тобой поговорить. И с Дубом. Сейчас можешь прийти?

— Нуу… сейчас подойду. Надолго? А то мне хотелось бы помыться. Да и отдохнуть тоже не мешало.

— Как получится – пожал плечами Шрам – нужно посидеть, выпить с парнями, с Головой, оказать уважение. Или ты не уважаешь нашего Голову? Считаешь, что тебе ниже твоего достоинства посидеть с Головой за пиршественным столом? Съесть с ним кусок мяса?

— Нет, не ниже достоинства – вздохнул Нед – хорошо, я сейчас приду. Мы придем. Агор еще нужен? То есть – Дуб?

— Ну да… можешь взять с собой и какую‑нибудь из твоих женщин, если хочешь. Голова тогда посадит за стол свою жену. Она хочет поговорить с вашими бабами, посплетничать.

— А может тогда ваших женщин сюда пришлем? – усмехнулся Нед – поговорят, посплетничают, заодно помогут нашим убраться в доме. Воды надо натаскать – помыться, то есть снега – воды‑то тут нет.

— Хорошо. Так и сделаем – кивнул Шрам – я скажу Лапе. Я пошел, ждем вас.

Ард вышел, оставив за собой облако морозного пара и запах рыбьего жира, а Нед остался стоять, раздумывая о том, что предстоит рассказать Лапе. И стоит ли рассказывать то, ради чего они отправились в морозную тундру.

Нед оглянулся на своих спутников, они стояли в ожидании приказа. Он пожал плечами и коротко сказал:

— Мы с Агором уходим, вы остаетесь. Поговорите с женщинами – уверен, они очень много знают. Могут что‑нибудь подсказать по нашему делу. И попросите у них какие‑нибудь корыта! Помыться хочется, а придется тащиться на пир. И чего нельзя это сделать завтра?

— Нельзя – серьезно кивнул Агор – Голова, есть Голова. Он здесь конор. А мы гости. Если он приглашает – надо идти.

— Ну что же – пойдем, я что, против, что ли? – вздохнул Нед и запахнул меховую куртку – возьми клыки этих тварей, будем торговаться…

— А ты хорошо держишься! Ты выпил не меньше меня, а сидишь, как столб! – проревел Лапа, наклонившись к уху Неда и перекрывая завывания балладера, бренчащего на ужасно громком музыкальном инструменте. Кроме того, все, кто сидел за столом в такт музыканту стучали кулаками, потому расслышать Главу было проблематично. Однако зычный голос арда, а тем более, то обстоятельство, что он уткнулся мокрыми усами в ухо Неда способствовали слышимости. У Неда даже мурашки пошли по коже, а ухо на короткое время оглохло, не выдержав рыка ардского предводителя.

Уже два часа они беспробудно пили какую‑то мутную дрянь, и если бы не способность Неда восстанавливаться не только от ран, но и после отравления, лежать ему на столе, как Агору, удобно устроившемуся на недоеденной лопатке неизвестного зверя – скорее всего тюленя.

Нед, глядя на своего спутника, завидовал его безмятежному сну и ужасно хотел бы сейчас завалиться на лежанку и уйти из этого мира часов на десять, самое меньшее. Но, увы – ускользнуть от гостеприимного хозяина не было никакой возможности. После всего выпитого у того проснулось неистребимое желание поболтать обо всем, что его интересовало, интересовало же его все на свете.. А особенно – то, что у Неда случилось со Свеем, кто он такой и откуда взялся, что происходит в Замаре и так далее. Его интересовало все, и в подробностях, так что до цели Недова путешествия они добрались только через два часа возлияний, жрачки и пустопорожних разговоров. Нед рассказывал, конечно, не все, многое умалчивая, но и того, что он выложил Лапе хватило, чтобы тот восхищенно качал головой и в восторге стучал кулаком по столу, требуя все новых подробностей.

Нед его понимал – в замкнутом мирке людей, занятых выживанием, а сейчас – вынужденным бездельем, путешественники явились кладом информации и единственным развлечением, скрашивающим тусклые дни жителей селения, ведь каждый из этих дней похож на предыдущий, на последующий, на все дни этой длинной, тягучей зимы. Одни и те же лица, одни и те же события – ничего не меняется, ничего не случается, а весна так далеко, что кажется забытым сном, нереальным, как красивая мечта.

— Так значит на вас напала стая сирвалов?! И вы их уложили?! Молодцы! Завтра пошлю людей – пусть соберут мясо! Чего пропадать лошадям? Кстати – сирвалов тоже можно есть! Я тебе потом покажу – мясо сирвала, если его вымочить с травой сотрак, будет вкусным – язык откусишь! Понял, замарец?! Оооо! Я знаю толк в мясе! И в браге – тоже! Как тебе эта брага? Мы добавляем в нее грибы, которые растут в тундре весной у Клыка Дракона – сушим вначале, конечно, но результат очень, очень хорош! Так что ты там говорил насчет драконов? Я так и не понял – вы что, всерьез собирались идти на остров, в драконье гнездо?

— Серьезно. Ты можешь что‑то рассказать об этом гнезде? Там правда есть драконы?

— Ты скажи – только честно – зачем тебе драконы? Я слышал когда‑то, что они вроде как золотишко собирают, только ты не верь! Дерьмо это все! Ха ха – точно – дерьмо! Там дыра в горе, и в ней одно дерьмо! Они гадят и гадят, гадят и гадят, гадят и гадят… тьфу! Воняет – как от ящерицы! Гадость такая! А говны знаешь какие? С нас ростом! Хо–хо–хо! С нас ростом! Лежат – и с нас ростом, говны‑то! Хо–хо–хо! Если бы я мог такие говны…

— Слушай, Лапа – Нед срочно прервал яркие воспоминания арда, некогда потрясенного видом драконьего дерьма – драконы живы?! Они есть? Только без вранья – есть драконы, или их нет?!

— Хмм… – озадачился ард – ты знаешь, давно не видал. Может ночью летают? Они вообще‑то ночью любят летать! Днем не любят! Днем – они спят! Точно, точно – днем спят! Ночной охотник! Я молодой еще был, когда в эту пещеру попал – тоже был, как ты – поживлюсь, думаю, наберу золотишка, богатый стану. Корабль заведу, свою дружину, и на промысел в Замар! Баб себе наберу молодых, красивых, рабов – чтобы таскали меня в кресле, а я на них плевал! Дом построю – настоящий, с деревянным полом, с ванной! Как в Замаре! Ну и… шиш! Говны одни! Здоровые такие! Ух, здоровые! Да эта пакость еще – шипит, плюется, бегает, как лошадь! Когти – во! Здоровенные! А сама – в три роста человеческих высотой! А может и выше! Плюнула огнем, тварь – еле ушел. А со мной два братка были, из моей шайки, так их спалило на месте, как кусок мяса! Вот, глянь! – ард достал из‑под стола босую ногу и задрав ее, положил грязной пяткой прямо на столешницу – глянь, глянь – вот! Видишь? Видишь, что тварь сделала?

На ноге арда виднелся след сильного ожога, поднимавшийся от ступни до колена, и вероятно – выше, под штанину. Лапа закатал ее только до колена, и не было видно, обожжено бедро, или нет. Скорее всего – обожжено, потому что шрам не заканчивался на видимом пространстве.