Лазурный Нефрит. Испытания Трепетной струны - Айон91
— Не в вашем состоянии со мной сражаться, Глава Шень, — ответил он на приглашение продолжить бой. — Вы проиграете и умрете, — сказал он, делая шаг вперед.
Энергия Старейшины, до этого находящаяся в спокойствии, поднялась из глубин ядра мощной волной. Под моими ногами, следуя его воле, заклубился светло-серый туман, поднимающийся и стягивающий меня по рукам и ногам, подобно стальным цепям. Цепи из тумана и энергии давили силой и опаляли жаром. Способность Старейшины жаждала захватить и заполнить каждую клеточку моего ослабленного тела чужеродной энергией, взять верх и подчинить.
— Сдайтесь, Мастер Шень, ради вашего же блага, — просил Старейшина Копья, призвавший и кинувший к моим ногам печати подчинения и подавления. — Опустите меч, — рука расслабилась, клинок упал из моего захвата, жалобно звякнув при ударе о землю. Старейшина, находясь близко, всего в полушаге от меня, опустил руку на плечо, говоря: — Вот и все, Шень-сяньшень! — улыбка и победа в глазах, а также развеенная техника подавления и подчинения, дали телу небольшую свободу действий. Как и возможность воспользоваться одним из козырей в рукаве.
— Учитель! — обеспокоено кричит Яо, пытаясь пробиться через выставленный купол, призывая все разрушающие техники. Но тщетно. Купол Старейшины ранга Поднебесный. Яо его не пробить. — Нет! Учитель! — по-прежнему, несмотря на неудачу пробить купол, рвется ко мне на помощь ученик, видя приближающуюся победу Сюань-сяньшеня.
А тем временем Лин Шин, потрепанный и изрядно зажаренный, покрытый копотью и сажей, без скрывающей лицо мяньши, показывающий обезображенный прошлым главой лик когда-то красивого лица, скован «Цепью Молний». Он пытается из нее выбраться, применяет свои техники, только бесполезно. «Цепи Молний» разрушить грубой силой и хаотичными ударами не получится. Нужно нанести в одно место, не промахиваясь, десяток точечных ударов, разрушая одно из колец цепи. Тогда техника развеется.
— Я рад, что вы приняли свою участь, Мастер Шень!
Рука Старейшины опускается на мое плечо, сам он оказывается в полушаге от меня, это как раз то самое расстояние, необходимое для исполнения одного трюка, не требующего внутренней энергии. Техника, постигнутая мной еще на горе рода Шень, ждала только одного, последнего элемента — чужой энергии, которую нужно подавить.
— Вы плохо меня знаете, Сюань-сяньшень! — улыбка, широкая и победная, означающая провал миссии по захвату: — я никогда не сдаюсь. Даже на сметном одре! — Мастер Копья приблизился и схватил меня за плечи, намереваясь запечатать и подчинить, но произошло две вещи с разницей в долю мгновения.
Первая — со стороны главных ворот Шитана раздался громогласный тигриный рык, сопровождаемый мощной волной энергии небесного плана, выходящего за рамки способности Поднебесного. Волна рыка сносила с ног и притягивала к земле одновременно. Ноги от высвобожденной энергии подкашивались. Но падать мне рано, я не закончил наш со Старейшиной бой.
— Хватит на сегодня! — сказала дева Бай, ставя точку в этой миссии. Ее звездный защитник, призванный на помощь нам с Яо, испепелил лежащие тела послушников светлых сект, оставляя на земле только черный след, запечатлевая последние мгновения жизни.
Вторая — старинная печать, передаваемая в семье Шень из поколения в поколение, мной все это время незаметно создаваемая, получив то, что нужно для активации, пришла в действие, формируя круг из письмен, наливающихся нефритовым светом. Питалась она энергией противника, во власть печати попавшего. Чем больше сил вливает противник, тем крепче печать становится.
— Сутра Подчинения?! — осознал Старейшина во что угодил, когда подошел ко мне на минимальное расстояние.
Техники мастера Копья развеялись. Как и купол, им созданный. А я, как только печать была активирована, сделал несколько шагов назад, оказываясь в руках подоспевшего ко мне на помощь Яо. Ученик, видя, что я держусь на честном слове, поддерживал за плечи, не позволяя упасть без сил.
— Уходим, Шень-сяньшень, — сказала дева Бай, протягивая мой меч, при этом заинтересованно смотря на Поднебесного Мастера Копья.
Поймав ее взгляд, Старейшина Сюань широко и открыто улыбнулся, а она в ответ. Только взглядом и улыбкой эти двое договорились о битве, жаркой, яркой. Но не сейчас, позже, когда миссии обоих будут окончены. У каждого из нас есть дела. А время? Хоть оно и скоротечно, но не вечно. Рано или поздно подойдет тот самый час.
Смотря нам вслед, все еще находясь под Сутрой Подчинения, Старейшина одним только жестом остановил выбравшегося из «Цепей Молний» Шин Лина, готового рвануть на перехват. Техники его развеялись, энергия отошла назад, но не гнев и злость. Голубые, как чистое небо глаза, когда-то живые, полные радости и счастья, отражали только одно — смерть, направленную острием клинка в мою грудь.
— Не сегодня, Шин-иньер, — ответил я, смотря в его глаза, — но я обязательно приму твой вызов на бой!
Сказал я главе Шин, понимая, что начинаю терять сознание. Только поддержка Яо, руки которого все еще были на моих плечах и необходимость пересечь границу государств, придавали сил и не давали рухнуть без чувств. В полуосознанном состоянии, ощущая только боль и бьющие тело разряды, кое-как добрался до постоялого двора, а там, благодаря помощи Яо, дошел до комнаты. И все. Перед глазами туман, во рту стойкий вкус крови, а в ушах гул, уносящий меня прочь.
— Учитель! — только это услышал перед тем, как потерять сознание. Тьма, темнота и непроглядная пучина боли от раздирающих тело разрядов молний.
…
Проснулся ближе к полуночи. Состояние было не таким плачевным, как несколько часов назад. Боль от молний Кары постепенно отступала назад, тело немного слушалось, а сознание не норовило сбежать в туманные дали. Но все равно сил подняться не было, голова тяжелая, а ноги свело судорогой, стоило мне попробовать встать. Под тяжестью оказалась и рука, но по другой причине. Яо, ухаживающий за мной и следивший за состоянием здоровья, от усталости и обильной траты внутренней энергии, сам уснул, рухнув на край моей кровати.
— Ты вырос, Яо, и стал настоящим мастером боевых искусств.
Не смог сдержать порыва, поднявшегося волной тепла к груди по отношению к расслабленному юноше. Свободная рука потянулась к разметавшимся по подушке волосам. Кончики пальцев касались края кошачьего уха, ощущая бархат шерсти. Касаниями, я спускался дальше, к лицу, к гладкой, прохладной коже, взгляд же застыл на губах, полуоткрытых. В уголке рта блестела дорожка слюны от сладкого, безмятежного сна. Стерев ее подушечкой большого пальца, коснулся
