Высокое Искусство (СИ) - Николаев Игорь Игоревич

— Мое почтение, — Елена сняла кепку, качнула головой, освобождая короткие волосы.

— Ву-у-э-э… — буркнул в ответ пахан, чьего имени или прозвища лекарка так и не узнала по сей день.

Он выглядел плохо, намного хуже по сравнению с их последней встречей, которая случилась мельком и пару месяцев назад. Осунулся, побледнел, капли пота непрестанно стекали по лицу, несмотря на компресс, прикрывающий лоб. Губы мелко подрагивали как у человека, которого терзает терпимая, но беспрестанная боль. Елена втянула воздух и даже сквозь все ядреный запах крепкого уксуса почувствовала отвар из параклетовой травы.

Похоже, сегодня ее ждет «высокоранговый» пациент. И это явно не та привилегия, которую следует желать. Лекарка сняла сумку, поставила на широкий табурет из склоченных крестом досок вместо ножек. Сумка была не слишком удобной, и в свое время женщина хотела сделать что-то рюкзакообразное, но пришлось от этой мысли отказаться. При местном уровне карманного дела и качестве бритв носить что-то за спиной без присмотра было неразумно.

— Не надо посылать за мной к подземелью, — сказала она, расстегивая ремешки. — Много знакомых глаз. Будут вопросы.

— Не мои заботы, — фыркнул пахан, морщась. Похоже, ему и в самом деле было зверски больно. Причем Елена не понимала, где именно, руки вроде двигались, за грудь не хватался. Перевязок не видно. Может с ногами что?

— Где? — лаконично спросила она, занеся руку над открытой сумой. — Что смотреть будем?

— Ы-ы-ы-ы… — протяжно выдохнул больной с невыразимой тоской. Звучало и выглядело это как ужасающие морально-нравственные страдания.

Так продолжалось с минуту, а может и больше. Пахан страдал, Елена ждала. Раза два она хотела повторить вопрос, но чертинка в глазах главаря нынче горела особенно ярко, отбивая все желание болтать впустую. Черт побери, только не венерология… Не говоря о том, что Елена в этом ничего не понимала, одна мысль о том, чтобы смотреть на вялый хер отзывалась болезненным спазмом в животе.

— Это… Ну… В общем…

Он решался долго и когда, наконец, сумел выдавить из себя описание проблемы — тяжко, мучительно, как принять кружку крепкого вина с ужасающего похмелья — Елена замерла, с трудом удерживаясь от вздоха облегчения пополам с нервическим смешком. Нет, слава богу, не хер. Хотя это еще как посмотреть. Ну, теперь понятно, отчего главарь послал именно за ней, да еще остался наедине. На мгновение лекарке стало немного жаль мужика, но только на мгновение. Отрезвила мысль, что сложись все чуть по-иному, то с ее тела, мертвого или живого, в рабской петле, этот несчастный, страдающий дядька получил бы свой процент, разовый или врастяжку.

— Свет, — сказала она, гордясь тем, что прозвучало это ровно, спокойно, без тени улыбки. Очень профессионально. — Самый сильный, что можно достать. Лучше всего волшебный. И зеркало, тоже самое лучшее.

— Нахера? — поскрипел главарь, которого, похоже, накрыло приступом.

— Направлю свет куда нужно, — терпеливо разъяснила женщина.

— Л-ладно, — голос пахана ломался, как стеклянная крошка под деревянной подошвой. — Сейчас принесут. — Братаны! Кажьте сюда рожи, слово есть!

Против ожиданий диагностика много времени не отняла. Закончив, Елена вернула на стол желтый шар в бронзовой решетке, похожий на маленькую и очень яркую звезду. Повернула небольшое кольцо на макушке защитной сферы, убавляя яркость, совсем как реостатом. Положила рядом зеркальце, действительно вполне приличное. Не упустила возможности вскользь глянуть на себя, пользуясь возможностью посмотреться во что-то более приличное, нежели отражение в умывальном тазу или полированная металлическая пластина. Да… Елена сильно изменилась за лето. Девушкой ее теперь уж никак не назвать. Из круга в серебряной оправе на нее глянула суровая и битая жизнью фемина лет этак двадцати с неровной мужской стрижкой. Бледные губы, тени под глазами, худое лицо человека, который не голодает, однако и досыта не ест. Внимательный и цепкий взгляд, полный скрытого недоверия.

Графиня в перстнях, наверное, с ума сошла. Судя по кошелькам на поясе телохрана, любительница анатомических представлений может купить себе кого угодно, хоть групповуху с лучшими куртизанками, если на женщин потянуло. Вот уж точно, развращенная пресыщенность богачей. Кстати, о кошельках, один все еще оттягивал ее собственный пояс…

— Ну?! — спросил, как бичом огрел, пахан, завязывая шнурок на штанах слегка дрожащими пальцами.

Елена перевернула зеркало, чтобы не искушаться.

— Гнойник в прямой кишке[22], - по-прежнему деловито сообщила она. — Большой, скоро прорвется.

— И?.. — теперь дрогнули уже не пальцы, а голос пахана.

— Если милостью Пантократора прорвется наружу, в кишку, шансы хорошие. Промывать настоем ромашки, пить лишь отвары и скорее всего, пронесет. А если наоборот…

— Что будет? — пахан взял себя в руки и снова казался «реально чотким пацаном» без тени страха.

— Если гной пойдет в брюшину, уже ничего не поможет. Разве что магия…

Несказанное «но где ж найти такого колдуна» повисло в воздухе. Формально у магиков была даже своя гильдия, практически же все обстояло куда сложнее. Так или иначе, даже богатый выходец из низов мог разве что заговоренную микстурку прикупить.

— Что можно сделать? — отрывисто кинул пахан.

Елена добросовестно подумала, борясь с искушением оставить все как есть. Если местный Бог существует на самом деле, пусть он уроду и помогает. Затем вспомнились слова Деда про клятву и долг медика. После на ум пришло, что ее медицинская практика было изначально вынужденной, так что и долга никакого нет. Но как поступит бандитский выродок, если сказать ему, что упс, обломинго прилетел, и веселая жизнь закончится гноем в жопе?

Черт, как все непросто…

— Нарыв недалеко от … входа, можно пробовать его вскрыть. Шансы, что рванет наружу чуть выше. Но риск все равно большой.

Пахан думал недолго, точнее не думал вообще, бросив сразу и без колебаний:

— Режь.

— Что, прямо сейчас?!

— Не тяни.

«Прощай, здоровый крепкий сон!»

— Мне понадобится длинная тонкая палка, чистые прокипяченные тряпки, — хладнокровно перечислила Елена. — Крепкая нить. Настой ромашки, горячий, но не кипяток. Кувшинчик жира, самого лучшего. И гравировальная игла, из тех, какими точат лучшие клинки.

— Гравировальная? — скорчил рожу пахан.

— Они обычно полированные, хорошо отражают свет. Будет легче управлять.

— Ясно.

— Еще нужно повязки и кое-какие травы, их я сама назову. Придумаем сказку для всех.

— Что? — не понял пахан.

— Придумаем сказку для всех, — повторила Елена. — Я всем расскажу, что старая рана воспалилась и загнила, пришлось вскрывать. Сделаем повязку на руку или живот, я буду приходить и менять. Заодно промывать жо… воспаленное место ромашкой.

Пахан глянул на нее с прищуром, исподлобья.

— Умная девочка, — тихо вымолвил он. — Совсем умная.

— Мама дур не рожала, — хмыкнула Елена.

Про отца, конечно, прозвучало бы лучше, все-таки патриархальное общество, все дела. Но сказанного уже не вернуть, ладно, и так сойдет.

— Братаны!!! Кликнуть служанок!

Небольшой одномачтовый корабль подошел с севера, так, словно избегал всяческого внимания. Не галера, а парусное судно, что было странно и непривычно для внутреннего моря. И всего лишь десяток человек на борту, словно капитан желал обойтись минимальным экипажем. Одномачтовик тянул за собой на канате большую лодку, как будто лоцман и торговец поменялись местами. Корабль прошел по широкой дуге мимо острова прибрежной крепости, обогнул район, где обычно курсировали прогулочные яхты, а также бедовые искатели Лазурного Грота. Миновал верфь, где работа не прекращалась ни днем, ни ночью, а для пущего света вместо факелов горели сланцевые костры на кирпичных платформах, так, что пылало как на сталелитейной мануфактуре. Дальше корабль встречал только плоты ракушечников да редкие рыбацкие суденышки, что вышли к ночному лову, когда из глубин поднимаются наиболее дорогие, деликатесные создания. И самые опасные. Моряки пугливо вскидывали к черным небесам один палец или два, в зависимости от веры, когда из тьмы возникал замогильный — ни единого огонька — и молчаливый силуэт, а затем исчезал вновь, так что даже снасти не скрипели.