Софья Ролдугина - Белая тетрадь

Страж, видимо, впервые столкнулся с таким недоверием к своей персоне. Зеленоватое свечение глазниц притухло, свидетельствуя о бурном мыслительном процессе. Спустя несколько минут, ознаменовавшихся для меня перепадами настроения от злорадно-торжествующего до мрачно-обреченного, Страж нашел единственно верный способ убедить меня в своей правоте:

— Здесь солнца нет. Там — есть. Смотри.

За моей спиной что-то заскрежетало, посыпалась пыль и обломки камня, и, к моему полному восторгу, открылась лестница наверх. Хм, всего-то ступенек двадцать. Должна успеть…

— Действительно, закат, — согласилась я, глядя на полыхающее небо. Красиво… — Зря я вам не верила, — как бы между делом я преодолела половину пролета.

— Сейчас веришь? — дотошно уточнил Страж, глядя на меня из темной пещеры. Он же не думает, что я вернусь?

— Верю, — согласилась я…и бегом рванула по лестнице, швырнув через плечо «лампу». Ту самую, нестабильную.

Рев обманутого Стража потонул в грохоте взрыва. Земля под ногами ощутимо дрогнула, и я, не удержавшись, упала на колени. Почти сразу вскочила, вслепую понеслась куда-то — а, все равно куда, лишь бы подальше от этого места.

А место было красивое. Пологий холм, поросший серебристо-зеленой травой вперемешку с ромашками, переходил в бескрайнее поле с редкими одинокими деревьями. Лишь вдали, у самого горизонта, темнела громада леса.

Красиво, конечно. Если бы еще эти чертовы ромашки не путались в ногах и солнце не слепило!

Где-то сзади послышался высокий гортанный крик и почти сразу — жутковатый хруст. "Это что еще такое?" — пронеслось в голове. Я машинально оглянулась и тут же растянулась на траве. От удивления.

Страж и не думал меня преследовать. У него были другие проблемы. Когда кто-то с десятисантиметровыми когтями и жутко злой пытается открутить вам голову — это ведь проблема, правда?

Не веря своим глазам, я ошарашено вгляделась в тонкую, затянутую в черное фигурку. Максимилиан? Но как?..

А между тем бой шел не на жизнь, а на смерть. Страж не уступал вампиру в скорости, и поэтому бойцы то сливались в неразличимое пятно, рычащее и ругающееся на нескольких языках (целиком и полностью заслуга князя), то замирали друг напротив друга неподвижными силуэтами. Трудно сказать, кто одерживал верх. В редкие мгновенья затишья я успевала разглядеть немногое. Страж, похоже, лишился руки и половины ребер, меч тоже остался где-то под холмом. Максимилиан, несмотря на общий потрепанный вид, держался уверенно… о боги… слишком уверенно для человека с разодранным животом…

— Лжецам — смерть. Таковы правила, — голос Стража был ровным и спокойным. Как будто не он только что ревел раненным медведем.

Реакция князя была весьма предсказуемой.

— Скэш саккар твои правила в шатт магран! Катись в бездну!

Остов Стража голубовато засветился. Но прежде, чем безобидные нити сложились в смертельный узор, князь резко развел руки в стороны, и темная, тяжелая волна ударила в белые кости.

Когда языки тьмы окончательно втянулись в окровавленную спину и князь, шатаясь, поднялся с колен, все уже было кончено. Только кружилась в воздухе, оседая на серебристые стебли, костяная пыль…

— Максимилиан?

Он мягко, по-кошачьи, обернулся. Сердце кольнул неприятный холодок. Я нерешительно приблизилась. Что-то не так. Неправильно.

Черные, вывороченные за короткие минуты боя комья земли позади. Черные лохмотья и темная, густая кровь на белой коже. Босые ступни утопают в траве. Изломанная, вымазанная алым ромашка в руке и ласковая до жути улыбка. Я нервно сглотнула.

Он медленно поднял голову, продолжая улыбаться, и протянул мне цветок. Я вгляделась в пустые, равнодушные глаза…и отшатнулась. Князь коротко и зло усмехнулся.

— Брезгуешь, да? — и наотмашь хлестнул по лицу ромашковым стеблем. — Дрянь. Брезгуешь. Побеги устраиваешь.

В горле мгновенно пересохло. Царапина на щеке горела.

— Максимилиан… Успокойся… Я все объясню…

Усмешка перешла в оскал.

— Не надо объяснений. Давай, убегай — у тебя хорошо получается

Я, как загипнотизированная, следила за удлиняющимися когтями. Нет, пожалуйста, нет…

— Беги, я сказал! — рявкнул князь, и я сделала то, что ни в коем случае нельзя было делать.

Я побежала.

— Дрянь!

Первый удар пришелся по спине, вышибая воздух. Закашлявшись, я упала на колени, и в этот момент он резко завел мне руку назад. Локоть противно хрупнул, выходя из сустава. Я заорала. Князь рассмеялся…и с размаха наступил на голень. На какую-то секунду боль ослепила, оставляя горько-соленый привкус на губах.

Я кричала, я плакала, я просила остановиться. Поначалу. Потом было уже все равно. Кажется, несколько раз теряла сознание…жаль, ненадолго.

А потом вдруг все закончилось. Боль как отрезало — осталось только мерзкое ощущение…нецелостности. А еще спустя мгновение я поняла, что в легких, пробитых обломками ребер, больше не хлюпает кровь.

Только…почему так…темно…

Глухой шум множества голосов, как океанский прибой. Он то накатывает, то остается где-то далеко-далеко. Он манит, да… но я не тороплюсь. Так хорошо… Спокойно… Я знаю, что меня ждут…там.

Здесь нет ни верха, ни низа, ни света, ни темноты. Бесконечное пространство, в котором парят обрывки невесомых нитей. И зов, что увлекает все дальше и дальше… вниз…

Откуда-то извне приходит смутное ощущение тревоги.

Что-то неправильно. Не так.

Что-то держит. Четыре тонкие нити… не обрывки…держат.

"Ты нужна нам…"

"Нэй…"

"Еще рано…"

"Останься…"

Шепот. Здесь он звучит, как гром.

Нити напрягаются… наливаются силой… силой извне…

Вспышка.

Светает. Странно. Вроде бы только что был вечер.

Стоп. Только что — это когда?

Голова гудела, как медный колокол. Осторожно, стараясь не расплескать непослушные мысли, я села и огляделась.

Бесконечная, сюрреалистическая серебристая степь. Поникшие головки ромашек. Пламенеющий горизонт. И липкая, остро пахнущая грязь везде, где только можно дотянуться — ржавчиной на коже, вязким налетом на тонких стеблях, тонкая лазоревая ткань превратилась в заскорузлые лохмотья. Брезгливо поморщившись, я поскребла ногтями шею. И только сейчас поняла, что меня разбудило.

Плач. Надрывный, отчаянный. Такой бывает, когда слез уже не осталось. Судорожные, воющие всхлипы. По-прежнему ничего не понимая, я повернула голову…

Он лежал, беспомощно скорчившись на земле, лицом вниз. Крылья, вывернутые под немыслимым углом, мелко вздрагивали. Сдавленно охнув, я подхватилась на ноги и метнулась к нему, враз позабыв о тяжелой мути в голове, о ржавой липкой грязи, стягивающей кожу. Осторожно коснулась вздрагивающего плеча: