Елизавета Абаринова-Кожухова - Холм Демонов Часть третья Золотая лягушка

— Гавриловна, передай своему постояльцу, что дело сделано, — и "новый мангазейский", нещадно скрипя сапожищами, вышел вон.

— И вот с такими рожами приходится дело иметь, — печально развела руками Ефросиния. — То ли дело на царевой скоморошьей службе... Бывало, сам князь Святославский проходил с нами эллинские трагедии перед показом у Государя...

— Сами виноваты, — покачал головой Антип. — Если бы тогда, в Белой Пуще, вели себя поскромнее, то и посейчас состояли бы на царевой службе.

— А я ни о чем не жалею, — Ефросиния налила вторую чарку. — В конце концов, все, что ни происходит — все к лучшему.

— Кабы так... — протянул Мисаил. — Однако уже темнеет, пора будить нашего Савватея Пахомыча.

Скоморохи встали из-за стола.

— Ну все, нам действительно пора, — с деланной бодростью произнес Антип. И неожиданно дрогнувшим голосом добавил: — Встретимся ли еще — бог весть...

— Да благословит вас Господь! — совершенно серьезно, безо всякой театральщины, прошептала Ефросиния и, тяжело встав из-за стола, истово, по-матерински перекрестила Антипа и Мисаила.

Татьяна Дормидонтовна неспеша прошлась по длинной анфиладе просторных горниц.

— Ох, давно же не бывала я в этом загородном тереме, — вздохнула царевна. — Кажется, с самого детства... Как сейчас помню — батюшка на лужайке учил меня играть в лапту, а покойница матушка... Боже мой, да вот оно — то кресло-качалка, в котором она так любила отдыхать. А я, бывало, примощусь рядом на низенькой скамеечке... — И царевна, будто пытаясь уйти от нахлынувших воспоминаний, взбежала по скрипучей деревянной лесенке на второй этаж.

"Все-таки напрасно я отослала охранников, — озабоченно подумала Танюшка, вступая в полутемный коридор. — Оставаться совсем одной в этом огромном тереме на отшибе большой дороги не очень-то уютно..."

И вдруг, будто в ответ на ее опасения, заскрипел деревянный пол, и в конце коридора появилась какая-то темная фигура.

— Призрак! — взвизгнула Танюшка, но, вспомнив о своем благородном происхождении, тут же взяла себя в руки: — Сгинь, нечистая сила, изыди из царского терема! — При этом она отважно сотворила крестное знамение. Однако призрак не сгинул, а преспокойно продолжал двигаться в сторону царевны. И тут она явственно различила в руках призрака внушительных размеров предмет в форме креста. Сомнений не было — навстречу царевне плыл призрак покойного боярина Андрея.

"Все ясно — не похоронили, как подобает по православному обряду, вот он и бродит", смекнула Танюшка.

— О царевна, ты ли это? — вдруг вопросил призрак зловещим шепотом.

— Д-да... Я, — дрожащим голосом отвечала Татьяна Дормидонтовна, невольно отступая назад по коридору.

— Что ты делаешь тут, в этом затхлом пустынном тереме? — продолжал расспросы призрак.

— А какое тебе дело? — вскинулась было царевна, однако, сообразив, что с выходцем из небытия лучше не заедаться, честно ответила: — Меня сюда отослал батюшка, подальше от возлюбленного.

— Вот как! — будто бы даже обрадовался призрак боярина Андрея. — Так ведь твой-то возлюбленный меня здесь вчера и поселил. На время, конечно.

— Неправда! — топнула ножкой Танюшка. — Не такой человек Рыжий, чтобы связываться со всякой потусторонней нечистью.

— Кто это нечисть?! — вскричал было призрак, но крепко закашлялся — давало знать недавнее покушение на удушение.

— Ты! — заявила Танюшка. — Ведь ты же призрак, а не я.

— Я — призрак? — изумился боярин. — Ну, царевнушка, ты уж и скажешь!

— Так, значит, ты не призрак? — только теперь начало доходить до Татьяны Дормидонтовны.

— Где ж ты видела, чтобы призрак ходил с крестом? — сказал боярин Андрей. — Обычно они бегут от креста, будто купцы от сборщика податей.

— А как насчет наличности? Я об этом — но чтобы какое-то время скрываться,

— Вот спасибо! — обрадовался Дубов, говорю отнюдь не из-за стяжательства мне нужны средства.

Дядя Митяй на минутку задумался:

— Да, пожалуй, — вынуждена была согласиться Танюшка. Что правда, то правда — призраков, вооруженных крестом, да еще столь внушительных размеров, ей встречать еще не доводилось. Впрочем, равно как и призраков совсем без креста.

Около полуночи Василий стучался в обшарпанную дверь по тому адресу, который ему оставил дядя Митяй для связи. Дом представлял собой настоящую развалюшку в окружении таких же жалких лачуг.

Дверь открыл сам дядя Митяй.

— О, это вы, Савватей Пахомыч! Ну, с чем пожавовали? — С этими словами он провел своего гостя через темную прихожую в более чем скромно обставленную комнату, где на столе одиноко чадила свечка.

— Задание выполнено, — присев на колченогий стул, сообщил Дубов. — Вы его высведили? — обрадовался Седой.

— Не только выследил, но и все остальное. Останки находятся в надежном месте, но к утру их желательно было бы все-таки убрать.

— Уберем, уберем, — радостно приговаривал дядя Митяй. — Савватей Пахомыч, благодарное Очечество не забудет вам этого вевикого дела!..

— Но могут появиться осложнения, — озабоченно перебил Дубов. — Например, если кто-нибудь меня заметил. Так что я хотел бы уже до утра выехать из города.

— Да-да, конешно! — Дядя Митяй порылся во внутреннем кармане и протянул Василию скрепленную печатями бумагу, на коей значилось, что податель сего, Савватей Пахомыч, должен быть повсюду пропускаем без задержек и путевых поборов. 

— Давайте сделаем так. У меня сейчас пви себе почти нет денег, я не думав, што все случится так скоро. Я схожу к себе за деньгами, а вы приходите под утро прямо сюда, я вам отдам деньги, а вы мне покажете, где находится покойник. Потом смево можете ехать, я лично просвежу, чтобы вам не чинили препятствий, а остальное не довжно вас вовновать.

— Договорились! — радостно потер руки Василий, вставая со стула. — А я покамест пойду к Миликтрисе Никодимовне, надо же с ней проститься. Надеюсь, разлука будет недолгой...

— Дево молодое, — захихикал дядя Митяй. — На свадебку-то пвигласить не забудьте!

За этими разговорами дядя Митяй проводил Василия, и тот скрылся во тьме переулка. За углом его ждала скоморошья повозка с Мисаилом на кучерском месте.

— Теперь — на кладбище! — вполголоса скомандовал Василий.

— Опять на кладбище! И ночью!.. — театрально возмутился Мисаил, но Дубов уже решительно влезал в повозку. — Н-но, родимые! — прикрикнул Мисаил на лошадок, и те медленно потащили повозку по узкому переулку.

Как всегда по вечерам, Пал Палыч изучал сводку событий по Царь-Городу за минувший день. Однако на сей раз он их читал вслух, а его слушателем был ни кто иной как Владлен Серапионыч. Убедившись, что доктор непричастен к осквернению могилы князя Григория, Пал Палыч проникся к нему гораздо большим доверием, чем в первые дни.