Альфред Аттанасио - Темный Берег

— Надо прятаться, Лебок.

— Они все равно нас найдут, — ответил Лебок со спокойной уверенностью. — Есть только один способ.

Он поднял руку и подал сигнал пальцами. Двое солдат быстро отделились от других, сорвали с плеч ружья и бросились к известняковым холмам.

— Останови их, Лебок! — велел Дрив. — Змеедемоны их схватят раньше, чем они добегут до холмов!

Лебок жестом попросил герцога подождать, потом дал знак оставшимся солдатам, и они рассеялись, растворившись в ночных тенях расщелин эскера. Потом маршал взял Дрива за локоть и быстро провёл к расщелине между двумя валунами.

Герцог и маршал видели, как бегущие солдаты дали несколько выстрелов в сторону известняковых холмов. Огонь расцветил ночь яркими цветами и бросил длинные дуги теней на изломанные плиты пустыни.

Герцог знал, что это значит — двое вызвались добровольцами-смертниками, — и его сердце сжалось от желания позвать их обратно. Но было уже поздно.

Из ночи вылетели угловатые силуэты, резко очерченные на фоне звёздных дымов. Двое солдат остановились и стали быстрыми очередями стрелять в пикирующих хищников.

В дрожащем сиянии змеедемоны показались полностью. Они приближались со змеиной быстротой и ловкостью, балансируя зазубренными хвостами. Взмахи когтей сливались в размытые полосы. Горячие удары убийственной энергии расплёскивались на их бронированных телах радугой рассеянного Чарма.

Змеедемон обрушился на солдата, небрежным движением отбив ружьё в сторону. Подцепив человека когтями за ключицы, тварь подтянула его поближе к мордам на брюхе.

Второй солдат успел застрелить первого в спину, прекратив его мучения. И когда второй демон уже схватил его сзади, он разрядил своё оружие точно в ружьё погибшего товарища. Удар разнёс зарядную камеру, и обоих поглотил взрыв зелёного огня.

Змеедемоны заплясали в пламени, среди молний, реющих над растрескавшейся пустыней. Ударная волна покатила по склонам рокочущие камни, пылающие осколки винтом взвились в небо, светясь ярче звёзд.

Спустилась тьма. Демоны победно взревели и полетели прочь.

Потрясённый герцог ждал, лёжа между камнями, пока последняя тварь не скрылась из пределов видимости Глаза. Потом он всхлипнул и произнёс:

— Клянусь Извечной Звездой, я убью Врэта собственными руками!

В ярости он обрушился на лежащего рядом маршала, колотя кулаками по гравию. Изрытое шрамами лицо маршала не дрогнуло.

— Лучше бы ты дал мне умереть, — выдавил сквозь зубы герцог. — Двое храбрецов погибли в зелёном огне! Без вознесения. Только пепел остался от них, только пепел!

— Они погибли за своего герцога. Дрив снова ударил кулаком по камню.

— Никакой я не герцог! Я всего лишь тот, кто бросил Дорзен и сбежал из Укса. Ты это знаешь, Лебок. Знать меня — проклятие. Не надо было тебе идти за мной сюда.

Жестокое лицо Лебока сделалось ещё более суровым, и он заговорил стальным голосом:

— Мы все добровольно пошли за вами, мой герцог. И вы всегда будете нашим герцогом. Не забудьте, двое, которые погибли за вас сегодня, вызвались добровольно. И вы не будете чернить их память, отрицая, что вы наш герцог. Вы обязаны согласиться со мной.

Герцог различил в голосе маршала тяжёлую укоризну. Он слышал уже этот голос — на поле брани, когда герцог уставал от войны. Холодный сердитый взгляд Лебока устыжал и заставлял вернуться в битву, как теперь устыдил и заставил вернуться к командованию и укорил за отказ от наследной роли.

Дрив понял, и увлажнившимися глазами встретил решительный взгляд маршала. Принесена кровавая жертва. Если бы он сейчас погиб в пустыне, с ним умерли бы совесть и долг. Но те, кто умер сейчас вместо него, поглотили его полнее, чем могли бы поглотить тролли.

Лебок ощутил глубину, до которой проникли его суровые слова, и знал, что слезы герцога — плач не по погибшим солдатам, но по собственной свободе, по собственной судьбе И он постарался осторожнее выбрать слова, которые должны были скрепить договор.

— Нет свободы от нашей свободы, мой герцог. Два солдата свободно выбрали смерть. Ещё десять свободно ждут наших приказов. Весь Ирт может свободно подняться против зверств змеедемонов. А как распорядитесь своей свободой вы?

У Дрива высохли слезы, и он сглотнул слюну. Себялюбиво было думать, что он может просто уйти от своего наследия. Гибель двух хороших людей разрушила иллюзию, что остаток своей жизни он сможет посвятить только себе. Он принадлежит своему народу, как было всегда.

— Когда мы расстались, Лебок, я сказал тебе, что я в руках судьбы. — Слыша свой голос, герцог понял, что полностью вернулся в изломанный мир. Но он никогда не забудет, что на краткий миг у него перед глазами мелькнула целостность. Чтобы напомнить себе, он положил руку на грубую наплечную защиту под плащом, куда встроил принадлежавший Тиви глаз тритона, и услышал снова тихую ноту далёкой любви. — Судьба сделала меня герцогом. Судьба вложила в моё сердце надежду спасти наш народ. Но мы не знаем как. И потому я пойду туда, куда ведёт меня судьба. Может быть, я узнаю способ, как сражаться со змеедемонами. Если ты и твои солдаты решите следовать со мной, я буду рад вас вести.

— А мы будем рады следовать, — заверил его Лебок, — пока вы не забудете, что вы — наш герцог.

— Я не забуду, — твёрдо обещал Дрив. — Больше никогда.

— Очень хорошо, мой герцог. — Лебок встал и протянул квадратную руку. Когда герцог её принял и тоже встал, маршал крепко сжал плечо Дрива. — Мы будем жить — и мы умрём — как единый народ.

Герцог кивнул и стал спокойно смотреть, как маршал созывает бойцов из укрытий. «Воин до кончиков ногтей», — восхитился он про себя. Дрив вспомнил, что Лебок пришёл служить Дому Дорзена ещё мальчишкой, встав под знамёна Одноглазого Герцога, прадеда Дрива, объединившего доминионы. Конечно, объединение было хилым. Доминионы интриговали друг против друга, постоянно велись партизанские войны, но почти всё время Наместнику удавалось поддерживать подобие порядка, в котором процветала экономика Ирта.

Порядок, завоёванный для Ирта Одноглазым Герцогом, как бы ни был он непрочен, обеспечивал подобие стабильности для народа, который сейчас терроризировали змеедемоны Врэта. Опасность, стоящая перед ними, заключалась в потере любого порядка. Какую надежду может предложить любовь, если сам мир превратится в хаос? Эту мысль осознал Дрив, занимая место во главе Гвардии Сокола.

Лебок глянул на него, ожидая обращения к отряду, но Дрив не мог найти слов. Любая речь казалась ему блестящей побрякушкой перед лицом неумолимой тьмы. И только молчание соответствовало глубине этой тьмы.

Лорд Дрив повёл Гвардию Сокола к дымящимся кальдерам[2]. К рассвету они оказались между конусами пепла, скрытыми серным туманом. Они шли, и Извечная Звезда над головами светила тусклым металлом. Отряд был как стайка мотыльков перед огнем алчущей пустыни.