Владимир Михальчук - Смерть наудачу

Сегодня снова купил амброзиума. Впервые отказал клиенту. Он не понял. Я вышвырнул его в окно. Опять нажрусь и увижу ее…»

Бедняга Люэн. Потерял любимую и не смог этого терпеть. Теперь я понимал его состояние.

Запись номер четыреста два. Написано довольно небрежно и коряво.

«Руки дрожат, глаза постоянно слезятся. В самом расцвете лет я напоминаю расшатанный стул. С трудом дошел до леса, чтобы вклеить эту записку.

Надо прекращать с алкоголем. Теперь даже бедняки пользуются моими услугами реже и не хотят платить. Я объясняю, что небольшая доплата к гонорару позволит мне не умереть голодной смертью. Клиенты недовольны и обзывают меня алкоголиком.

Нет! Я не алкоголик. Разве это грех – выпивать каких-то две-три бутылочки в день?..»

Запись номер четыреста тринадцать:

«Я таки выпивоха. Мне давно не попадалось и самое мелкое дело. Пришлось продать некоторую мебель…»

Номер четыреста пятнадцать:

«Продал последний орден «За героизм». Купил амброзиума и долго думал. Хочу обратиться к Ходже. Он, конечно, бабник и подлец, но может вылечить меня от пагубной привычки. Наследи рассказывал, что принадлежит к церкви Трезвого спасения. У них там одни зануды и трезвенники. Но зато умеют влиять на психику и кодировать от алкогольной зависимости…

Да зачем мне этот Ходжа? Проклятый самовлюбленный дурак. Не пропускает ни одной юбки. Позвонил ему, а он сказал, что сейчас очень занят и сможет приехать только на следующий день! Подонок! Завтра у меня не будет денег на амброзиум. Я умру без амброзиума!

Он сказал, что занимается расследованием. Но кто-то смеялся рядом. Женским голосом! Ходжа – обманщик. Будь он проклят…»

Я с трудом проглотил эту горькую пилюлю. Действительно, Люэн звонил мне несколько месяцев назад. Говорил, что хочет встретиться и занять несколько валлов до следующего гонорара. Мне не хотелось ехать к нему, тем более что мою спальню оккупировала одна молодая особа. Очень темпераментная!.. Со временем я забыл о звонке Длинного, так его и не навестив.

– Прости меня, Паско…

В горле запершило. Я откашлялся, потер глаза и снова принялся за чтение.

Предпоследняя запись оказалась замаранной красными чернилами. Сверху Люэн приписал: «Хоть и леди Ж, но дело невыполнимое – окупилось следующим».

Наверняка ничего важного. Что мне до каких-то там «леди Ж»? Страшно представить, какое имечко может таиться за такой буквой…

Запись номер четыреста восемьдесят:

«Мои молитвы услышаны! Сегодня ко мне приходила очень знатная дама – Зарилия харр Зубарева. Долго бродила по комнате, пинала пустые бутылки. Сказала, что жилища грязнее в жизни не видала. Спросила, долго ли пью и могу ли стать хранителем тела важной персоны.

Я подумал, что она имеет в виду себя. Ответил, что давно не интересуюсь женщинами. Если хочет – могу охранять ее тело. Но не более.

Кажется, ответ ее удовлетворил. Она заплатила мне аванс в размере десяти валлов и сказала, что придет завтра, когда просплюсь и приведу себя в порядок.

Глупая баба. Я всегда в форме. Подумаешь, зарос бородой, и руки дрожат! Мастерство не пропьешь…

Очень знакомое у нее лицо… Где-то я видел эту дамочку. Причем недавно…

Купил себе четыре бутылки амброзиума. Побрился. Завтра встречу клиентку во всеоружии. Даже нацеплю папин галстук, как подобает настоящему джентльмену…»

На этом дневник обрывался. У меня имелось предположение, что страницы, описывающие расследование для Зарилии, находились в мусорной корзине Длинного. К сожалению, записи теперь мне недоступны.

Итак, госпожа администратор Брокколи действительно наняла Мак-Паско на работу. Предположительно, для тех же целей, что и меня.

Но при этом в мои обязанности не входили поиски княжеских шпионов в Валибуре. Или Длинный тоже ими не занимался? Значит, демоны прознали о задании Люэна и решили его убрать еще до приезда посла.

Я бережно завернул дневник в тряпицу и засунул его обратно под корни. Постоял над дубком, почтительно склонив голову.

– Честь тебе и слава, бесстрашный Мак-Паско! Прими достойно свою участь на Страшном судилище!

Церемониальная похоронная фраза прозвучала здесь довольно глупо. Ее провозглашают над урной с прахом погибшего, а не в лесной глуши у древнего гномьего растения. Но мне стало немножко легче.

Дикий лес провожал меня печальными руладами птиц. Прощально колыхались поскрипывающие стволы, шумела листва.

По дороге домой я заехал в магимаркет и приобрел мозгомпьютер последней модели. Отвалил за него целых четыреста валлов – за такую цену можно выторговать подержанный фитильцикл или даже старенький фитильмобиль. Но покупка того стоила. Мощная колдовская машинка-думатель могла пригодиться в тяжелой работе частного детектива.

– Засунь мне руку в штаны!

Именно эту фразу я расслышал через закрытую дверь своего кабинета.

– Засунь в штаны, тебе говорят!

– Нет…

– Ну, посмотри хотя бы!

Я ворвался внутрь и застал такую же картину, как и в момент своего отбытия.

Посол Астурского графства яростно ерзал в кресле для посетителей и пытался добраться до леприкона. Дворецкий казался очень смущенным – густо-густо посинел и сжался на диване у стены.

Портрет моей мамаши осуждающе смотрел на Лумиля. Мне показалось, что она готова погрозить леприкону пальчиком.

– Засунь мне руку в штаны! Последний раз приказываю! Я уполномоченное лицо!..

– Что здесь происходит?! – рявкнул я, хватаясь за кресло для посетителей и разворачивая графа лицом к себе. – Ты совершенно рехнулся, проклятый демон? По «уполномоченному лицу» опять захотел? Моих работников к мерзостям принуждаешь?

– Хорошо, что вы пришли, – пискнул Лумиль, пятясь к двери. – Он мне тут такое предлагал…

– Что с нашим дремлющим? – я указал на Бримуля.

– По-прежнему без сознания, н-да.

Жаль, так хотелось его допросить.

– Можешь быть свободен.

Дворецкий исчез в коридоре. Дверь захлопнулась, скрипнув противовесами.

– Жду объяснений. – Я уселся в любимое кресло и бросил на стол обнаженный «Каратель». – Что за извращения в моем доме? Кажется, кто-то не понимает сложности своего положения…

– Отлично понимаю, – вздохнул Баглентайт дра’Амор. – Потому и попросил этого любезного…

– Дать тебе по роже еще разок! – ядовито закончил я, резко наклоняясь через стол. – И хорошенько пнуть в окрестности копчика.

Посол испуганно вжал голову в плечи. Но все же сумел оправиться и сказал:

– Раньше вы обращались ко мне с почтением. Почему же сейчас фамильярно обращаетесь на «ты»?

– Раньше от тебя не разило глубоким цветом моря! Это же надо иметь бесстыдство…